Лопатин В. С.: Новое о планах князя Г. А. Потемкина по присоединению Крыма к России

Новое о планах князя Г. А. Потемкина по присоединению Крыма к России

Решающая роль князя Г. А. Потемкина в обосновании необходимости присоединения Крымского ханства к России общеизвестна. Поданная им в 1782 г. императрице Екатерине II записка впервые была опубликована С. М. Соловьевым в книге "История падения Польши" (М., 1863).

Итак, 1782 год. Почти 400 лет прошло со времени Куликовской битвы и 300 лет с той поры, когда великий князь Московский Иван III сумел переиграть золотоордынского хана Ахмата и свергнуть татаро-монгольское иго. Ивану помог его союзник крымский хан Менгли-Гирей, вскоре добивший Золотую Орду. На развалинах этой некогда великой державы еще в середине XV в. образовались татарские государственные образования, в том числе Казанское ханство, ханство Гиреев в Крыму и Касимовское ханство, вассальное по отношению к Москве. В конце века к ним прибавилось Астраханское ханство. Иван IV уже смог повести контрнаступление против наследников Золотой Орды. Казанское и Астраханское ханства были покорены, но в 1571 г. крымский хан Девлет-Гирей прорвался к Москве. В огне пожара погибли десятки тысяч жителей столицы. Тысячи и тысячи мужчин, женщин и детей были угнаны в полон. Грозный царь, пытавшийся "прорубить окно в Европу", был вынужден бежать на север. Хан обещал добить Московское царство, но потерпел поражение во время нового набега. Эти набеги стоили Руси огромных жертв. Стражники на Перекопе спрашивали путешественников-иностранцев: остались ли люди в северных землях?

Русские рабы высоко ценились в необъятной Османской империи, особенно в Египте. Менее известно, что работорговлей не брезговали такие христианские государства, как Венеция, Генуя, Пиза и присоединившаяся к ним Флоренция. Почти три столетия Ренессанс и работорговля в Италии шли рука об руку. Основным поставщиком живого товара был Крым, вассал Блистательной Порты. В четыре столетия Великая и Малая Русь и часть Польши, ... можно смело предполагать, лишились не менее 3-5 миллионов душ своего населения (см. Исторический вестник. СПб., 1891, т. 45. № 8. С. 276. Теплов В. А. Русские представители в Цареграде).

Кафа (будущая Феодосия) получила печальную известность крупнейшего центра торговли "человеческим мясом". Только в начале XVIII в., уже при Петре I, Россия прекратила выплачивать официальную дань хану. А в 1711 г. русская армия во главе с полтавским победителем едва не попала в плен окружившим ее на Пруте турецко-татарским силам. Дипломатам удалось спасти царя и его армию, но все успехи России на южном направлении были утрачены.

В 1736-1737 гг. Крым впервые за несколько веков увидел русских не в качестве пленников-рабов. В ходе коалиционной войны с Турцией армии графа Б. Х. Миниха и П. П. Ласси вступали на полуостров. Но это не была окончательная победа. Зимой 1769 г. во время войны, объявленной Турцией России, татаро-ногайская конница хана Крым-Гирея совершила последний набег: было сожжено 1190 домов, 4 церкви, 6 мельниц, более 6 тысяч четвертей хлеба и более 10 тысяч пудов сена, угнано более 30 000 овец и коз, 1557 лошадей. В полон взято 624 мужчины и 559 женщин, найдено порубленных и погребенных мужчин 100, женщин 26. Расплата не заставила себя ждать: через два года армия князя В. М. Долгорукова прорвалась в Крым и очистила его от турецких войск. Кучук-Кайнарджийский мирный договор (1774) дал России крымские крепости Керчь и Ениколь.

Само ханство (в состав которого помимо Крыма входили земли в Северной Таврии, Тамань и Прикубанье) было объявлено независимым. Борьба продолжалась. Порта стремилась возвести на Крымский престол своего ставленника, Россия - своего. В 1777 г. ханом стал Шагин-Гирей, сторонник союза с Россией, человек европейски образованный, поэт. Его попытки реформировать ханство окончились провалом. Экономическая несостоятельность ханства, жившего в течение веков грабежом соседей, оказалась полной. В 1777-1778 гг. русские войска подавили мятеж против Шагин-Гирея. Потемкин приказал командовавшему войсками на полуострове Суворову вывести в Россию христиан - греков и армян. Суворов блестяще исполнил эту трудную военно-дипломатическую акцию, а в 1779 г. в соответствии с договоренностью с Портой вывел войска из Крыма. Наступил 1782 год. В Крыму снова свирепствовал мятеж. Хан бежал в Керчь под охрану русских войск. Вместе с ним бежал российский резидент П. П. Веселицкий. Комендант Керчи генерал-майор Ф. П. Филисов устроил Шагин-Гирею торжественную встречу с пушечным салютом. В Петербург поскакали гонцы с тревожными известиями и просьбами хана о помощи.

Итак, 300 лет спустя после свержения монголо-татарского ига наступил последний этап борьбы. Князь Г. А. Потемкин писал в своей записке:

"Естли б Император своему министру у Порты повелел обще с нашим настоять только в том, чтоб Порта не инако почитала Хана, как государя самовластного и никак не подлежащего их суду, тем паче, что жалобы и неправильно взнесенные и ложно вымышленные, да и никак по соседству Порту беспокоить не могущие.

В таком дознании Хана независящим будет сильно всякое с ним постановление. Некстате заставлять цесарцев говорить о уступке чрез пособие Порты нам гавани Ахтиарской, ибо сие наделает больше тамо подозрения, нежели пользы. И мы вящее только подарим прежде время подозрение. К тому же не надлежит турков вмешивать в дела, Хану принадлежащие, чтобы они и мыслить не могли быть господами в татарском имении.

Я все, Всемилостивейшая Государыня, напоминаю о делах, как они есть и где Вам вся нужна Ваша прозорливость, дабы поставить могущие быть обстоятельства в Вашей Власти. Естли же не захватите ныне, то будет время, когда все то, что ныне получим даром, станем доставать дорогою ценою. Изволите разсмотреть следующее (Этот абзац был целиком опущен С. М. Соловьевым. Восстановлен автором по автографу записки (АВПРИ. Ф. 5. Оп. 5/1. Д. 591. ч. 1. Л. 105-106 об.) в книге Екатерина II и Г. А. Потемкин. Личная переписка".).

Крым положением своим разрывает наши границы. Нужна ли осторожность с турками по Бугу или с стороны кубанской - в обеих сих случаях и Крым на руках. Тут ясно видно, для чего Хан нынешний туркам неприятен: для того, что он не допустит их чрез Крым входить к нам, так сказать, в сердце.

