Горяинов С. М.: Станислав-Август Понятовский и Великая Княгиня Екатерина Алексеевна
Глава X.

Глава X.

Изложивъ, затемъ, въ запискахъ, что великiй гетманъ литовскiй князь Радзивиллъ сваталъ на него свою старшую дочь, и что онъ уклонился отъ этого, Понятовскiй описываетъ, какъ въ апреле 1761 г. не состоялся сеймъ, созванный по вопросу о чеканке монеты. Остальную часть года онъ провелъ у своего отца и у старшаго брата, Казимiра.

"Смерть Елисаветы -- пишетъ онъ далее,-- происшедшая въ начале 1762 года {Елисавета Петровна скончалась 25-го декабря 1761 г. (5-го января 1762 г.).}, за которой последовало въ теченiе несколькихъ месяцевъ царствованiе Петра III, неблагопрiятное для меня, не послужило поводомъ къ тому, чтобы графъ Брюль оказалъ ко мне особое расположенiе до техъ поръ, пока Екатерина II не взошла на престолъ. Тогда Брюль сталъ заискивать у меня, но, увидавъ, что великая княгиня не призывала меня къ себе, онъ снова охладелъ. Здесь надо вернуться въ предыдущимъ событiямъ. Когда я оставилъ Петербургъ, я увезъ съ собой очень точное разрешенiе, не оскорблявшее чувства, но предоставлявшее мне вольности, которыя, повидимому, соответствовали потребностямъ моего возраста. Оно было мне подтверждаемо долго после того письмами, которыя находятся еще у меня. Въ теченiе двухъ съ половиною летъ я этимъ не воспользовался, и мои частыя уверенiя въ этомъ были совершенно правдивы. Когда, наконецъ, этой строгой чистоте былъ положенъ конецъ, я изъ вполне излишней откровенности признался въ этомъ. Это случилось въ начале зимы. Почтальонъ, везшiй это письмо, погибъ въ реке, вышедшей изъ береговъ. Узнавъ объ этомъ несчастномъ случае, я по глупой чистосердечности повторилъ свое признанiе. Мне, правда, ответили, что ожидали уже давно такого несчастья, которое переносили, не изменяясь. Это великодушiе не долго продолжалось,-- скоро Орловъ {Григорiй Григорьевичъ Орловъ (1784--1783), впоследствiи князь, генералъ-фельцейхмейстеръ.} меня заменилъ. Отъ меня скрывали это несколько месяцевъ, но письма постепенно стали охладевать. Потомъ, по смерти Елисаветы, власть и угрожающее расположенiе Петра III были естественною причиною того, что даже письма стали более редкими. Наконецъ, когда переворотъ низвергъ Петра III, я несколько дней после того, какъ получилъ о томъ известiе, вместе со всеми другими, оставался безъ письма до техъ поръ, пока курьеръ австрiйскаго посла въ С. -Петербурге, графа Мерси Аржанто {Флоримундъ-Клавдiй графъ Мерси Аржанто, род. въ 1722 въ австрiйскихъ Нидерландахъ; онъ былъ назначенъ посломъ на место графа Эстергази въ 1761, въ 1764 г. былъ отправленъ въ Варшаву присутствовать при королевскихъ выборахъ, а въ 1766 г. занялъ постъ посла въ Париже.}, не привезъ мне его письма".

II, томъ XII, ч. 2, стр. 547 и 548.}. Она убедительно просила не спешить прiездомъ въ Петербургъ, потому что его пребыванiе при тогдашнихъ обстоятельствахъ было бы опасно для него и очень вредно для нея. Переворотъ, который совершился въ ея пользу, похожъ на чудо. Она уверяла, что всю жизнь будетъ только стремиться быть полезной ему и его семейству. Екатерина въ этомъ письме давала Понятовскому надежду на возможность прiехать черезъ некоторое время, но не тотчасъ {На письмо графа Мерси отъ 28 iюля Понятовскiй ответилъ, прося переслать прилагаемое посланiе по адресу, обозначенному круглою звездочкою; оно и было доставлено графомъ Мерси 31 iюля Екатерине, которая, уведомивъ о полученiи, поручала ему переслать письмо отъ 2-го августа, упоминаемое ниже. -- Сборн. Императорскаго Русскаго Историческаго Общества, т. 46, стр. 11, 89--91.}. Поэтому онъ пишетъ въ своихъ запискахъ:

