Поиск по творчеству и критике
Cлово "SICH"
Входимость: 1. Размер: 42кб.
Входимость: 1. Размер: 44кб.
Входимость: 1. Размер: 76кб.
Входимость: 1. Размер: 75кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 42кб.
Часть текста: Екатерина самостоятельно пыталась разобраться в «Причинах величия и упадка римской республики» Монтескье, принялась изучать «Жизнь Цицерона», правда, без особого успеха[2]. В первые годы жизни при русском Дворе она занялась чтением всерьез: «Я уже несколько лет усвоила себе привычку всегда иметь книгу… и, как только представлялась удобная минута, я принималась за чтение...», – вспоминала Екатерина об этих временах в автобиографических «Записках»[3]. Поначалу она поглощала романы Лесажа, Рабле, Скарона, которые «ее забавляли, но после она не могла об них вспомнить»[4], позднее увлеклась Монтенем, Цицероном, письмами мадам Севинье[5]. Изведав однажды интеллектуальное наслаждение от сочинений Вольтера, Екатерина уже не могла от них оторваться. «После этого чтения [она] ... искала книги с большим разбором»[6]. После прочтения «Записок» Брантома и «Жизни Генриха IV» Перефикса двадцатилетняя княгиня одолела за четыре месяца 9 томов «Истории Германии» отца Бара и сочинения Платона[7], освоила словарь Бейля, досконально изучила Монтескье[8] и с нетерпением ждала каждый новый том энциклопедии Дидро и Д'Аламбера. Неслучайно французский посланник Лопиталь в своих депешах 1757 г. сообщал о просвещенном уме Екатерины и констатировал, что «великая княгиня любит чтение»[9]. По свидетельству статс-секретаря императрицы А. М. Грибовского, Екатерина «знала почти наизусть Перикла, Ликурга, Солона», любила Плутарха, Платона, Тацита, и...
Входимость: 1. Размер: 44кб.
Часть текста: способствовали как успеху ее политики, так и ее личной славе. Принужденный ограничиться определенными рамками, я не могу в этом кратком очерке принимать во внимание периодическую печать, в то время не имевшую притом своего теперешнего значения. Ограничиваясь в этом отношении лишь некоторыми указаниями, я обращаю главное внимание на отдельные издания и на ту литературу, составляющую нечто среднее между книгой и журналом, которую Вольтер и его сподвижники с таким успехом применяли в форме «летучих листков». Именно в литературе этого рода находило для себя надлежащее выражение умственное движение того времени. I Вполне понятно, что в Германии Екатерине было очень легко завоевать симпатии и всеобщее одобрение – даже раньше, чем они были заслужены, так как немецкому патриотизму крайне льстило уже одно то, что незначительная Ангальт-Цербстская принцесса заняла престол великого Петра, и уже в 1745 г. в стихотворении, появившемся в цербстской печати, ее величали «великой Екатериной»: Es kennt und rühmt seit länger Zeit Ein Urbild der Vollkommenheit In der Katherinen grosse Gaben… В то же время в Гамбурге другой немецкий поэт уверял, что сам Петр Великий встретил бы победоносного соперника в лице счастливого супруга этой совершеннейшей из принцесс: Des Ersten Peters Geist und Rath Wird sich im Dritteu noch gedoppelt stärker zeigen… Франция довольно медленно проникалась энтузиазмом к Екатерине: общественное мнение находилось под сильным воздаянием философов,...
Входимость: 1. Размер: 76кб.
Часть текста: принципы Глава 3 Идеи и принципы I С таким характером, как у нее, Екатерина, конечно, не могла быть женщиной с принципами, особенно принципами непреложными, и с твердо установившимися идеями. Ее идеи принимали порой – и это случалось нередко – форму «idées fixes», но лишь на мгновение: они были для нее не путеводными звездами, а кометами, быстро исчезавшими с ее горизонта. И что любопытно: несмотря на свое немецкое происхождение, Екатерина относилась с отвращением ко всякому доктринерству и доктринерам, систематическому уму и людям системы. «Вольтер, мой учитель, – писала она, – запрещает отгадывать, потому что тот, кто занимается отгадыванием, любит составлять системы, а кто любит составлять системы, непременно хочет подогнать под них was sich passt und nicht passt, und reimt und nicht reimt и потом самолюбие превращается у него в любовь к системе, отчего происходит упрямство, нетерпимость, преследования, – вещи, которых надо остерегаться, как учил мой учитель». Доктринеры были в ее глазах шарлатаны, а люди системы – всё равно что изобретатели управляемых воздушных шаров: в «баллоны» она не верила и ставила поэтому графа Сен-Жермена, Монгольфье и Калиостро на одну доску. Она относилась с...
Входимость: 1. Размер: 75кб.
Часть текста: Фридриху II, которому все было известно. К письму был приложен чек на одного берлинского банкира, предназначенный на покрытие путевых расходов. Сумма была скромная: 10 000 р., но, по словам Брюммера, важно было не возбуждать подозрений присылкой более значительного куша. Переступив границу России, принцесса ни в чем нуждаться не будет. Само собой разумеется, что Брюммер посылал это приглашение, похожее на приказание, и властные инструкции от имени императрицы. Впрочем, он не пояснял намерений государыни. Другой человек взял на себя этот труд. Через два часа после приезда первого курьера прискакал второй и привез письмо от прусского короля. Фридрих все объяснял. Он, впрочем, приписывал себе решение, принятое Елизаветой, остановившей свой взор на молодой принцессе Цербстской. Он в это дело действительно вмешался, и вот каким образом. Матримониальные вожделения, конечно, не замедлили возгореться вокруг «чертушки», ставшего наследником лучезарной короны. Вскоре, начиная с бывшего гувернера великого князя, немца Брюммера, и кончая лейб-медиком императрицы, французом Лестоком, каждое лицо, игравшее роль при дворе, превосходившем по интригам все дворы Европы, имело свою кандидатку и партию, поддерживавшую ее. Заходила поочередно речь о французской принцессе, о саксонской принцессе, дочери польского короля, о сестре короля прусского. Саксонский проект, поддерживаемый всемогущим канцлером Бестужевым, имел одно время наибольшие шансы на успех. «Саксонский двор, – писал впоследствии Фридрих, – будучи раболепным слугой России, намеревался пристроить принцессу Марианну, вторую дочь польского короля, с целью усилить свое влияние... Русские...