Козлов С. А.: История великого дуэта (Екатерина II и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791))

История великого дуэта *

Наконец-то осуществлено самое полное издание переписки двух выдающихся государственных деятелей России — Екатерины Великой и Г. А. Потемкина. Почти треть переписки публикуется впервые. При этом еще недостает около 40 писем. Не исключено, что они сохранились и когда-нибудь будут найдены. Ведь наши архивы способны преподнести дотошным исследователям большие сюрпризы.

Составителем фундаментального издания является В. С. Лопатин, известный исследователь Екатерининской эпохи. Именно ему мы обязаны введением в научный оборот новых, ранее не публиковавшихся писем, из которых 250 принадлежат Г. А. Потемкину и около 70 Екатерине II.

Личная переписка Екатерины II и Г. А. Потемкина безусловно является выдающимся историко-культурным памятником второй половины XVIII в. И ее публикация сейчас, когда мы испытываем такой дефицит в политических идеях и лидерах, способных вывести Россию на новый исторический виток, очень своевременна. Мы становимся очевидцами уникального политического дуэта в мировой истории. Как верно отмечает В. С. Лопатин, «их письма — настоящий роман, роман, не выдуманный писателем, пусть даже гениальным, а подлинный и потому вдвойне интересный, прекрасный и трагичный, как сама жизнь».

Но прежде всего это любовный роман. И главное его действующее лицо, всесильная императрица, предстает нежной и преданной женщиной, мучительно ищущей слова, способные выразить ее всепоглощающую страсть к «миленькому Гришеньке». «Я его не люблю, а есть нечто чрезвычайное, для чего слов еще не сыскано, — писала Екатерина II. — Алфавит короток и литер мало».

В своей «чистосердечной исповеди» возлюбленному Екатерина II замечает: «Беда та, что сердце мое не хочет быть ни на час охотно без любви... И если хочешь на век меня к себе привязать, то покажи мне столько же дружбы, как и любви, а наипаче люби и говори правду».

Любит Екатерина II своего «голубчика» со всеми его недостатками. А вернее, она их не замечает. Трепетно ждет встречи с ним «гауром, московом, казаком, сердитым, милым, прекрасным, умным, храбрым, смелым, предприимчивым, веселым.» Сколько эпитетов находит она для «милого друга»! Не забывает и о наставлениях: «Великие дела может исправлять человек, дух которого никакое дело потревожить не может, — писала Екатерина II Потемкину. — Меньше говори, будучи пьян. Нимало не сердись, когда кушаешь. Спечи дело, кое спеет трудно. Принимай великодушно, что дурак сделал.»

Екатерина II и Потемкин «потеряли здравый смысл» и любили друг друга «пресильно, сердцем, умом, душою и телом». Эта «чрезвычайная» любовь стала болезнью, от которой Екатерина II «нашла» лекарство и рецепт его послала «Гришифишеньке». «Нужны, сударь,... много холодной воды, несколько кровопусканий, лимонный сок, чуть-чуть вина, есть мало, много дышать свежим воздухом и так много двигаться, чтобы приходить домой без задних ног,» — писала она не без иронии. Порой кажется, что государственные дела и даже полыхавшая в стране гражданская война, развязанная яицкими казаками и их руководителем Е. И. Пугачевым, была фоном этой любви. (Ведь начало любовного романа приходится на 1773-1774 гг.)

Для современного читателя подобный роман должен закончиться брачными узами. Именно к такому выводу и пришел В. С. Лопатин в статье-послесловии. Он подсчитал, что «по меньшей мере в 28 письмах-записочках Екатерина называет Потемкина «мужем» и «супругом» (30 раз), а себя именует «женой» (4 раза). Иногда эти сокровенные слова она прописывает полностью, иногда обозначает их начальными буквами». Названа и дата тайного венчания Екатерины II со своим избранником — 8 июля 1774 г. в храме Св. Сампсония на Выборгской стороне в Петербурге. В статье многократно упоминается о супругах, законном муже, не забыта и свекровь. Тем самым В. С. Лопатин невольно смещает акценты и упрощает ситуацию. Заманчиво видеть императрицу Екатерину Великую послушной и верной женой Потемкина, но вряд ли это отражало реальную ситуацию. Прежде всего Екатерине II нужно было четко определить статус своего «милого сударика». Поэтому Потемкин в переписке становится «бесценным мужем», «нежным мужем», «мужем любезным» и т. д. Это могла быть и тонкая игра умной женщины...