Положите ж теперь, что Крым Ваш и что нету уже сей бородавки на носу - вот вдруг положение границ прекрасное: по Бугу турки граничат с нами непосредственно, потому и дело должны иметь с нами прямо сами, а не под именем других. Всякий их шаг тут виден. Со стороны Кубани сверх частных крепостей, снабженных войсками, многочисленное войско Донское всегда тут готово. Доверенность жителей в Новороссийской губернии будет тогда несумнительна. Мореплавание по Черному морю свободное. А то, извольте рассудить, что кораблям Вашим и выходить трудно, а входить еще труднее. Еще в прибавок избавимся от трудного содержания крепостей, кои теперь в Крыму на отдаленных пунктах.

Всемилостивейшая Государыня! Неограниченное мое усердие к Вам заставляет меня говорить: презирайте зависть, которая Вам препятствовать не в силах. Вы обязаны возвысить славу России. Посмотрите, кому оспорили, кто что приобрел: Франция взяла Корсику, Цесарцы без войны у турков в Молдавии взяли больше, нежели мы. Нет державы в Европе, чтобы не поделили между собой Азии, Африки, Америки. Приобретение Крыма ни усилить, ни обогатить Вас не может, а только покой доставит. Удар сильный - да кому? Туркам. Сие Вас еще больше обязывает. Поверьте, что Вы сим приобретением безсмертную славу получите и такую, какой ни один Государь в России еще не имел. Сия слава проложит дорогу еще к другой и большей славе: с Крымом достанется и господство в Черном море. От Вас зависеть будет запирать ход туркам и кормить их или морить с голоду.

Хану пожалуйте в Персии, что хотите, - он будет рад. Вам он Крым поднесет нынешную зиму, и жители охотно принесут о сем прозьбу. Сколько славно приобретение, столько Вам будет стыда и укоризны от потомства, которое при каждых хлопотах так скажет: вот, она могла, да не хотела или упустила. Естьли твоя держава - кротость, то нужен в России рай. Таврический Херсон! Из тебя истекло к нам благочестие: смотри, как Екатерина Вторая паки вносит в тебя кротость християнского правления".

Документ не требует комментариев. Аргументы тайного мужа императрицы и ее соправителя неотразимы. Международная обстановка благоприятствует России. Англия продолжает войну с коалицией, состоящей из Франции, Испании и Голландии, поддержавших ее Северо-Американские колонии, которые бросили вызов метрополии. Владычица морей готова (под бременем поражений на суше) признать независимость Северо-Американских Соединенных Штатов, но упорно защищает Гибралтар, осажденный соединенными силами французов и испанцев. Происки прусского короля Фридриха II уравновешены поддержкой Австрии, заключившей в 1781 г. (при активнейшем участии Потемкина) союзный договор с Россией.

Публикуя записку в книге "Потемкин и Суворов" (М., "Наука", 1992), я отнес время ее написания к концу октября 1782 г., когда светлейший князь вернулся в Петербург после поездки на юг и свидания в Петровской крепости с ханом Шагин-Гиреем. В книге "Екатерина II и Г. А. Потемкин. Личная переписка" (М., "Наука", 1997) я высказался осторожнее - "до 14 декабря 1782 г." Именно этой датой помечен секретнейший рескрипт Екатерины II на имя Г. А. Потемкина, в котором императрица дала указания о подготовке мер к присоединению Крымского ханства.

Современная исследовательница О. И. Елисеева в интересной статье «"Разве мы кому спать помешали?" Греческий проект Потемкина и Екатерины II» (журнал "Родина". 1999. № 5) считает записку приложением к черновику письма Екатерины Иосифу II, отправленному 10 сентября 1782 г.

В этом письме императрица подтвердила уже высказанные по официальным дипломатическим каналам претензии к Порте, которая, нарушая заключенные трактаты, 1) продолжала чинить препятствия к свободе торговли и плавания через Константинопольский пролив; 2) вызвала и поддержала восстание против Шагин-Гирея в Крыму; 3) усиливала репрессивные действия в Молдавии и Валахии.

и заключить предварительное (тайное) соглашение относительно вознаграждений, "которые мы имели бы право требовать от нарушителей мира". Виды России простирались на Очаков с его округом и на один-два острова в Архипелаге, в Средиземном море. Императрица заранее соглашалась на значительные территориальные приобретения Австрии, предлагая Иосифу II уточнить его требования. Составной частью большого плана раздела турецких владений стал "Греческий проект": идея воссоздания Греческой империи и создания Дакии - буферного государства между Россией, империей Габсбургов и Греческой империей.

Как отмечает О. И. Елисеева, письмо тщательно готовилось. "Первоначальный вариант... был составлен по-русски и записан А. А. Безбородко в правой колонке разделенного надвое листа. Затем бумага поступила к Потемкину, который сделал в левой, более широкой графе пространные пометы, обращенные к Екатерине, и многочисленные исправления черными чернилами прямо в карандашном тексте Безбородко... любые упоминания о Крыме были исключены по настоянию светлейшего князя: "Россия отрицает для себя от всякого приобретения, кроме: 1) города Очакова с его уездом; 2) островов в Архипелаге", - писал Безбородко. "И так достанется, для того и должно о Крыме ни слова не говорить, - отвечал Григорий Александрович, - а резон для чего - изволите усмотреть в особой записке..." "Особой запиской" и является, по мнению О. И. Елисеевой, записка Потемкина о Крыме, процитированная выше. В пользу этого, казалось бы, говорит и тот факт, что записка о Крыме вложена в черновой вариант письма Екатерины Иосифу II (АВПРИ. Ф. 5. Оп. 5/1. Д. 591. Ч. 1. Л. 99-113 об.).

Аргумент убедительный, если бы не одно но... Исследовательница не очень точно излагает хронологию событий. "В мае 1782 года турецкая партия избрала ханом брата Шагин-Гирея Батыр-Гирея... Россия ввела свои войска в Крым, стремясь вернуть союзника на ханский престол. Мятеж удалось подавить... В начале августа 1782 года Потемкин возвратился из Крыма, где он руководил войсками, в столицу... Как видно из приведенного документа (письма Екатерины II Иосифу II от 10 сентября. - В. Л.), идея присоединения полуострова оформилась в ходе работы над черновиком послания австрийскому императору. До этого войска, вступавшие на земли ханства, предназначались для усмирения бунта подданных Шагин-Гирея. 15 сентября Потемкин вновь покинул столицу, после чего оставался на юге до восстановления спокойствия в Крыму. Только в конце октября 1782 года князь возвратился в Петербург..." (журнал "Родина". 1999. № 5. С. 48-49).