"Я напрасно утешался темъ, что скоро я буду призванъ. Мне слишкомъ трудно было держаться передъ завистливой публикой столицы, а въ особенности выдерживать проницательный взглядъ людей при дворе, злобно расположенныхъ ко мне. Я поспешилъ уехать въ Пулавы. Я тамъ заболелъ отъ горя и безпокойства. Благодаря заботамъ и действительной личной дружбе врача моего дяди, Реймана, только черезъ 10 или 12 дней наступило выздоровленiе. Проснувшись разъ утромъ въ 6 ч., я, озабоченный мыслями, которыя меня занимали, сталъ обсуждать въ своемъ уме, какiя могли быть причини, помешавшiя исполненiю моихъ желанiй; я тогда не звалъ еще настоящей причины.

"Размышляя о внезапномъ приближенiи Екатерины II къ Фридриху II (уже тогда известномъ) и столь противоречащемъ первой декларацiи этой новой государыни {Манифестъ Екатерины о восшествiи на престолъ отъ 28-го iюня 1761, строго осуждавшiй миръ, заключенный Петромъ III съ Пруссiей, давалъ надежду на то, что Екатерига опять склонится на сторону Австрiи; но уже въ первые дни после воцаренiя было повелено войскамъ отделиться отъ прусской армiи, но не присоединиться къ австрiйской и отступить въ Россiю. Екатерна прежде всего желала обезпечитъ спокойствiе государства и заняться устройствомъ внутреннихъ делъ.}, я вообразилъ себе вдругъ, что прусскiй министръ въ Петербурге заменилъ меня. Въ этотъ моментъ, когда эта идея пришла мне въ голову, я услыхалъ, какъ било семь часовъ, и тотчасъ я почувствовалъ, какъ будто острый ножъ пронзилъ меня насквозь, и возобновилась та же болезнь, отъ которой меня спасъ Рейманъ. Мне понадобилось более недели, чтобы встать на ноги. Мне пришлось тогда убедиться, насколько душевныя страданiя имеютъ влiянiе на тело, и мне тогда показалось более вероятною та геморроидальная колика, отъ которой, какъ писали, скончался Петръ III, такъ какъ я испыталъ на себе самомъ, до какой степени горе можетъ быть причиной этого недуга. Какъ только я билъ въ состоянiи встать на ноги, я решился поехать обратно въ Варшаву, думая, что тамъ я буду ближе въ известiямъ, которыхъ я ожидалъ съ нетерпенiемъ. Напрасно дядя отговаривалъ меня ехать; я уже переезжалъ черезъ реку, когда я встретилъ посреди Вислы моего стараго курьера, который мне везъ второе письмо отъ графа Мерси".

Въ запискахъ приводится это письмо, отъ 2-го августа 1762 г., а затемъ -- то, которое Екатерина написала того же числа {Сочиненiя Имп. Екатерины II, т. XII, ч. 2, стр. 546--556.}. Въ немъ она описывала переворотъ, посредствомъ котораго она вступила на престолъ (28-го iюня 1762 г.). Письмо это начиналось темъ, что она отправляла графа Кейзерлинга {Графъ Германъ Кейзерлингъ (1696--1764).} посломъ въ Польшу, чтобы сделать Понятовскаго королемъ по кончине Августа III, а въ случае, если это ему не удастся, то она желала, чтобы былъ избранъ королемъ князь Адамъ Чарторыйскiй, сынъ воеводы русскаго.

Въ этомъ заключался главный поводъ письма; второй же состоялъ въ томъ, чтобы Понятовскiй не вздумалъ прiезжать, такъ какъ все они еще въ броженiи.