политический дуэт. В переписке с конца 70-х гг. XVIII в страстные, любовные интонации уходят. Их место занимают заботы о государстве. Екатерина II восклицает: «Мы ссоримся о власти, а не о любви».

Будучи главой Военной коллегии, Г. А. Потемкин добивался окончательного разрешения крымского вопроса. И после того как в 1783 г. императрица подписала Манифест о присоединении Крыма к России, он с восторгом писал Екатерине II: «Какой Государь составил толь блестящую эпоху, как Вы. Не один тут блеск. Польза еще большая. Земли, на которые Александр и Помпей, так сказать, лишь поглядели, те вы привязали к скипетру российскому... Тут есть что-то мистическое... Граница теперешняя обещает покой России, зависть Европе и страх Порте Оттоманской. Взойди на трофей, не обагренный кровию, и прикажи историкам заготовить больше чернил и бумаги».

Тонкостям европейской политики XVIII в. посвящена значительная часть переписки. Но лучше всего об отношении Екатерины Великой к противопоставлению России и Запада свидетельствует ее реплика: «На зависть Европы я весьма спокойно смотрю; пусть балагурят, а мы дело делаем».

Переписка воссоздает весь драматизм событий русско-турецкой войны 1787-1791 гг. Главнокомандующий Г. А. Потемкин переживал первые неудачи русской армии и был потрясен известием о гибели флота (его любимого детища). Он находился в растерянности и в письме Екатерине II 24 сентября 1787 г. писал: «Я стал несчастлив... Все идет навыворот. Флот севастопольский разбит бурею... Корабли и большие фрегаты пропали. Бог бьет, а не турки. Я при моей болезни поражен до крайности, нет ни ума, ни духу. Я просил о поручении начальства другому... Ей, я почти мертв... Я все с себя слагаю и остаюсь простым человеком. Но что я был Вам предан, тому свидетель Бог.» Ответ императрицы был тверд и непреклонен: «Мой дорогой друг, вы отнюдь не маленькое частное лицо, которое живет и делает, что хочет. Вы принадлежите государству, вы принадлежите мне... Защита и слава империи вверены вашим попечениям».

И «любезный друг» исполнил волю «матушки Государыни». Русские войска одержали блестящие победы над турками при Фокшанах и Рымнике, взяли считавшиеся неприступными крепости Хотин, Очаков, Измаил, Аккерман... Здесь проявился полководческий талант А. В. Суворова, П. А. Румянцева, Ф. Ф. Ушакова и, конечно, Г. А. Потемкина. Нельзя не согласиться с выводом В. С. Лопатина: письма 1787-1791 гг. развенчивают миф о несостоятельности Потемкина как полководца и вторая турецкая война должна быть названа «потемкинскою».

«Нет сил более переносить мои мучения, — писал он. — Одно спасение остается оставить сей город, и я велел себя везти в Николаев. Не знаю, что будет со мною...»

Известие о кончине Потемкина повергло Екатерину II в глубокую скорбь. Статс-секретарь императрицы А. В. Храповицкий 16 октября записал в дневнике: «Продолжение слез; мне сказано: «Как можно мне Потемкина заменить: он был настоящий… дворянин, умный человек, его нельзя было купить. Все будет не то...» Какими же неблагодарными должны быть потомки, создавшие вместе с мифом о «потемкинских деревнях» чудовищную версию об отравлении Потемкина по приказу Екатерины II.

Личная переписка двух выдающихся деятелей второй половины XVIII в. свидетельствует об их хорошем знании русской жизни в ее многогранных проявлениях и непредсказуемости. От них не ускользали и бытовые мелочи, смешные ситуации. Они были их очевидцами и рассказывали друг другу. Так в записке возлюбленному в 1774 г. Екатерина II поведала об одной забавной истории из жизни простых людей. «Пьяный мужик с сыном да баба, кои теперь взяты гусаром и отведены, чаю, в караулы, хотя дрались с извощиком, но тут никто не виноват, — писала она. — Мужик вывалился и, встав, сел опять, и баба стала его держать. Но при первой луже оба, потеряв баланс, упали. Встав, зачли бить извощика, который обороняясь, дрался. И извощика вступившиеся за ездоков ударили его раза три.»

Чтобы идти вперед, надо активно осваивать новые материалы и поэтому публикация памятника очень своевременна. Данная переписка вновь убеждает в правоте слов Вольтера: «Счастливцем будет тот историк, который через сто лет даст историю Екатерины II». И время для таких «счастливцев» уже настало.

— 991 с.