Найденные мною документы (вкупе с давно опубликованными) позволяют уточнить хронологию событий 1782 года и исправить ошибки, вкравшиеся в статью О. И. Елисеевой, а также обоснованнее датировать записку Потемкина (Автор не исключает датировки первой записки Г. А. Потемкина, предложенной О. И. Елисеевой. Находка писем и донесений князя императрице от сентября-октября 1782 г. могла бы разрешить поставленный в статье вопрос).

воспротивились его власти и, опираясь на абазинцев и черкесов, потребовали удаления с Тамани верных хану чиновников и бишлеев (ханской гвардии). Шагин-Гирей просит о помощи. (ПКР. Т. 4. С. 426-431).

с резидентом и большой свитой на трех российских судах бежал в Керчь, куда прибыл 17-го. Комендант Керчи генерал-майор Ф. П. Филисов, зная о бунте, бездействовал и позволил мятежникам перебраться на лодках с Тамана в Крым (ПКР. Т. 4. С. 525).

3 июня Екатерина пишет Г. А. Потемкину из Царского Села: "Не токмо желание мое узнать о твоем добром состоянии принуждает меня послать к тебе сего нарочного, но и самая нужда по делам: в Крыму татары начали снова немалые безпокойства, от коих Хан и Веселицкий уехали из Кафы водою в Керчь. Филисовым приняты не ласково. Теперь нужно обещанную защиту дать Хану, свои границы и его, нашего друга, охранить. Все сие мы б с тобою в полчаса с тобою положили на меры, а теперь не знаю, где тебя найти. Всячески тебя прошу поспешить своим приездом, ибо ничего так не опасаюсь, как что-нибудь проронить или оплошать" (СБРИО. Т. 27. С. 207-208).

Занимаясь уже несколько лет историей России второй половины XVIII в. и особенно екатерининским царствованием, я привык видеть Г. А. Потемкина (после его возвышения) всегда в заботах о государственных делах. Поэтому в книге "Потемкин и Суворов" (с. 62) я предположил, что князь находился в основанном им Херсоне, где шло ускоренное строительство кораблей Черноморского флота. Найденные письма М. С. Потемкина (троюродного брата Григория Александровича), пользовавшегося доверием императрицы и влиянием при дворе, позволили исправить эту ошибку. В письмах князю в Москву (от 23, 25, 27 мая и 1 июня) Михаил Сергеевич большей частью обсуждает с ним хозяйственные вопросы, но в последнем письме прямо говорит: "Казалось бы, на самое короткое время отсюда отлучились, а с двух сторон так важные пришли известия. Судьба не допускает вас быть в удалении" (Автограф. РГВИА. Ф. 271. Оп. 1. Д. 31. Л. 11 об.).

Очевидно, Г. А. Потемкин в начале - середине мая уехал в Москву по своим делам. Когда же он вернулся в Петербург? А. А. Безбородко (влиятельный член Коллегии иностранных дел, докладчик императрицы по прошениям частных лиц) писал графу Р. И. Воронцову, отцу своего близкого друга графа Семена Романовича: "Государыня мне вручила вчера после обеда сама жалованную Семену Романовичу посылаемую с сим табакерку по случаю крещения сына его. Князь Григорий Александрович вчера ввечеру приехал. По Крымским делам учинил с дороги разные предписания, кои тем более нужнее, что в Керчи и в Эниколе ни провианта, ни других надобностей недостаточно... При чтении вчера поутру письма Князя Григория Александровича к Государыне докладывал я Ея Величеству, что, когда придет время взять меры, им предлагаемые, к коим он там на месте и готовиться велел, нужно будет сказать Порте о сем мятеже и что двор здешний предположил успокоением оного возстановить и общую в том крае тишину. От ея ответа и подвигов зависеть будет наше поведение[...] (Далее Безбородко писал о предложении уведомить о крымских событиях посла союзной Австрии графа Кобенцеля, подчеркнув возможность для России оказаться втянутой в войну с Портой. Согласно союзному договору Венский двор должен был прийти на помощь)... И для того тогда, вступая в дело, нужно будет заранее помыслить: 1) Чего мы желаем и на чем ближние и дальние желания наши каждые порознь ограничить. 2) Что можем мы соразмерить намерениям нашим определять в мыслях наших Венскому двору. 3) На сих основаниях Государям войти безпосредственно между собою в соглашение о приобретениях и вследствие того 4) согласиться тогда о плане операций. Государыня весьма хорошо приняла мое представление, последних пунктов велела не упускать из вида, когда дело дойдет... Я решился, когда получены будут новые рапорты и уже нужно будет делать войсками движение, представить Ея Величеству на письме о нашем с Венским двором положении..." (АКВ. Кн. 13. С. 26-28).

Это важное письмо, предваряющее наброски послания Екатерины императору Иосифу II (о котором говорилось выше), не датировано. Публикатор П. И. Бартенев отнес его к маю 1782 г., сделав примечание о том, что сын графа С. Р. Воронцова родился 19 мая того же года.

прислать из Киева в столицу надворного советника Якова Рудзевича, татарина на русской службе, переводчика и знатока крымских дел. (Подлинник этого письма в АВПРИ. Ф. 89. Оп. 8. Д. 1992. Л. 26. Опубликовано в ЗООИД. Т. 12. С. 252 с неправильной датой "1781 года августа 11".) Государственная военная коллегия 11 июня 1782 г. приказала Румянцеву выдвинуть 4 пехотных полка к Бугу (РГВИА. Ф. ВУА. Оп. 16. Д. 239. Л. 196 об.).

Итак, уже 11 июня Потемкин был в столице. Камер-фурьерский церемониальный журнал (КФЖ), отмечавший события при дворе, упоминает Г. А. Потемкина среди приглашенных к столу императрицы 4 июля 1782 г. Князь присутствовал на торжественном открытии в Петербурге памятника Петру Великому - 7 августа. 31 августа Светлейший упомянут как дежурный генерал-адъютант. Следовательно, вернувшись из Москвы в Петербург, Потемкин не покидал столицы до 1 сентября. О каких предписаниях "Князя Григория Александровича по Крымским делам, с дороги" упоминает Безбородко? О каком письме князя императрице, зачитанном Безбородко утром того самого дня, "ввечеру" которого Потемкин приехал в столицу?

