Булгаков Ф. И.: Французская книга об Екатерине II (старая орфография)

Въ Париже на дняхъ достался большой успехъ на долю новой книги, касающейся русской исторiи. Книга эта называется "Le Roman d'une impératrice. Catherine II de Russie". Авторъ ея -- K. Валишевскiй (Waliszewski). Это большой томъ въ 600 страницъ, составленный на основанiи неизданныхъ архивныхъ документовъ, мемуаровъ, переписки великой русской императрицы и массы печатнаго матерiала, причемъ обширная литература предмета, русская и заграничная, известна автору въ ея мельчайшихъ подробностяхъ. Съ эрудицiей автора счастливо сочеталось его писательское дарованiе, уменье разсказывать живо и занимательно. Поэтому и трудъ Валишевскаго въ результате оказался не столько хронологической исторiей событiй царствованiя Екатерины II, сколько исторiей самой государыни, какъ правительницы и какъ женщины. Въ первой части этого труда разсказывается о детстве Екатерины II, ея браке, воспитанiи въ Россiи, жизни при дворе въ бытность ея великой княгиней и о вступленiи на престолъ. Вторая часть посвящена характеристике императрицы, ея идей и принциповъ, ея искусства управлять обширнымъ государствомъ, ея внешней и внутренней политики, вкусовъ литературныхъ, артистическихъ и научныхъ, ея писательской и педагогической деятельности, личной и семейной жизни. Все это читается, какъ настоящiй романъ, и въ итоге получается яркiй образъ генiальной государыни. То, что подробно изложено въ книге Валишевскаго, вкратце можно резюмировать въ нижеследующихъ чертахъ, отмеченныхъ авторомъ въ жизни и деятельности Екатерины II.

Еще будучи великой княгиней, иноземнаго происхожденiя, она перевоспитала себя, усидчивымъ трудомъ усвоивъ себе, какъ генiй той нацiи, которою она намеревалась некогда управлять, такъ и элементы западной культуры, которые Петръ I старался привить на Руси. Она научилась русскому языку, пользуясь уроками Ададурова и беседуя съ старыми дамами изъ своего штата. Исторiю и политику изучила она, читая Вольтера и Монтескьё. Она читала также Брантома и Бейля и извлекла изъ этого чтенiя познанiя, которыми съумела потомъ воспользоваться. Правительство, министры государства и иностранные дипломаты перешли на ея сторону, армiя также кончила темъ, что обратила на нее свои взоры. Съ необычайнымъ счастьемъ, какимъ, кажется, никто не могъ съ ней сравниться, умела она согласовать свои интересы со своими страстями, любовь съ политикой и въ самыхъ капризахъ своего сердца или своихъ чувствъ находить могущественнейшихъ союзниковъ будущему своему величiю.

Красота ея, столь выразительная, что сделалась легендарной, доказана исторически. Но она обладала больше, чемъ красотой: "я нравилась, вотъ въ чемъ была моя сила", говорила она такъ, что въ этомъ отношенiи ей нечего опасаться противоречiй исторiи.

"творчестве" ("esprit créateur"), весьма благосклонно отзывается о кротости своего характера и добродетельной строгости своихъ принциповъ. Повидимому прежде всего она была крайне честолюбива, обладая притомъ обдуманной, разсчетливой смелостью вместе съ гордымъ умомъ, уверенностью въ самой себе и наконецъ отсутствiемъ сомненiй -- въ чемъ познается характерный признакъ расы избранниковъ. Фаталистическая вера, впоследствiи воодушевлявшая Наполеона, встретила въ ней горячую последовательницу. У нея также была своя звезда, съ тою разницей, что звезда эта осталась ей более верной, и едва ли Екатерине приходилось когда либо замечать ослабленiе ея света.

Такимъ образомъ императрица могла быть и пребывать "невозмутимой". Она и оставалась оптимисткой до конца. Въ то же время она была уверена, что обладаетъ какъ бы безграничными властью и могуществомъ. Ей нравилось, чтобы и другiе верили въ это и охотно слушала, когда ей это повторяли. Самыя утрированныя восхваленiя и льстивыя выраженiя по адресу ея особы казались ей естественными и законными, хотя при этомъ она хвалилась полнымъ отсутствiемъ самолюбiя и кокетства. Она охотно допускала, чтобы въ ней видели самую обыкновенную женщину, и нисколько не сердилась на Лафатера за такое мненiе. Почести, которыхъ она требовала, должны были относиться къ ней только, какъ къ императрице Россiйскаго государства. Эту идею внушила она Европе. Въ этомъ заключалась тайна того престижа, какимъ она пользовалась. Обаянiе, внушавшееся ею современному мiру, оправдывалось и действительностью.

