Воронцов Семен Романович: Из "Записок"

Из "Записок"

Мне было только 18 лет и я был живой, как настоящий француз, и вспыльчивый, как сицилиец... В это время секунд-майор Петр Петрович Воейков, человек весьма приближенный к государю, проскакал вдоль полка, повторяя: «Ребята! Не забывайте вашу присягу к законному вашему государю императору Петру Федоровичу! Умрем или останемся ему верны!» Он остановился возле нас, мы жали друг другу руки, и он плакал от радости, видя меня и капитана единомышленниками. Затем он вскричал: «Ступай!», и мы отправились к Казанской церкви...

Вокруг кричали: «Vivat! Императрица Екатерина Алексеевна наша самодержица!» Вся колонна это повторила. Мы не могли ничего поделать, и я не знаю, как только нас не убили. Воейков бросил свою шпагу, крикнув во весь голос: «Ступайте к черту, канальи, изменники! Я с вами не буду!», повернул лошадь и уехал к себе.

Совсем еще юный и в горячке ярости от того, что я видел, я вдруг ясно представил себе выход из этого положения. Я бросил свое офицерское ружье и шляпу и стал пытаться вырваться из толпы, чтобы со всех ног пуститься к реке, отдать бывших у меня в кармане 10—12 червонцев первой лодке, которую встречу, и нанять матросов, доставивших бы меня в Ораниенбаум, где находился Император.

<...> Как только у меня возникла эта мысль и как только я стал пробираться сквозь толпу, я почувствовал, что кто-то схватил меня за ворот. Я выхватил шпагу, обернулся и нанес наглецу удар, скользнувший по шляпе и упавший на плечо. Я увидел перед собой офицера Измайловского полка, который вскричал: «Держите его!» Тотчас я был окружен и арестован унтер-офицером и шестью мушкетерами полка того же офицера, приказавшего: «Отведите его в Зимний дворец и держите под караулом !»

Доставленный на гауптвахту, я не потерял духа и стал, как человек убежденный, говорить унтер-офицеру и мушкетерам, что это плохо для них кончится, и что законный государь одержит победу. Поскольку они ничего не отвечали, это придавало мне смелость продолжать свои наставления и дошел до того, что попросил предоставить мне свободу или проводить меня до первой лодки. Однако унтер-офицер привел другого сержанта, а сам ушел с рапортом. Через 4—5 часов мою охрану сменили на офицера-семеновца и 8 —10 солдат. Офицер, Петр Федорович Талызин, Пребывал и спал в одной комнате со мною, а солдаты находились в соседней.

Я не помню, сколько дней провел под арестом — восемь, десять или двенадцать. Я только знаю, что был отпущен на свободу через два дня после смерти Императора. Г-н Порошин, флигель-адъютант Императора, был прислан объявить мне о свободе и передать, что Императрица приказала мне вернуться домой и продолжать службу.

— в одну из деревень возле Москвы. Я узнал также, что у дяди-канцлера в течение нескольких дней в доме тоже находится офицер под предлогом защиты канцлера от народа.

Оставшись один в доме и будучи, к несчастью, принуждаем служить с изменниками, я сказался больным и действительно был таковым...