11 июня вице-президент Государственной военной коллегии, новороссийский, азовский, саратовский и астраханский генерал-губернатор генерал-аншеф князь Григорий Александрович Потемкин приказал генерал-поручику графу А. Б. де Бальмену (командовавшему войсками на границе с Крымом) усилить охранение границ, вести разведку и почасту доносить о происшествиях. Пограничные войска усиливались полками Украинской дивизии, подчиненной генерал-фельдмаршалу графу П. А. Румянцеву, генерал-губернатору Малороссии (ЗООИД. Т. 12. С. 252). Возможно, были и другие ордера и письма князя, поспешившего в столицу. 4 июля он приказывает коменданту Керчи Филисову не принимать прошений от мятежных татар. О том же следуют ордера азовскому губернатору Н. Д. Языкову, атаману Войска Донского генерал-поручику А. И. Иловайскому и уже упоминавшемуся графу де Бальмену (ордера помечены 21 июня 1782 г. Опубликованы в ЗООИД. Т. 12. С. 249-250 с неправильным указанием года: вместо 1782 - 1781-й).

Письмо Потемкина Екатерине II от начала июня не разыскано. Но известно другое письмо, написанное до 3 августа, когда Потемкин (уже во всеоружии собранных сведений) четко формулирует императрице предложения о мерах по восстановлению спокойствия в Крыму: "Из последних посланника Булгакова (русский представитель в Константинополе. - В. Л.) депешей видно, как турки тонко хитрят. Сверх неминуемого и всегдашнего подстрекания татар против России нынешняя посылка трехбунчужного паши в окрестности Тамана явно их намерения открывает. Рассказывая (Рейз Эфенди - Булгакову) жалобы от татар на Хана, насказал множество причин смеху достойных. Но утаил главное, что их тревожит, а именно - привязанность Хана к Персоне Вашей... Их намерение было Его умертвить, чего теперь не удалось, но умысел на веки остался, то хотя бы татары и покорились, но как Хану у них жить без охранения? Случай же ввести в Крым войски теперь настоит, чего и мешкать ненадобно. Преданный Вам союзник и самовластный Государь своей земли требует Вашей защиты к усмирению бунтующих. Естли Вам не подать помощи Ему, сим некоторым образом дознают, будто бунтовщики имели право восстать на Хана. И так повелите Хану из Керчи переехать в Петровскую крепость, откуда с полками, поблизости находящимися, вступит он в Перекоп. Те же войски останутся в Крыму, доколе нужно будет. Я Вас уверить могу, что татар большое число, увидя войски, отопрутся от прозьбы, Порте вознесенной, и вину всю возложат на начальников возмущения" ("Екатерина II и Г. А. Потемкин. Личная переписка". С. 150-151).

3 августа последовало несколько важных документов, подписанных императрицей. В рескрипте Г. А. Потемкину Екатерина повелевала ему, по "вверенному главному начальству в том крае над сухопутными и морскими силами Нашими сделать надлежащие распоряжения, дабы войска Наши тотчас в Крым вступили, усмирили мятежников, непокорных обратили в достодолжное послушание Хану Шагин-Гирею, как законному их Государю, и в утверждении безопасности Его и спокойного Его обладания Ему пособствовали" (СБРИО. Т. 27. С. 210-211). В том же рескрипте говорилось об объявлении, с которым командующий вступающим в Крым корпусом генерал (его имя еще неизвестно) должен был "отозваться ко всему тамошнему народу", и о предписании посланнику Веселицкому советовать Хану "от имени Нашего переехать с чинами правительства татарского, при нем находящимися, в Петровскую крепость". "Для отнятия у Хана всякого тут подозрения и недоверия Мы то же самое и в собственном Нашем к нему письме предложили...", - заканчивает рескрипт императрица. Действительно, 3 августа помечено письмо Екатерины Шагин-Гирею из Царского Села, в котором говорилось: "Посланник Наш при Вашей Светлости возвестит Вам, что Мы по непременному Нашему к Вам благоволению решилися обратить военные Наши силы на укрощение мятежа... и на утверждение Вашей безопасности и Вашего спокойного обладания теми народами, о чем Наш Генерал Князь Потемкин, по главному его в том крае начальству, не преминет сделать потребные распоряжения".

"откуда войсками Нашими велено вас паки ввести в Крым" (ПКР. Т. 4. С. 723).

15 августа Потемкин написал хану о полученном им поручении "привести подданных Вашей Светлости к должному Вам повиновению". Он повторил предложение Шагин-Гирею прибыть к Петровской крепости (находилась на северном берегу Азовского моря, подле Бердянска). В письме сообщалось также об избрании генерал-майора Самойлова к командованию полками, "у крепости Петровской находящимися" (ЗООИД. Т. 12. С. 251).

Эти и другие документы свидетельствуют: до конца августа 1782 г. Потемкин, выполняя данное ему поручение, подготавливал восстановление Шагин-Гирея на ханском престоле. Никаких сведений о том, что он предлагал удалить хана из Крыма и присоединить ханство к России, нет.

Член Коллегии иностранных дел А. А. Безбородко (не занимая первого места он, по его собственным словам, играл там первую роль) очень подробно и откровенно сообщал политические новости своему старому шефу графу П. А. Румянцеву-Задунайскому. В случае обострения отношений с Портой из-за Крыма и начала военных действий именно Румянцев должен был возглавить выставляемые на юге войска (за исключением корпуса, непосредственно сосредоточенного на границах Крыма, который поручался Потемкину). 20 августа Безбородко писал фельдмаршалу из Царского Села: "По делам татарским не имеем мы еще никаких решительных известий из Царьграда. Думать надобно, что не прежде оныя и быть могут, как недели чрез три или четыре, ибо, во-первых, сего месяца уже формально знать дано Г. Булгакову о приказании войскам войти в Крым и утвердить безопасность Хана Крымского Шагин-Гирея. Вскоре дан будет Порте мемориал, содержащий наш ультимат о том, чтоб, первое, не мешалася она никак в дела татарские относительно утверждения власти Шагин-Гирея... Мемориал сей подкреплен будет сильным и от Венского Двора по тесной с нами дружбе представлением" (СИН. Кн. 3. С. 258-259).

