Краснов П. Н.: Екатерина Великая
Часть вторая. Великая княгиня Екатерина Алексеевна. Глава II

Глава II

Государыня Елизавета Петровна приезжала к молодым редко, но, имея петровский глаз, всё видела и женским сердцем чутко понимала, что неблагополучно в молодом хозяйстве.

- Много читаешь, мой маленький философ, - сказала она однажды, прощаясь с Великой Княгиней. Она стояла на высоком крыльце Ораниенбаумского дворца и, взяв Екатерину Алексеевну за подбородок, приподняла её голову, и в самую душу заглянули прекрасные синие государынины глаза. Государыня покачала головой и тяжело вздохнула.

- А России пожеланный наследник скоро ли будет?.. - спросила она.

Великая Княгиня смутилась и ничего не ответила.

- Идите, что ль, - сказала Государыня свите, а сама осталась с Великой Княгиней на крыльце. Она, казалось, любовалась широким видом на парк и на море, расстилавшимся перед нею. Внизу свита садилась на коней, соловый жеребец Государыни играл в руках у конюха, взвиваясь на дыбки, и заливисто ржал. Великий Князь смеялся внизу.

- А по ночам он что делает? - моргая глазом на Великого Князя, спросила Государыня.

- Спит, Ваше Величество, - тихо сказала Екатерина Алексеевна и, точно оправдываясь, добавила шёпотом: - Ваше Величество, не подумайте чего-нибудь. Я проверила себя - я наклонна и привычна к исполнению своих женских обязанностей.

- И что же?.. Он спит?..

- Спит, Ваше Величество.

Государыня пожевала губами, сложила их сердечком и быстро спустилась к лошади. Великая Княгиня провожала её. Государыня, сев в седло, гибко нагнулась, поцеловала племянницу и сказала:

- Ну, милая, всё сие переменить придётся... Я полагала, весна, лето... Небось как соловьи-то пели! Ораниенбаум - красота несказанная... Воздух какой!.. Где же ещё любовью-то заниматься?.. Выходит по-иному. Учить и сему придётся. Прощай, Катиша, и не огорчайся. Всё придёт в своё время.

Колыхаясь полным станом, Государыня поскакала галопом по широкой аллее.

И только приехала в Петербург, сейчас же вызвала к себе Бестужева. Взволнованная, раскрасневшаяся, возбуждённая долгой ездой, в запылённом мужском кафтане, с хлыстом в руке, она встретила канцлера с решительным видом.

- Послушай, Алексей Петрович, и запиши, что буду говорить. Ну, милый мой... Была я у наших молодых. Не то ожидала найти... Ерунда одна, и так дальше продолжаться никак не может... Всё игры... Шутки, совсем Великого Князя недостойные... Так вот что: немедля прикажи - пьяниц лакеев убрать - не для Великого Князя общество хамов. А им обоим пиши... Как бишь назвать бы поаккуратнее... Пиши - инструкцию.

Бестужев знал хорошо государынин нрав, У неё потехе отдавалось время, а делу - час, да зато - какой это был час!.. Земля горела под её ногами. Она то садилась, то вставала и ходила по комнате, мысль неслась, и по-петровски сочен и чеканен был язык её приказов и записок. Но и он удивился. Им инструкцию?.. Какую им инструкцию?.. Им никакого дела другого не было дано, как приготовить "России пожеланного наследника"... А для этого какая могла быть инструкция?.. Выдумает Её Величество! Он взял лист бумаги, обмакнул в чернильницу перо и приготовился писать.

- Его Высочеству надлежит ежечасно помнить, - ходя по комнате, диктовала Императрица, - кто он... Не являть ничего смешного, ниже притворного и тем паче подлого в словах и минах...

Императрица остановилась посередине комнаты и хлопнула себя по бёдрам.

