Екатерина II - Потемкину Г. А., 22 июля 1791 г.

1135. Екатерина II -- Г. А. Потемкину 

Ни по красоте, ни по уму, еще менее по знанию и по опрятности телесной представляешь человека в Армию в инспекторы! Он же столь взбалмошный, что более двух месяцев по городу хвастается, что он тебя поймал и за нос водит, сбираясь в гофмаршалы, ибо дурак сей столь ленив, что кроме еды да петуховой драки и в голове ничто не помещается. По богатству своему он ни к чему не прилежит, и ни в чем думает, что и нужду не имеет. Он тебе честь в Армии не принесет¹. Нещастлива бы Армия была, ежели в ней не найдется единый человек -- достойнее того глупца. Позволь сказать, что рожа жены его, какова ни есть, не стоит того, чтоб ты себя обременял таким человеком, который в короткое время тебе будет в тягость. Тут же не возьмешь ничего, car madame est charmante, mais on ne gagne pas la moindre chose en lui faisant la cour, c'est une chose reconnue, et une famille immense veille a sa reputation; ainsi il se pourrait encore que Vous resties charge du man, qui est vraiment une charge et une charge lourde sans attirer personne a sa suite que lui meme {потому что супруга его очаровательна, но решительно ничего не выигрывается, если ухаживать за нею. Это вещь известная: огромное семейство охраняет ее репутацию, а потому может статься, что вы будете обременены только мужем, который окажется бременем и бременем весьма тяжким, не успев привлечь к себе вслед за ним никого, кроме его самого (фр.).}. Ты сам знаешь, что богачи у нас редко прилежат к чему, а сей горд и пышен, но при дворе весьма рядовой камер--юнкер с богатым кафтаном по праздникам. Mon Ami, je suis accoutumee a Vous dire la verite; Vous me la dites aussi quand l'occasion s'en presente. Faites--moi le plaisir pour cette charge d'en choisir un plus propre pour la chose et qui sache le service, afin que l'approbation du public et celle de l'armee couronne Votre choix et ma nomination. J'aime a Vous faire plaisir; je n'aime pas non plus a Vous refuser, mais je voudrais que pour une place pareille tout le monde dise: voila un bon choix et non pas un miserable choix d'un homme, qui n'a pas l'idee de ce a quoi on veut 1'employer. Faites la Paix, apres quoi Vous viendres ici Vous amuser tant qu'il Vous plaira {Мой друг, я привыкла вам говорить правду. Вы мне ее также говорите, когда случай к тому представится. Сделайте мне удовольствие выбрать на эту должность кого--либо более подходящего и знающего службу, чтобы общее одобрение и одобрение всей армии увенчало ваш выбор и мое назначение. Я люблю доставлять вам удовольствие; не люблю также вам отказывать. Но я бы хотела, относительно этой должности, чтобы все сказали: вот прекрасный выбор, а не жалкое избрание человека, не имеющего понятия о том, что хотят ему поручить. Заключите мир, после чего вы приедете сюда и будете забавляться здесь, сколько вам будет угодно (фр.).}. Извини меня, ежели скажу, что и муж и жена тебя обманывают. Я знаю, что ты сие не любишь, но остеречь тебя не может быть иное, окроме слово лишнее. Письмо же сие издери по прочтении.

Примечания

Автограф. РГАДА. Ф. 5. Д/85. Ч. 1. Л. 499--500.

Публикация -- СБРИО. Т. 42. С. 141--142.

Датируется на основании представления Потемкина от 21. VII. 1791, в котором говорилось: "В обер--штер--кригскомиссары, при Генерал инспекторе положенные, всеподданнейше прошу повелеть переименовать двора Вашего Императорского Величества камерюнкера Князя Михаила Голицина" (Подлинник. Подпись -- инициалы -- автограф. -- АВПРИ. Ф. 2. Оп. 2/8а. Д. 21. Л. 141). Существует еще один документ (очевидно, записка Потемкина главному докладчику императрицы Безбородко), позволяющий почувствовать некоторое охлаждение в отношениях князя и государыни. "По записке об определении ко мне по званию Генерал инспектора камерюнкера Князя Михаилу Голицына я прошу покорно доложить. Он человек честной и за собою имеет 12--ть тысяч душ. Сего и было бы достаточно для его рекомендации, но, оставя все, главный резон есть, что сия милость будет собственно мне, которая столь меня интересует, что я поеду с веселым духом. Ежели Ея Имп[ераторское] Вел[ичество] осыпала меня полезными милостьми, то тут будет приятная. Повергните мою прозьбу с изъяснением, сколь я буду чувствовать". (Автограф. -- АВПРИ. в своих "Записках" довольно подробно пишет о том, что "в сие время крылося какое-то тайное в сердце Императрицы подозрение против сего фельдмаршала" и связывает это с происками Платона Зубова. Великому поэту екатерининского времени, склонному к преувеличениям, следует верить с известной долей осторожности. Конечно, Зубов и его родня, вошедшие в силу, боялись Потемкина и тайно подкапывались под него. Но несомненно и другое: Светлейший оставался самым доверенным, самым надежным другом и сотрудником Екатерины, разделявшим вместе с нею бремя управления Великой державой. До публикации их переписки, до выхода в свет 4--х томного собрания документов Потемкина, осуществленного Д. Ф. Масловским и Н. Ф. Дубровиным в 1893--1895 гг., жизнеописание Великолепного Князя Тавриды носило анекдотический характер. Даже издатели журнала "Русская старина", сделавшие так много для популяризации Екатерины и ее соправителя (издали сотни документов!), не устояли против сложившихся мифов и в статье, посвященной последним дням пребывания Потемкина в Петербурге, писали: "Прекращение военных действий... давало Князю Таврическому полное право не спешить с отъездом..." Но пребывание его в Санкт--Петербурге, опасное властолюбивым замыслам Зубова, было неприятно двору. Оно казалось ему дерзостью назойливого человека, лишнего, уже не нужного ни в совете, ни в делах военных. Решено было объявить ему повеление ехать в Молдавию. На объявление опальному герою монаршей воли не отважился никто из вельмож и тогда сама государыня взяла на себя труд объясниться с Потемкиным. Еще недавно "раздражительный, озлобленный, грозный князь Таврический смирился пред волею обожаемой им монархини, с кротостью выслушал ея повеление и безропотно покорился своему жребию" (PC, 1876, сентябрь. С. 48). Все это домыслы. Потемкин считал своим долгом подвести итоги войне, которой он руководил в течение 4--х лет и которая утверждала Россию в ранге Черноморской державы. Его переписка с императрицей, Безбородко и другими лицами за июль--сентябрь 1791 г. (по день кончины) не оставляет в этом никаких сомнений.

¹ Он тебе несть в Армии не принесет. -- Князь Михаил Андреевич к влиятельному семейству графов Салтыковых. Возможно, что именно к ней относятся страстные письма Потемкина, опубликованные в 1875 г. в журнале "Русская старина", как письма Прасковье Андреевне Потемкиной.