Безбородко в общих чертах излагает Румянцеву главную идею: нейтрализовать с помощью Австрии Порту во время борьбы за возвращение Шагин-Гирея к власти в Крыму. Совершенно очевидно, что первая фаза борьбы за Крым сводилась к восстановлению на ханском престоле ставленника России. Потемкин не мог и не должен был спешить с окончательным решением Крымского вопроса. Он намеревался сам отправиться на юг, на месте оценить обстановку и уже тогда предложить план дальнейших действий. Дата его отъезда из Петербурга устанавливается из письма П. В. Завадовского П. А. Румянцеву от 30 августа 1782 г.: "По предположениям на Крым, которые произвесть в дело вверено Князю Потемкину, наверно, он поедет с 1-го сентября в Херсон и до Перекопа, чтоб собою все осмотреть. И как путь его будет чрез Белоруссию, Чернигов и Нежин, а при том и скоропостижным полетом, полагая не более пяти недель на все то употребить, то и счел я за исполнение моей пред вами должности предварить о том уведомлением, - писал бывший правитель походной канцелярии Румянцева периода первой русско-турецкой войны, который, как и его друг Безбородко, сохранял верность своему начальнику после возвышения и службы в столице. - По настоящим подвигам в споспешество дальним и большим выгодам кредит его (Потемкина - В. Л.) еще вяще возрастает.

" (ОР РГБ. Ф. 255. Оп. 3. Д. 8. Л. 8-8 об.).

Итак, 1 сентября Потемкин поскакал в Херсон. 10-го он был Могилеве, 16-го - в Херсоне. Мы знаем об этом из писем Екатерины Потемкину (см. "Екатерина II и Г. А. Потемкин. Личная переписка". С. 152-154). К сожалению, письма князя за этот период еще не отысканы.

10 сентября Екатерина II подписала уже упоминавшееся письмо императору Иосифу II, с целью добиться поддержки союзника на случай осложнения отношений с Портой. Между 16 и 19 сентября Потемкин осмотрел один из главных опорных пунктов турок в Северном Причерноморье - крепость Очаков - и сообщил о его "неблистающем состоянии". Полученная по Кучук-Кайнарджийскому миру маленькая крепость Кинбурн, расположенная на одноименной косе, напротив Очакова, спешно перестраивалась по планам Потемкина; в основанном им Херсоне строились корабли. По его приказам подтягивались войска к Крыму и границам на Буге и Днестре, а также на Кубани и Северном Кавказе. Важным событием должна была стать встреча светлейшего князя со светлейшим ханом. 30 сентября Екатерина писала Потемкину: "По письмам Веселицкого из Петровской крепости я почитаю... что ты с Ханом имел свидание. Батыр-Гирей и Арслан-Гирей исчезнут, яко воск от лица огня, так и они, и их партизаны, и покровители - от добрых твоих распоряжений... Здесь говорят, что турки до войны не допустят, а я говорю: cela se peut (Это может быть (франц.).). Кажется, по последним известиям, что носы осунулись у них. Курьер сказывает, что по всей дороге нет ни единого города, ни единого замка, который бы не заперт был по причине внутренних конвульсий каждого из тех городов и замков".

Эти внутренние волнения в Османской империи были прямым образом связаны со стихийным бедствием, обрушившимся на Константинополь. 10 августа начался страшный пожар, в результате которого выгорела большая часть огромного восточного города. Несколько тысяч человек погибли в огне, сотни тысяч людей остались без крова и жизненных припасов. Были сменены визирь и кегая-бей (министр внутренних дел). В городе ощущалась острая нехватка хлеба. Власти ожидали бунта. Обо всем этом императрица писала Потемкину 19 сентября. Через три дня в Петровской крепости "Князь Григорий Александрович имел до двух часов секретную конференцию с Его Светлостью Ханом; разставшись же, он того числа возвратиться изволил, а на другой день Хан, с ним я и весь обоз по препровождениям двух пехотных полков и части донских казаков, совершенно выступя в поход, достигли расстоянием 35 верст от здешней крепости", - донес 24 сентября Веселицкий императрице (ПКР. Т. 4. С. 833).

27 сентября Потемкин приказал графу Бальмену занять полуостров. "Вступая в Крым и выполняя все, что следовать может к утверждению Шагин-Гирея паки на ханство, обращайтесь в прочем с жителями ласково, наказывая оружием, когда нужда дойдет, скопища упорных, но не касайтесь казням частных людей. Казни же пусть Хан производит сам, если в нем не подействует дух кроткий Монархии нашей, который ему сообщен, - наставлял своего подчиненного соправитель императрицы. - Если б паче чаяния жители отозвалися, что они лучше желают войти в подданство Ея Императорскому Величеству, то отвечать, что вы, кроме спомоществования Хану, другим ничем не уполномочены, однако ж мне о таковом произшествии донесите" (ПКР. Т. 4. С. 836-839).

идея присоединения Крыма, столь твердо высказанная Потемкиным в его записке. Вот этот документ: "Господин Веселицкий сообщил мне и то про намерение Ханово - есть таковое, чтобы будущей зимы, а не далее весны просить Всемилостивейшую Государыню, чтобы она изволила принять ево в подданство свое. Я уповаю, что хан будет о сем говорить мне, когда познакомнее со мною будет; так как он обещает со мною о многом говорить, то я не премину в то время донести вам, Милостивый государь дядюшка, о всем, что бы он насказал мне. Я сколько могу судить по короткому времени знать хана, то он сердцем и душою, мне кажется, не татарин, а русской, и все из нево зделать можно. Теперь он очень желает в вас найтить (?), а анамнесь вскользь Ивану Петровичу (Горичу. - В. Л.) сказал, будто он думал по некоторым обстоятельствам, что вы к нему недоброхотны". Это пишет Александр Николаевич Самойлов, которого, как мы помним, его дядя князь Григорий Александрович Потемкин назначил командовать двумя полками - ханским конвоем - при возвращении Шагин-Гирея в Крым. Письмо - автограф, хранящийся в Российской национальной библиотеке (Ф. 609. Д. 483. Л. 77). Оно не датировано. Судя по его содержанию, Самойлов только недавно познакомился с ханом. 30 июня 1782 г. Веселицкий писал из Керчи вице-канцлеру графу И. А. Остерману: "Вручая при объяснении Его Светлости Хану собственноручное Ея Величества письмо, а вскоре быв поднесен и ящик (с присланными Шагин-Гирею деньгами - В. Л.), приметил я с случившимися у него тогда двумя генералами Александром Николаевичем Самойловым и Федором Петровичем Филисовым, что он при слушании онаго из чувств ощутительности прослезился, часто потом отзываясь: "О! Россия и ея Мати, в свете нет их величественнее!" (ПКР. Т. 4. С. 633).

