| Приглашаем посетить сайт |
|
Мода (modnaya.ru)
|
Часть первая
ПРИНЦЕССА СОФИЯ-ФРЕДЕРИКА
Глава I
Медлен, тягуч, но и в лютеранской печали своей торжествен звон колоколов кирки Святой Марии на главной штеттинской улице. Он отдаётся о каменные стены двух- или трёхэтажных, скучных однообразных домов, летит к синему апрельскому небу и отражается о голубую гладь широкого Одера.
Жители Штеттина выходят на улицу. Они столпились возле лавки, где торгуют канатами, корабельными блоками, снастями, круглыми фонарями и тяжёлыми медными компасами. Городок маленький, в нём живут тихо, мирно, дружно, патриархально, и всё каждому известно. И торжественный гулкий звон колокола говорит о том, что совершилось то, что со дня на день ожидалось.
- Ну что?.. Слава Богу?.. Всё благополучно?..
- Да, жалко... Не мальчик.
- И сынка Бог даст... Люди ещё молодые... А и девица, кто знает, может и какое счастье принесёт!
К большому каменному дому президента Штеттинской торговой палаты фон Ашерслебена, где стоял командир Ангальт-Цербстского восьмого пехотного полка генерал-майор князь Цербст-Дорнбургский Христиан Август, потянулись тяжёлые кареты, запряжённые парами и четвериками цугом, городская знать съезжалась поздравить князя. Городской советник прошёл пешком и пронёс громадный букет бледно-розовых тюльпанов. В доме внизу, в подвальном этаже, на кухне дружно стучали ножами. Двери второго этажа были раскрыты настежь, князь в высоком, волнистом парике на пороге принимал гостей и приглашал их в зал. Дам пропускали в наскоро убранную спальню княгини Иоганны, откуда ещё не была вынесена родильная кровать и где пахло куреньем и лавандовой водой. В кресле с золотой спинкой, на подушке с кружевами лежала спелёнутая девочка с розовым свежим лицом и косила маленькими узкими глазками на входящих дам.
Счастливая роженица в длинном шлафроке лежала на свежепостланной кровати и, улыбаясь, принимала поздравления.
Горничная с сердитым усталым лицом устанавливала в вазах принесённые цветы. Сладкий запах ландышей вытеснял запах лаванды, мыла и курений, лекарственный запах события.
Ребёнок сморщил маленькое лицо и чихнул. Все умилились.
- Смотрите!.. Чихает!..
- Ach, lieber Gott!.. {Ах, Боже мой!.. (нем.)}
В открытые окна солнце золотые лучи лило, с ними нёсся медленный, плавный звон с колокольни кирки Св. Марии.
- Бомм!.. Бомм!.. Бомм!..
Двадцать первого апреля (2 мая) 1729 года родилась будущая Императрица всероссийская Екатерина Великая - принцесса Цербстская София-Августа-Фредерика.
Из скромной квартиры президента торговой палаты родители Софии вскоре переехали в казённую квартиру в Штеттинском замке на берегу Одера. С этим замком и были связаны первые, ранние, детские воспоминания маленькой Софии.
В большие многостекольные, в частом свинцовом переплёте окна, на старые доски полов, изъеденные временем и жучком, с чёрными точками и линиями щелей, на каменные белённые извёсткой стены яркий падал свет. В комнатах тяжёлая, грубая деревянная мебель, кресла, стулья, которые не сдвинуть маленькой Софии, длинные лавки и рундуки, окованные железом с тяжёлыми замками. Двери из комнат выходили в длинный коридор. По нему было приятно бегать, испытывая с каждым днём крепнущую упругость маленьких ног, и, отбившись от няни, добежать до страшной, таинственной двери, за которой начиналась неизвестность, куда запрещено было ходить. Там была лестница на башню.
Вдоль коридора - большие окна, за ними - узкая полоса берега, за ней сад, за садом Одер: лодки, баржи, галиоты, шхуны и шнявы - чужой и чуждый мир, куда ребёнку так хотелось проникнуть.