- Господи!.. В кого он таков уродился?.. Сестрица Анна была образец благонравия... Разве что Голштинский?.. Золото!.. Пиши дальше: удерживаться от шалостей над служащими, от неистовых издёвок над бедными лакеями, от всякой с ними фамильярности... Постой!.. Забота!.. Нашёл с кем играться?.. В галерее при мне горничную за мягкие мяса щипал... Возможно ли?.. Мальчишка!.. Пиши: не позволять ему протаскивание в комнаты всяких непристойных вещей - палок, ружей, барабанов... Дворцовые покои не лагерь солдатский и не кордегардия... Я, милый мой, сам, поди, знаешь, как солдат обожаю, но того не позволю, чтобы барабаны по постелям валялись. Пиши дальше: наблюдать, чтобы Их Высочества показывали истинное усердие к православной греческой вере не токмо для вида, но и наиглавнейше внутренно и действительно... Он в церкви стоять не умеет, всё вертится да оглядывается. Она стоит хорошо, а что внутренно, в душу её не заглянешь?.. Теперь главное, что меня так заботит. Ох, сумею ли выразить... Ты, ежели что найдёшь нужным, поправь, но не смягчай... Так вот, пиши: понеже Её Императорское Высочество достойною супругою дражайшего нашего племянника избрана и оная в нынешнее достоинство Императорского Высочества не в каком ином виде и надеянии возвышена, как токмо дабы твоим благоразумием, разумом и добродетелями Его Императорское Высочество к искренней любви побуждать...

Государыня перестала диктовать и, подойдя к Бестужеву, смотрела через его плечо, что он написал.

- Добродетелями?.. То-то закавыка!.. Какие там добродетели! Его к тому добродетелями не побудишь... Ему - горничные, щипки да смешки, вот какие добродетели у него на уме. А как иначе выскажешь? Нет, уж пиши. Пусть сама догадается!.. Добродетелями сердце его привлещи и тем Империи пожеланный наследник и отрасль нашего всевысочайшего Императорского Дома получена быть могла. А сего без основания взаимной, истинной любви и брачной откровенности, а именно: без совершенного нраву его угождения, ожидать нельзя... Вот, Алексей Петрович, казалось, какие пустяки, а выходит и совсем трудное дело. Я Её Высочество спрашиваю, ну что же ночью?.. "Спит", - говорит... Спит!! Надо нраву его угождение показать!.. А у него, чёртушки, нрав - от неистовой!

- Кому же, Ваше Величество, оную инструкцию передать повелите?..

- Двоюродной сестре моей, Марии Симоновне Чоглоковой, рождённой Гендриковой... Кому же больше?

- Молода, Ваше Величество.

красива из себя, строга в поведении, образец добродетели... Он, конечно, шалопай, волокита, так и то в его положение войти нужно, когда жена его постоянно в таком положении. Так вот, пусть Чеглокова всегда за Великою Княгинею следует, устраняет возбуждающую фамильярность с придворными кавалерами, пажами и лакеями.

- Лакеями, Ваше Величество?.. Нужно ли оное писать?..

- Приходится, Алексей Петрович, не скажу, чтобы что-нибудь было, а только Её Высочество слишком добра к простонародью. Помнишь, в Петербурге был у неё лакей, Андрей Чернышёв, в Летнем доме? Великие Князь и Княгиня его всё "сынком" называли. Граф Пётр Антонович Девьер доносил мне, что он подглядел, как оный Андрей не так чтобы с должным почитанием с Великой Княгиней говорил, и она-де ему улыбалась.

- Как же, Ваше Величество. Всех трёх братьев Чернышёвых тогда "с пристрастием" допрашивали в Рыбачьей слободе, однако ничего не дознали. Симон Тодорский Её Высочество на исповеди спрашивал и тоже нашёл чистой и безвинной.

- Да знаю, всё знаю, а всё-таки пусть Мария Симоновна наблюдает и не допускает смелости кого бы то ни было Её Высочеству на ухо шептать, письма, цедульки или книги тайно отдавать... Слишком много читает она. Женское ли дело? Инструкцию сию прикажи перебелить и за своей подписью передай Марии Симоновне с моим рескриптом о назначении её гофмейстериной к Её Высочеству.

же Росшею править!..