Самойлов являлся особо доверенным лицом своего дяди и Екатерины II. Достаточно напомнить, что он был в числе трех свидетелей тайного венчания императрицы с Потемкиным. Очевидно, назначая его к хану, князь хотел иметь подле Шагин-Гирея надежного и верного человека. Неслучайно, что сама императрица в короткой записочке спрашивала Потемкина: "Что причиною, что Самойлов ни о чем не пишет касательно его переговоров с Ханом. Или он говорит, или ты ему ничего не предписал говорить?" (СБРИО. Т. 42. С. 402). Записочка написана до отъезда князя на юг. Гонцы добирались до Керчи 20-25 дней. В первых числах августа Потемкин мог уже знать сообщенные Самойловым сведения. Странно только, почему Веселицкий сам ни в одном из донесений императрице не упомянул о желании Шагин-Гирея перейти в российское подданство. Судя по всему, это письмо стало дополнительной важной причиной для личного свидания Потемкина с ханом, которое состоялось 22 сентября. О чем они говорили, можно догадаться по письму Екатерины князю от 8 октября (как уже отмечалось, письма самого Потемкина императрице за этот период не найдены). "Из твоих писем, друг мой сердечный, от 25 и 26 числа я усмотрела твое свиданье с Ханом и пустой его страх. Пуганая ворона куста боится. Татары об нас судят по тем правилам, по которым приобвыкли судить о турецких распоряжениях, и для того нам подножием служат ныне. Что-то Хан к тебе напишет? Войск весьма достаточно наряжено идти, лишь бы в Крыме достаток был на зиму в фураже; а прочие заботы в моей голове исчезли, видя из твоих писем приуготовление пропитанья... Бог знает, Веселицкий или Хан причиною недоразумения о Ахтиарской гавани, я никогда на эти слова много не полагалась: надобно будет - займем и без них, не надобно, то перед ними".

Вопрос об уступке ханом Ахтиарской гавани возник еще летом. 14 июня Веселицкий донес Екатерине II о намерении Шагин-Гирея уступить Ахтиарскую гавань для стоянки русского флота. Своеобразной платой за это должно было стать прощение 60 000 рублей ханского долга и пожалование ему на неотложные нужды 300 тысяч (ПКР. Т. 4. С. 589-591). Потемкин, форсируя строительство Черноморского флота в Херсоне, заботился о поиске наиболее благоприятного и стратегически выгодного места для его стоянки. Таким местом - лучшим во всем Причерноморье - была Ахтиарская гавань, на берегах которой вскоре после присоединения Крыма Потемкин основал Севастополь. Знаменательно, что вопрос об Ахтиарской гавани обсуждался между Потемкиными и государыней, причем последняя, отвечая на письмо князя, оправдывается недоразумением. Этот вопрос будет затронут и в записке о необходимости присоединить Крым к России, но пока в переписке об этом самом важном плане Светлейшего ни слова. Опытный политик после свидания с Шагин-Гиреем оценил характер хана и разгадал его дальнейшие намерения и действия. Озлобленный на своих подданных, хан не скрывал жажды мести. Поэтому Потемкин приказал де Бальмену разогнать мятежные толпы, но отнюдь не участвовать в репрессиях, которые намерен обрушить на мятежников хан.

не посмеют противиться "справедливым требованиям Вашего Императорского Величества" относительно восстановления хана в его правах. Пожар образумит их (РА. 1880. Кн. 1. С. 291-293). Но о сделанных 10 сентября предложениях ни слова.

Я. И. Булгаков доносит (12 октября) из Константинополя о своей конференции с рейс-эфенди о Крыме. Турки обвиняют Россию в нарушении мирного договора: Крым окружен русскими кораблями, порты заперты, татар принуждают покориться силой оружия, стреляя по их городам. Булгаков защищается, доказывая, что Россия поддерживает законного государя и надеется, что Порта поступит так же (ПКР. Т. 4. С. 844-858).

"участь моих соображений по поводу Крымских неурядиц" (РА. 1880. Кн. 1. С. 294-295).

16/27 октября русский посол в Вене князь Д. М. Голицын в секретной реляции сообщает о том, что император "в нынешнем, но не во всех других случаях... окажет Ея Величеству совершенную свою дружбу". Интернунцию (австрийскому послу в Константинополе) дано наставление поддержать российские требования (Копия. АВПРИ. Ф. 123. Оп. 123/2. Д. 71. Л. 24 об.).

10 ноября Булгаков спешит донести императрице о том впечатлении, которое произвело на рейс-эфенди (министра иностранных дел Порты) одновременное вручение российского и австрийского мемориалов с ультимативными требованиями, касающимися в первую очередь Крыма. При чтении этих мемориалов у рейс-эфенди дрожали руки (ПКР. Т. 4. С. 891-893).

В это время Потемкин, распорядив дела на юге, уже прибыл в Петербург.

23 октября Камер-фурьерский журнал называет Потемкина среди присутствующих кавалеров недавно учрежденного ордена Св. Владимира.

"Развратные мурзы" (то есть те, кто примкнул к Батыр и Арслан-Гиреям) просят защитить их от гнева Шагин-Гирея. Вывод Рудзевича однозначен: без русских войск хану никто бы не подчинился (ПКР. Т. 4. С. 875-876).

По поручению Потемкина Рудзевич начинает вести с влиятельными крымскими мурзами секретные беседы, обращая их внимание на выгоды, "коими ощасливлены магометане, в Империи Российской обитающие". Мурзы внимали с удовольствием, "благодарили за произведение в их сердцах некия радости, и на лицах их весьма приметно показавшейся, начали сперва роптать на непостоянство правительства здешнего, доведшего татарскую область до последнего состояния". Рудзевич настаивает на письменном подтверждении желания перейти в подданство российской императрицы. Мурзы просят "пообождать, пока соберутся лутче себя расположить". На другой день один из них, Сеидшах-мурза, просит у Рудзевича в ответ на письменное подтверждение намерений татарской знати перейти в российское подданство такого же письменного уверения о том, что "Ея Императорскому Величеству благоугодно есть принять крымцев в Высочайшее Ея подданство на лутчих и полезнейших привилегиях, а особливо в относящемся до законных обрядов их". Не имея еще полномочий, Рудзевич обещал донести обо всем Потемкину, прибавив в своем обширном послании Светлейшему, что для исполнения задуманного "благоугодного дела" необходимо удалить хана из Крыма (копия донесения Я. И. Рудзевича Г. А. Потемкину от 6 декабря 1782 г.: РГВИА. Ф. 52. Оп. 2. Д. 26. Л. 14-16 об. Публикация: ПКР. Т. 4. С. 930-933).