В зале, с дубовым навощённым паркетным полом, по стенам висели портреты в тёмных тяжёлых рамах.
Когда мать была свободна, София водила её за руку от портрета к портрету.
На тёмном фоне резко выделялся белый парик, гладкий, с буклями у висков, бледное лицо, серо-синие глаза навыкате, тёмно-зелёный мундир с алым отворотом.
- Это, мама, кто?..
- Король прусский Фридрих... Папин начальник... Наш благодетель.
- А это?..
Мать Софии вздыхала.
- Это братец... Его нет больше. Он у Бога... Епископ Любский.
София, присмирев, тихо переходила к следующему портрету. Прелестная женщина с золотистыми волосами, с громадными голубыми глазами, с румянцем во всю щёку, с ямочками у углов изящного рта точно улыбалась навстречу ребёнку. София знала, кто это, и сама говорила:
- Это - тётя...
- Да... Это твоя тётя, русская. Великая Княжна Елизавета Петровна. Она была невестой моего брата... И вот... Не судил Бог...
- А кто её папа?
- Император Пётр Великий... Его войска стояли здесь в 1713 году...
- Ты его помнишь?
- Ну, что ты!.. Да я тогда и не здесь жила. Я была тогда такая маленькая, как ты теперь. Мне рассказывали про него. Он был очень красив, громадного роста, он много путешествовал и был так силён, что мог руками разогнуть подкову. Он стал Императором.
"Стал Императором"... Это было загадкой для маленькой Софии. И годами потом она обдумывала и вникала в смысл этого слова. Когда ближе познакомилась с историей, когда отец, держа её на коленях, вычитывал ей и объяснял историю римлян Корнелия Непота, {Непот Корнелий (ок. 650-720 гг.) - латинский историк, составивший одну из первых "всеобщих летописей", содержавшую биографии известных греков и римлян.} как часто она спрашивала про дедушку Петра, как он стал Императором.
Победами. Славою, умом, силою, красотою подвига. Вот как... Народ, Сенат... провозгласили его императором всероссийским...
И во всём этом точно какая-то сказка. Это сказка манила. Она заставляла ребёнка думать о России, о русских.
Весною, когда стает снег и Одер освободится ото льда, когда дни станут длинными и тёплыми, в коридоре настежь открывали окна.
Из сада нежно, пo-вeceннeмy пахло сырою землёю, дёрном, а днём, когда пригреет солнце, - фиалками. Тогда в саду работали русские пленные. Они ровняли дорожки, посыпали их жёлтым речным песком, окапывали гряды и на длинных, деревянных носилках носили цветочную рассаду из парников. Немец садовник распоряжался ими.
София принесёт из спальни подушку, положит её на подоконник, обопрётся на неё грудью и смотрит на Одер, в сад, на вечереющее небо, по которому золотыми полосами протянулись тучи, потом снова на Одер. В тихих водах отразились тучи, через них плывёт лодка, переходит через них, и они колеблются в круглых белёсых волнах.
В саду кончили работать. Под старым дубом русские собрались. Они смотрят на восток, где золотые тучи стали уже лиловыми, а небо зелёным. Запели...
- бескрайняя тоска и смелый, дерзновенный вызов.
Освещённые закатным солнцем лица поющих Софии хорошо видны. Девочка видит чёрные, русые и седые бороды и волосы, остриженные в кружок. Русские в длинных рубахах навыпуск, подпоясанных тесёмками, ноги у них босые, запачканные чёрною землёю, в белых, холщовых портах. Они и в неметчине остались русскими.
Из сада, где сильнее и душистее становился запах земли, а в зеленеющих ветвях звонко перекликались птицы, неслись чужие, непонятные слова песни:
Ах туманы, вы мои туманушки,
Вы туманы мои непроглядные...
Со синя моря долой...
- Fike, иди домой, komm nach Hause!.. - звонко кричит из столовой в окно принцесса Иоганна. Она думает, что София в саду.
София берёт подушку и бежит по коридору к матери, а вдогонку ей в окна вместе с запахом весны грозно несётся хоровая песня: