Приглашаем посетить сайт |
Лесков (leskov.lit-info.ru)
|
26. ИМПЕРАТРИЦА СЖИГАЕТ КНИГИ
Хотя указом Екатерины от 11 февраля 1793 года предписывалось сжечь те 18 656 экземпляров книг, которые были найдены в домах и лавках Новикова и в двух его иностранных библиотеках, Прозоровский воспользовался случаем, чтобы предать огню все без исключения издания «Типографической компании».
В ясное морозное утро к Болоту, где, как и на Красной площади, совершались публичные казни, потянулись бесконечные возы, нагруженные десятками тысяч книг. Возницы – мужики из пригородных сёл, в тулупах и шапках-ушанках, погоняя тощих лошадей, с недоумением оглядывались на солдат, шагавших рядом, и полицейских надзирателей, строго следивших за тем, чтобы пагубные книги не упали на мостовую.
Народ со всех сторон бежал к площади. Огромные мужики-палачи в длинных рубахах, уже давно скучавшие без дела, суетились, складывая штабеля дров, переложенных просмолённой паклей и соломой. Наконец гигантские костры вспыхнули – языки пламени и столбы дыма потянулись к небу. Палачи бросали книги в огонь. Народ прибывал. Множество студентов, воспитанников Заиконоспасской академии, и людей разного звания толкались вокруг возов с книгами, подходили к самым кострам, вступали в перебранку квартальными надзирателями, подшучивали над палачами. Палачи, вооружённые длинными баграми вместо привычных им топоров, кашляя и задыхаясь от дыма, сталкивали груды книг в костры. Поднялся ветер. Мокрый снег бил в лицо, дым ел глаза, концы багров загорались, палачи ругались и, отплёвываясь, тушили их в снежных сугробах.
Ветер разбрасывал горящие листы. Толпа всё нажимала. Книги, сваленные кучами в разных местах площади, как будто таяли – народ их растаскивал.
– Ишь ты, что жгут! – удивился дьячок в подбитом мехом подряснике и большой войлочной шляпе. – «Послание святого Апостола Павла к Филиписеям и Колосаям».
– Подлинно не ведают, что творят, – подхватил стоящий рядом старик с длинной седой бородой и иконописным лицом, держа в руках обгоревшее издание «Правил христианской жизни».
– Смотри-ка, что я нашёл! – кричал один бурсак из Заиконоспасской академии другому. – Азбуку греческую. А вот и латинская, и российская, и немецкая…
– А я Баумана – «Краткое начертание географии» и «Геометрию» Аничкова…
– Возьми у него книгу, возьми! – закричал квартальный надзиратель солдату, указывая на какого-то подростка, только что вытащившего толстый том в переплёте из сложенной на земле кучи.
Солдат, держа мушкет в правой руке и неуклюже топая ботфортами, догнал мальчишку, не успевшего скрыться в толпе, отнял у него книгу и подал надзирателю. Надзиратель нашёл титульный лист и прочёл: «Бабка повивальная – городская и деревенская», плюнул и бросил книгу в костёр.
Учебники, переводные романы, произведения русских писателей, книги по медицине, математике, истории и технике, энциклопедические словари и описания путешествий, «Древняя российская Вифлиофика» догорали на кострах. Народ смотрел на суетившихся палачей, на полицейских надзирателей, следивших за тем, чтобы не растаскивали книги, и не понимал, что, собственно, происходит.
– Это что же, голубчик, – спрашивал толстый купец соседа, приказного писаря в потёртом кафтане и с медной чернильницей за поясом, – книги вовсе запрещены али на время?
Писарь поднял на него красный нос, сказал значительно:
– Казни книги предаются свободомысленные, сиречь противу правительства направленные…
Рядом стоявший студент повернулся к нему:
– Эх ты, чернильная душа, да ты понимаешь, что говоришь?.. – Бросился вперёд, схватил две обгоревшие книги, валявшиеся на снегу, ткнул писарю в нос: – Это что же, «Пятьдесят две священные заповеди Ветхого завета» противоправительственная книга? Или «Наставление для пехотных офицеров с фигурами»? Или «История о коммерции российской»? Уничтожают книги бессмысленно, и больше ничего…
Человек в поддёвке и картузе, похожий на фабричного мастера, сказал густым басом:
– Двадцать лет тому назад на этой площади казнили Емельяна Пугачёва. Ныне казней человеческих стало мало, начали жечь книги – мыслей боятся! Только народ-то думать не перестанет…
– Вот они, дикари, пляшут вокруг костров, радуются, что уничтожили труды гениев человечества. Не уничтожат, только покроют навеки пятном позора сие царствование…
– Господин офицер! – закричал писарь тонким голосом, но в это время кто-то ему дал по затылку так, что он только охнул и сел на снег.