Между этими двумя датами - днем возвращения Потемкина в Петербург и днем донесения Рудзевича о беседах с крымскими мурзами - и следует искать дату написания князем записки, в которой он обосновал необходимость присоединения Крыма к России. Судя по всему, записка создана в конце ноября 1782 г. В распоряжении исследователя имеется важное подтверждение этого вывода. В письме, направленном Шагин-Гиреем Екатерине II и помеченном ноябрем 1782 г., говорилось: "Известен я от Князя Григорья Александровича Потемкина чрез племянника его генерал-маиора Самойлова о высочайших Вашего Императорского Величества намерениях относительно до Персии..." Хан соглашался взамен Крыма получить власть в одной из персидских провинций и даже шахский трон (подлинник на русском языке с подписью-автографом Шагин-Гирея хранится в РГВИА. Ф. 52. Оп. 2. Д. 26. Л. 3-3 об.). Это письмо вместе с письмом хана Г. А. Потемкину и донесением Веселицкого Екатерине II от 6 ноября повез Самойлов (ПКР. Т. 4. С. 889).

"Хану пожалуйте в Персии, что хотите, - он будет рад, - такими словами заканчивает Потемкин свои доводы императрице. - Вам он Крым поднесет нынешную зиму, и жители охотно принесут о сем прозьбу".

Эта записка производит впечатление скорее приватного послания, нежели официального документа. Может быть, поэтому Потемкин написал вторую записку. Вот ее полный текст:

"Когда угодно было Вашему Императорскому Величеству по первому известию о Крымских замешательствах подкрепить Хана, то на первый случай вся дивизия, мне вверенная, соединилась. На Буге к границе Турецкой поставлен достаточный отряд войск и к Кубани обращены полки. А как при всяком возмущении в Крыму должно предполагать турков участвующими, то Ваше Императорское Величество высочайше повелели приуготовиться на войну с ними. Вследствие сего прибавлено в мою дивизию несколько полков и составлен корпус под № 1, обсервационная дивизия под № 2, Резерфный корпус под № 3, Кубанский под № 4, Новолинейный под № 5-м. Действия сих корпусов имеют быть разположены по сообразованию обстоятельств и намерений Турецких, о которых мое заключение есть следующее.

Турки точно известны чрез французов о намерении Вашего Императорского Величества, сообщенном Императору, и уверены они, конечно, от них, что Император ими отклонен будет. И так их настоящие приуготовления клонятся защищать свои границы только против России, ожидая от нас наступательных действий; по сим обстоятельствам польза Вашего Величества требует занимать то, чего никакая сила из рук Ваших отнять не в состоянии и чего требует необходимость, то есть взять навсегда полуостров Крымский, поставя претекстом превеликие суммы, людьми и деньгами издержанные.

Все движения, что Турки ни произведут, будут слабы: придут ли с флотом на берега Крымские, но тут войски в готовности встречать их десанты; расположут ли войски по границам, там против их сильная будет преграда, и таковые их движения не более будут, как одни только демонстрации. Я уверен, что они не осмелятся высадить в Крыме войск, когда он назван будет русским, ибо сие было бы начать прямо войну. Но естьли бы и открылась с ними война, то для сего случая Генеральный план операции на Высочайшее разсмотрение представить имею. Он основан на бесконечной привязанности моей к персоне Вашей и пылающем желании усердно исполнять Высочайшие повеления, созидающие Вам безсмертную славу и неоспоримую пользу отечества.

Главное предположение - взять Крым, что и произведется от корпуса под № 1. От сего же будет и осада Очакова, для которой осадной артиллерии доставится в 5 раз больше той, что была под Бендерами. Осада сия начаться должна осенью. К спомоществованию сей осады и прикрытию ея от стороны Бендер определяется корпус под литерою А, который, во-первых, возьмет свою позицию в Польше у Гумани, корпус же № 2-го расположится в Польше для наблюдения границы по Днестру, который левым своим флангом примкнет к Гумани.

При занятии Крыма корпус, расположенный к Кубани, будет на готовой ноге произвесть удар на тамошние орды, дабы привесть их на долгое время не в состояние [к] Туркам присоединяться.

и будет главнейшею и самою опаснейшею для Турков диверсиею. Действие сего не будет зависеть от разрыва с турками.

Крым и, естьли Бог поможет взять, Очаков с Балтою останутся за Вами. Не будет нужды силиться простирать далее завоевания без содействия Императора, а естьли б Турки не кончили на сем, то Ваше Императорское Величество начнете вторую кампанию с приобретением уже двух мест, а они потерявши.

Положение войск Ваших в Польше, как в изобилующем месте, избавит больших заготовлений магазейнов, ибо там везде хлеб под ногами. Пребывая там, можно с удовольствием жителей покупать за штатную цену, а иногда и меньше, следовательно, прибавочная на превосходные цены оставаться в казне будет. Также обойдется, может быть, и без подвижного магазейна, для которого волов не прежде купить, как разве повелено будет вступить в Молдавию. Пребывание таковое наших войск сколь для нас выгодно, столь отяготительно неприятелю, ибо они, будучи принуждены против нас расположиться на отдаленнейшем пункте своей земли, изнурятся подвозом хлеба и не будут иметь оного достаточно. Естьли Император запретит им у себя покупку, затруднится и содержание войск в местах, куда Турки не с охотою приходят.

Всемилостивейшая Государыня, какое найдут недоброжелатели Вашей славы средство, могущее или препятствовать завоеванию помянутых мест или отнять их из рук Ваших: Франция с единомышленниками своими, конечно, все употребит пакости, какие можно, но твердость с Вашей стороны оные уничтожит. Из двух наших соседей ни один самым делом не воспрепятствует, ежели Ваше Величество покажете им готовность присоединиться к одному из них против другого.

Швеция и слаба, да и войск против ея внутри Государства достаточно.

паче, что трудно и примыслить, чтобы флот нас в облегчении действий на твердой земле произвесть мог. Естьли Турки и все свои морские силы обратят на Черное море, не будет от того нам важного препятствия, но более им заботы искать пристаней; баталии морской они убегать будут. Пресекать остается коммуникацию по Архипелагу, но они все транспорты свои возить станут на судах посторонних держав.

Прилагается здесь наряд войск к Швецкой стороне, из которого Ваше Величество усмотреть изволите, сколь он достаточен своим числом против Государства, где все военные силы состоят из сорока тысяч. На первый случай довольно Финляндской дивизии, к полному [обеспечению прибавить нужным] находя только корволан, а расположить к их границе.

что у Турок. И тогда в нашу же пользу его приобретение будет. Но естьли б не захотел он инако Прусскому Королю препятствовать, как разве с содействием наших войск, нам же содействовать ему пускаться не должно, как разве он станет забирать что от Польши, в таком случае довольно сильный корпус мы присовокупим к Австрийской армии уделением Графа Салтыкова корпуса с прибавлением внутренних полков, чему здесь прилагаю репортицию. Дела же наши с Турками потерпят только, что осада Очаковская на время отложится; но Крым все займем, удержим и границы обеспечим.

