Потемкин Г. А. - Екатерине II, 17 марта 1788 г.

843. Г. А. Потемкин -- Екатерине II

Матушка Всемилостивейшая Государыня. Начинаю принесением чувствительнейшей моей благодарности за попечение прямо матернее обо мне присылкою Турчанинова, которого я встретил, ехавши в Кременчуг. Попов уже выздоровел, а Турчанинов поехал в Кинбурн. А по возвращении, ежели не найду ему дела, то направлю.

Поставщики провианта в Тавриду большею частью зделать не в состоянии, хотя что ни делай. Я все возможности употребляю доставить туда столько, чтобы стало до хорошего пути. Здесь трава начинает показываться, и цветов множество.

Что изволите, матушка, писать о поляках в разсуждении моего представления об них, дабы делать их шефами наших полков -- что то делать должно с рассмотрением -- конечно, Государыня, так я для того и предлагал сей способ, находя тут пользу для службы. Ибо такой, как Граф Браницкий или Потоцкий, во время военное верно к тем полкам, где будут шефы, по нескольку присоединят собственных своих войск и сами сим будут привязаны. А в рассуждении дисциплины, то, матушка, будьте уверены, что я Вам говорю истину: что у них в учрежденных войсках оная наблюдается даже до педантства. Персонально же из них выдаются люди отличной храбрости, и немало было знаменитых в других службах. Зейдлиц, Малаховский, Понятовский. В Пруссии, в гусарах мелкие офицеры -- лутчие из поляков¹. Во Франции сих принимают с охотою. Пусть они ветрены и вздорны в их государственном обращении, но сему причина конституция сей земли, что для нас лутче, нежели какая другая. Я так говорю: ежели удастся их нам связать взаимной пользою с собою, то будьте уверены, что они не так полезут, как союзники наши теперешние, которые щиплют перед собой деревенишки турецкие, и те не все с удачею, а так возносят высоко, что, не смотря на невозможности существительные по времяни и не ставя сего в резон, понукают поминутно иттить, и думаю -- и везде им кажется, что неприятель обратился на них, хотя сего отнюдь нет. Банат Крайовский у них в боку, который с двух сторон их окружен границами. Какой бы безделицы стоило его занять и где так легко держаться. Однако ж туда нейдут, а сулят все Белград брать. Но сие дело еще будет на словах. Теперь Кобург намеревается на Хотин. Дай Боже. Я с начала о сем им говорил, и тогда тамо тысячи человек не было. Что будет, еще неизвестно.

Настоит крайняя надобность составить план операции. Генерально действовать, по моему мнению, Украинская армия должна между Буга и Днестра. Моя же оборонительно в Крыму, наступательно -- к Кубани и на Очаков тою частью, которая у меня составляет Кор д'Арме. Обрати обе армии к одному пункту, осада очаковская прикроется, и силы неприятельские, навлекши к сей стороне, естли Бог поможет разбить, то и Бендеры упадут, и все кончится одним разом. Но естли будем действовать порозну, то сего не выдет. Нужно, матушка Государыня, чтобы Вы приказали Г[рафу] Румянцеву о всех подробностях операции согласиться со мною и, положа на мере, действовать дружно. По сему положению и с Цесарем условиться.

Что изволите, матушка, писать по поводу письма Ломбардова о скудости нашей в морских офицерах, то сие есть великая истина, которую я больше всех чувствую. Пример тому, что Ломбард один больше делал всех. Бог видит, что нет человека. Все, что ни было хорошего, то от Ломбарда и некоторых греков. Нассау берется гребными судами предводить. Я сему весьма рад. Тем паче, что он любит Суворова и будет под ним. Для парусных же судов нетерпеливо ожидаю Пауль Жонса.

По последним известиям неприятель множество имеет в готовности судов по берегу Анатольскому для десанта на Крым. Войски понемногу в Очаков прибывают, и, кажется, что и суда есть у Аджибея, ибо слышны в той стороне часто выстрелы. Буду ожидать возвращения из крейсерства нашего судна, и, что узнаю, донесу.

Написав, матушка, к Вам о усилении рот в полках пехотных, не разумел я тут прибавления никакого, которое бы, как изволите писать, вело к набору рекрут или же к накладке. Напротив. Я о сем донес, как о вещи испытанной и самим резоном доказываемой, что когда части сильные, то и расход людей не так чувствителен и отправление службы легче. Тут не нужно прибавлять людей, но вместо 12 рот в полку зделать восемь и по примеру четырехбаталионных полков -- слишком по 200 человек в роте. Мы в прошедшую войну были в восьмиротном комплекте, но с малым числом людей в ротах. А тут без всякой прибавки полки будут сильнее, потому что части их будут многолюдны, а как их меньше, то расходу будет меньше. Ибо рота, хотя бы была из два[дца]ти человек, то некоторые расходы в людях равные будут двухсотной. Из приложенной табели изволите усмотреть разницу Алексопольского пехотного полку противу других двухбаталионных, который мною для пробы приведен в восемь рот по гранодерскому комплекту. И ежели бы полки легкоконные были вместо 6-ти эск[адронов] по 12-ти, то бы, вместя два в один, людей строевых было бы то же, а расход в половину меньше -- и убавлением безполезного унтер-штаба и нестроевых каждый год от содержания оставалось бы от всех полков по 40 т[ысяч] рублей. Я не могу, матушка, оставлять без примечания, где испытываю из опытов пользу.

Пока жив, с непременным усердием

вернейший и благодарнейший

подданный

Примечания

Автограф. АВПРИ. Ф. 5. Д. 585. Л. 195--198.

Публикуется впервые.

¹ Убеждая императрицу в желательности сформировать вспомогательное польское войско, Потемкин ссылается на известные имена кавалерийских начальников. Самое громкое было у барона Фридриха Вильгельма фон Зейдлица--Курцбах (1721--1773), выдающегося кавалерийского генерала, прославившегося под знаменами Фридриха Великого в Семилетней войне. Анджей Понятовский во время Семилетней войны был шефом прусского гусарского полка, носившего его имя.