Почетное место надо отвести и личнымъ качествамъ монархини. Прежде всего поразительна ея сила воли, несмотря на то, что она ослаблялась до известной степени недостаткомъ последовательности, что низводило великаго человека, какого желали видеть въ Екатерине, на уровень естественнаго ея пола. Она всегда желала сильно, но ей часто случалось изменять свою волю. По собственному ея выраженiю, она была "иницiаторшей по профессiи". Можно думать, что для Россiи того времени и не требовалось большаго. Даже после Петра I тамъ оставалось многое еще не начатымъ. Екатерина съиграла роль передоваго двигателя, одареннаго необычайными энергiей и неутомимостью. Чувство физическаго или моральнаго изнеможенiя, устатокъ или упадокъ духа были совершенно ей чужды. Большимъ самообладанiемъ заменяла она недостатокъ хладнокровiя и крайнюю живость, свойственныя ея характеру. Она обладала значительной способностью къ труду.

По выраженiю одного поэта, она представляла собой "безсменнаго часоваго". Веселость, которую она съумела обратить себе въ привычку и, такъ сказать, въ нравственный законъ, помогали ей нести на себе подавляющее бремя многочисленныхъ своихъ обязанностей. Въ шестьдесять пять летъ государыня еще охотно предавалась детскимъ играмъ, жмурки сохраняли еще для нея свою прелесть.

Нравственно она была вполне здорова. Въ частной жизни ея обхожденiе, исполненное приветливой снисходительности, непринужденной простоты и прiятности, всегда признавалось отменнымъ самыми компетентными судьями. Она приписывала себе сердце отъ природы доброе и чувствительное и жаловалась, что политическiя обязанности не всегда позволяли ей давать свободу ея склонностямъ. Быть можетъ, последнiя и были таковыми, какими она ихъ считала. Но политика очень рано стала управлять большинствомъ ея поступковъ, включая сюда даже семейныя ея отношенiя. Можно сказать, что въ конце концовъ эта политика поглотила собой какъ сердце, такъ и умъ Екатерины.

новой идеи въ ея сочиненiяхъ. Очень много здраваго смысла въ связи съ сильной дозой воображенiя, причемъ первый исправлялъ заблужденiя втораго, -- такова, повидимому, была основа ея умственныхъ способностей. Обаянiе, какое темъ не менее она производила единственно своимъ умомъ, повидимому, являлось лишь искусственнымъ продуктомъ, въ которомъ сила настойчивой воли, высшее искусство сценической постановки и эффектъ блестящаго вдохновенiя -- составляли чарующiе элементы. Впрочемъ, Екатерина никогда не претендовала на славу умницы. Германское происхожденiе ея сказывалось въ манере ея шутить и острить. Остроты императрицы отличались тяжеловесностью. Умъ ея былъ практичный, съ благодушiемъ и неизсякаемой веселостью въ основе. Она не проявляла никакихъ претензiй на особенно солидное или очень разностороннее образованiе и охотно признавалась въ своемъ неведенiи.

Случайно читала она довольно много, даже слишкомъ много и безъ системы, чтобы иметь возможность вполне вникать въ прочитанное. Знанiя ея, какъ во многихъ отношенiяхъ и управленiе государствомъ, по собственному ея выраженiю, представляли "смесь отрывковъ". Образчики личной ея учености вызываютъ улыбку. Она говорила и писала всегда довольно нескладно на трехъ языкахъ, которыми обыкновенно пользовалась. Но она сделала больше, чемъ научиться русскому языку: она съумела пересадить въ свою душу самую душу нацiи.

Идеи ея и концепцiи, подобно ея поступкамъ, также страдали недостаткомъ последовательности. Число незыблемыхъ идей и принциповъ ея весьма ограниченно. Несмотря на то, что Екатерина была немка, она не очень-то высоко ставила доктринерство и доктринеровъ. Она была эмпирикъ. Идея, по отношенiю въ которой она отличалась наибольшимъ постоянствомъ, была идея о собственномъ ея величiи. У нея была также своя политическая идея, въ которой она привязалась съ неослабнымъ упорствомъ: то была великая идея этого царствованiя, "греческiй проэктъ", иначе сказать -- завоеванiе Константинополя. Все остальное не отличалось определенностью. Въ политике она называла иногда душу свою "республиканскою душой", неизменно признавая наилучшимъ правительствомъ самодержавное. По части философiи она считала себя другомъ Вольтера и въ то же время iезуитовъ. Впрочемъ, идеи Екатерины или вернее ея симпатiи, составлявшiя плодъ ея воспитанiя и умственнаго общенiя съ философскимъ и эмансипаторскимъ духомъ века, отъ начала до конца ея царствованiя, повидимому, подверглись чувствительной перемене. Начавши съ горячаго порыва либеральныхъ вдохновенiй, она столкнулась на пути съ непредвиденной оболочкой, какою передъ удивленными ея взорами увлекательнейшiя съ виду гуманитарныя идеи облеклись при переходе своемъ въ область действительности. Сначала это изумило ее, потомъ испугало. И она стала непримиримымъ врагомъ французской революцiи.

Какъ государыня, Екатерина была удивительной виртуозкой въ искусстве царствовать. Конечно, счастье часто служило ей, посылая удачу почти во всехъ ея предпрiятiяхъ самыхъ рискованныхъ, но она и сама очень много способствовала этому счастью. Ея выдержка, решительность, власть, которую она проявляла надъ собой и надъ другими, горделивое спокойствiе посреди самыхъ жестокихъ испытанiй -- быть можетъ, не имеютъ соперниковъ въ современной исторiи.

Искусство ея управлять людьми можетъ выдержать всякое сравненiе, ибо она умела пользоваться для того всеми рессурсами и всеми чарами женщины. То была обольстительница, то была царственная Цирцея. Менее искусной показала она себя въ распределенiи задачъ, какiя ставила темъ, которые ей служили. Выборы ея часто бывали неудачны. Но она всегда умела заставлять всехъ своихъ сотрудниковъ давать maximum напряженiя и деятельности, на какiя они были способны. Собственная деятельность ея служила тому примеромъ. Въ критическiе моменты Екатерина умудрялась достигать напряженiя и разнообразiя рессурсовъ, граничившихъ съ чудеснымъ. Въ практику своего управленiя она ввела несколько личныхъ прiемовъ и довольно новыхъ. Императрица ставила въ тупикъ политику и современную ей дипломатiю смелыми поступками, неожиданными приливами резкости и откровенности, и въ некоторыхъ отношенiяхъ предупредила примеръ, поданный въ наше время великимъ человекомъ современной Германiи -- Бисмаркомъ. Въ то же время она первая стала пользоваться великой пружиной, которой завладела современная наша политика: она энергично призвала общественное мненiе, начала пользоваться услугами прессы, положила начало некоторымъ образомъ политической журналистике, сохранивъ впрочемъ и тутъ практическiй акссесуаръ старыхъ методовъ, -- у нея былъ свой "черный кабинетъ". Это самодержавное искусство не обошлось безъ некоторыхъ слабостей. Самый оптимизмъ Екатерины былъ одною изъ таковыхъ, ибо онъ доводилъ ее не только до фантазированiя съ открытыми глазами, но и до закрытiя глазъ на действительность, требовавшую ея вниманiя. Темъ не менее, благодаря выказанной ею энергiи и той массе личныхъ усилiй, какiя она положила на обширную имперiю, -- результаты, достигнутые ея управленiемъ, оказались значительными, какъ въ делахъ внутреннихъ, такъ и внешнихъ.

Европе, окончилась полнымъ фiаско. Великая иницiаторша на сей разъ дала себе трудъ заметить, что для реформы, о которой она мечтала, требовался независимый исходный пунктъ, а именно -- уничтоженiе крепостного права. Сделавъ это открытiе, она отступила. Не ей суждено было перерубить этотъ гордiевъ узелъ. Но она сделала некоторыя ценныя нововведенiя въ области правъ суда, понизила страшно поднятый уровень карательныхъ меръ.