Со Швецким Королем шутить ненадобно, а сказать Его Величеству, что Вы лагерные сборы на границах, к нам прилеглым, в другое время сочли бы забавою, но в обстоятельствах настоящих похоже на демонстрацию, что Вы ему сие объявление суриозно делаете с тем примечанием, что, конечно, все употребите, дабы впредь Вам от их стороны подобных забот избавиться. Нужен тамо проницательный, прилежный и умный министр. Также, матушка, и в Париже не худо другому быть и, право, опричь Симолина, некому.

Снаряд флотский прикажите делать показистее и так, чтобы можно было подумать, что и войски посажены будут.

Татарское гнездо в сем полуострове от давних времен есть причиною войны, беспокойств, разорения границ наших и издержек несносных, которых уже в царствование Вашего Величества перешло только для сего места более двенадцати миллионов, выключая людей, коим цену положить трудно. Издержка таковая доставила ли тишину, возвратила ли убытки, или хотя мало наградила, и есть ли надежда впредь ожидать покоя. Известно, что делается сему противное, тем более, что Порта знает уже Ваши виды, о коих с Императором соглашались: она не только разными образами от время до время чрез Крым будет Вас тревожить и ослабевать издержками, которые тем сильнее, что при всяком в Крыме замешательстве должно нам полное делать против самой Порты приуготовление, но не упустит, выждав свободное время, захватить сей полуостров и в свои руки, тогда тяжелее еще будет он России, нежели теперь. Представьте же сие место в своих руках, увидите вдруг перемену счастливую для Государства Вашего: граница не будет разорвана между двух вовеки с нами враждующихся соседств еще третьим и который, просто сказать, у нас почти за пазухой; сколько проистечет от того выгодностей: изобилие, спокойствие жителей, а от того и население, умножение доходов, господство непрекословное Черным морем, соединение Имеретии, а чрез то непрерывная граница всегда союзных нам народов между обоих морей. Устье Дуная будет в Вашей воле (лутче будет, естьли флот, не вводя в Средиземное море, держать готовым). Не Вы от Турков станете искать дозволения проходить Воспор, но они будут просить о выпуске судов их из Дуная.

Доходы сего полуострова в руках Ваших возвысятся. Одна соль уже важный артикул, а что хлеб и вино.

К овладению Крымом предстоят, Ваше Величество, благовидные резоны, то есть замена издержек и уничтожение причин, побуждающих беспрестанно с Портою спорить. Хану же, который без поддержания Вашего остаться там никак не может, Вы зделаете большее и знаменитейшее удовлетворение с возведением его в Персидские шахи.

Я еще повторяю, Всемилостивейшая Государыня, мое усерднейшее предоставление, что нужно спешить исполнением сего. Вы впоследствии времен дознаете, сколько зделается затруднения, естьли сие не учинится. Одни разбросанные места наши в Крыму хлопот и заботы причинят много.

Сумма, назначенная для содержания войск, обращенных на действия, весьма достаточна, так что никаких затруднений в покупке хлеба нигде не предвидится и войски, обращаясь в местах изобильных, в запас не требуют больших заготовлений, как разве на шесть месяцев, а на другую половину только законтрактовываны с жителями; сие я разумею о тех, кои расположатся в Польше. В дивизии, вверенной моему начальству, для части, коя в Крыму, не оставлю я заготовить достаточно в Керчи и Ахтиаре. На время произведения атаки Очаковской - в Херсоне, для войск, расположенных по Бугу, - в Архангельском шанце. Для Кубанского корпуса - в Азове и частию на время поиска, от сего корпуса производимого, - в Ейском укреплении. Для корпуса Кавказского - в крепостях на линии тамошней, где корпусной командир признает за благо. В Астрахани заготовится для подвоза в Дербент и Баку, когда войски туда вступят.

В Малой России хлеб закупается гораздо дешевле прежнего. В Новой России також. Я по местам моего начальства о сене генерально для войск, а об овсе на легкие войски, зделал такое распоряжение, которое противу прежнего продовольствия уменьшает расходу свыше 566 600 рублей".

Записка сохранилась в виде копии в "Журнале исходящим секретным делам за время похода Его Светлости Князя Григория Александровича Потемкина 1783-го г. Всеподданнейшим Ея Императорскому Величеству донесениям" (РГВИА. Ф. 52. Оп. 1. Д. 310. Ч. 1. Л. 1-5 об.). Документ идет первым, без указания даты. Следующий за ним документ датирован 3 января 1783 г. Часть документа, начинающаяся словами: "Прилагается здесь наряд войск к Швецкой стороне..." до слов: "Снаряд флотский прикажите делать показистее и так, чтобы можно было подумать, что и войски посажены будут" - известна по автографу Г. А. Потемкина, хранящемуся в РГВИА (Ф. 52. Оп. 2. Д. 9. Л. 2-3). Более тщательно переписанная копия этой записки хранится в АВПРИ (Ф. 5. Оп. 5/1. Д. 591. Ч. 1. Л. 190-195).

Перед нами уже отработанный в деталях план присоединения Крыма. 14 декабря 1782 г. последовал секретнейший рескрипт Потемкину, в котором императрица, дословно повторяя целые фразы из этой новой записки, одобрила представленный ей план (СБРИО. Т. 27. С. 221-225). Можно считать, что Потемкин написал и подал новую записку (или ее части) до 14 декабря и даже до 8 декабря 1782 г. Именно 8-го императрица официально запросила Коллегию иностранных дел дать мнение о Крыме (Копия. АВПРИ. Ф. 123. Оп. 123/2. Д. 71. Л. 25 об.). В подробнейшей записке, поданной членами Коллегии графом И. А. Остерманом, А. А. Безбородко и П. В. Бакуниным, была детально проанализирована международная обстановка, просчитаны возможные варианты и комбинации. Вывод членов Коллегии был однозначен: план присоединения Крымского ханства к России вполне реален и эта крупная акция не встретит серьезного сопротивления ни Порты, ни ее союзников (Автограф. АВПРИ. Ф. 5. Оп. 5/1. Д. 585. Л. 3-36).

Принятые сокращения:

АВПРИ - Архив внешней политики Российской империи.

АКВ - Архив князя Воронцова.

ЗООИД - Записки Одесского общества истории и древностей.

РА - Русский Архив.

РГАДА - Российский государственный архив древних актов.

РГБ - Российская государственная библиотека (бывшая Государственная библиотека им. В. И. Ленина). Отдел рукописей.

РГВИА - Российский государственный военно-исторический архив.

СИН - Старина и новизна.

Историко-публицистический альманах "Москва-Крым" №2, Москва 2000