Еще более плодотворной оказалась иницiатива Екатерины въ области гражданской администрацiи. Въ этомъ отношенiи Россiя обязана императрице первыми попытками методичнаго и регулярнаго управленiя. Финансовая политика государыни заслуживаетъ меньшаго одобренiя, какъ въ виду делавшихся ею займовъ, такъ и вследствiе выпуска большого количества бумажныхъ денегъ.

Результаты внешней политики Екатерины еще въ памяти у всехъ. То было окончательное уничтоженiе оттоманскаго могущества, покоренiе Крыма и портовъ на Черномъ море, разделъ Польши.

Благодаря ея счастью, бедствiя первой турецкой войны обратились въ блестящiя победы.

Естественнымъ следствiемъ ея отношенiй къ Польше и Турцiи было отдаленiе ея отъ Францiи. Темъ не менее она же, порвавъ вековыя узы, существовавшiя между Россiей и Англiей, поставила первыя вехи по пути того франко-русскаго сближенiя, которое осуществляется въ настоящее время. Забегая впередъ раньше времени, мечтала она о преследованiи и атаке въ самой Индiи соперническаго первенства, оскорблявшаго ея гордость. Впрочемъ, наследнику своему она оставила чудесно прiумноженное наследство. Населенiе имперiи, за перiодъ ея царствованiя, возрасло съ 20 на 37 миллiоновъ жителей, вместе съ пропорцiонально раздвинутыми границами.

Она купила библiотеки Дидро и патрiарха Фернейскаго. Спецiальнымъ поставщикамъ ея музеевъ, Гримму и Рейффеннггейну приходилось страшно работать, чтобы удовлетворить ея требованiямъ. При всемъ томъ, ни литературе, ни науке, ни нацiональному искусству особенной пользы она не принесла, ибо ея вкусы литературные, артистическiе и научные главнымъ образомъ сводились къ потребности ея въ европейской славе.

Сама она искренно наслаждалась писательствомъ, страстно любила заниматься постройками и горячо увлекалась изученiемъ нацiональной исторiи. Такимъ образомъ даже въ этомъ направленiи сыграла она роль державной иницiаторши, пробуждая энергiю въ окружавшихъ ее людяхъ.

Она писала историческiя книги, комедiи, историческiя драмы, романы, басни и комедiи; въ особенности много писала писемъ. Корреспонденцiя ея съ Гриммомъ представляетъ собой любопытный памятникъ. Она была журналистомъ, поэтомъ и педагогомъ. Но учебныя заведенiя, основанныя ею, стояли выше ея стиховъ. Некоторыя изъ ея школъ еще сохранились до сего времени.

Интимная ея жизнь была жизнью великой труженицы и семейной женщины. Съ одной стороны государственныя дела, къ которымъ императрица относилась съ полной добросовестностью, съ другой -- невинныя развлеченiя всегда занимали въ жизни Екатерины большое место. Вставая рано и рано ложась, она отдыхала отъ своихъ занятiй, слушая чтенiе или обозревая свои коллекцiи въ Эрмитаже, или же, чаще всего -- играя съ детьми, которыми она любила окружать себя. Кроме того, она охотно также предавалась удовольствiямъ сельской, дачной жизни въ прекрасной летней своей резиденцiи -- Царскомъ Селе, созданной и постоянно украшавшейся ею. На прiемахъ своихъ въ Эрмитаже, ограничивавшихся интимнымъ кружкомъ, Екатерина обнаруживала лишь простоту, приветливость и прiятную веселость своего ума и обращенiя.

возвышенiю Россiи не менее самого Петра I. Россiя и теперь ни Европа, ни Азiя, какъ говорили о ней некогда. Это шестая часть света. Эта Россiя, которая есть, и повидимому, должна оставаться чемъ-то совершенно отдельнымъ, которая, приходя въ соприкосновенiе съ орбитой великихъ Европейскихъ интересовъ, темъ не менее, кажется, идетъ собственнымъ своимъ путемъ и следуетъ какому-то особому закону развитiя, которая, не смотря на все свое вдохновенiе западной культурой, не проявляетъ ни малейшей склонности попустить, чтобы эта культура поглотила ее; этой-то Россiи, которую Петръ I создалъ изъ всевозможныхъ элементовъ, и Екатерина внушила сознанiе ея силы, ея генiя и ея исторической роли.