"Какъ только я прочелъ -- пишетъ далее Понятовскiй -- это письмо, я возвратился обратно въ Пулавы, чтобы прочесть его дяде, который заставилъ меня повторить его при его жене, дочери и сыне.

"Я только могъ заметить по лицу дяди выраженiе той надежды, которую онъ составилъ себе, воображая, что столько возникнетъ препятствiй моему избранiю, что въ конце концовъ придутъ къ нему съ предложенiемъ престола, и у него вырвалось замечанiе, что онъ приметъ корону не иначе, какъ подъ условiемъ, чтобъ она была обезпечена после его смерти за его сыномъ. Последнiй, выйдя отъ отца, повторилъ мне тогда то, что онъ высказывалъ уже мне прежде несколько разъ, говоря: "Каждый имеетъ свой образъ действiй. Я знаю, какъ слава волнуетъ другихъ. Я согласенъ, что слава воиновъ-победителей въ роде Нумы Помпилiя или Альфреда великаго очень завидна, но, признаюсь, она меня не искушаетъ и я ея вовсе не желаю. Я ее охотно предоставляю темъ, которые готовы потрудиться, чтобъ заслужить ее. И это такъ справедливо, что я не только не хочу воспользоваться темъ предложенiемъ, которое Екатерина, какъ кажется, мне делаетъ въ этомъ письме, но немедленно я напишу графине Брюсъ, поручивъ ей умолить императрицу, чтобъ она не думала обо мне, а только о васъ".

"Напрасно я старался отговорить его. Онъ отправилъ письмо; это меня такъ глубоко тронуло, что я не могъ не поведать этого дяде съ темъ излiянiемъ сердечныхъ чувствъ, которыя я испытывалъ къ его сыну. Дядя мне ничего не ответилъ, но онъ сделалъ своему сыну самые жестокiе упреки, какъ это будетъ видно впоследствiи. -- По прошествiи несколькихъ дней совещанiй, было решено, что я напишу черезъ посредство графа Мерси, и что я передамъ, что предпочли бы князя Волконскаго графу Кейзерлянгу. Следующiя письма графа Мерси, барона Бретейля {Французскiй посланникъ въ Петербурге Louis Charles Auguste Le Tonnellier, baron de Reuilly, dit baron de Breteail (1780--1807), прiехавшiй въ сентябре 1762 и остававшiйся до декабря 1762 г.} и императрицы передаютъ то, что я могъ бы разсказать".

При письме графа Мерси, отъ 22 августа, Понятовскiй получилъ письмо Екатерины отъ 9 августа, въ которомъ она описывала те опасности, которымъ она подвергалась, въ особенности если ихъ переписка будетъ перехвачена {Тамъ же, стр. 557--559.}. 12 сентября, баронъ Бретейль {Сочиненiя Имп. Екатерины II, т. XII, ч. 2. стр. 655--667.} переслалъ письмо Екатерины; въ немъ она повторяла Понятовскому, что ему невозможно прiезжать, иначе ей грозила опасность. Она удивлялась его отчаянiю, потому что въ конце концовъ всякiй разсудительный человекъ долженъ покоряться. Въ депеше отъ 29 ноября графъ Мерси разсказывалъ, что на дняхъ нарочный графа Понятовскаго привезъ въ Москву письмо, которое Мерси доставилъ императрице; она ему передала свой ответъ, который онъ успелъ прочесть. То было письмо отъ 11 ноября, препровожденное имъ Понятовскому при записке отъ 26 ноября 1762 {Сочиненiя Имп. Екатерины II, т. XII, ч. 2, стр. 560 и 561.}. Въ немъ Екатерина подтверждала, что существовали препятствiя, мешавшiя его прiезду въ Россiю, и отсоветовала тайную поездку, такъ какъ ея шаги не могли оставаться тайными. При письме отъ 26 декабря баронъ Бретейль препроводилъ письмо Екатерины, въ которомъ говорилось, что если онъ явится, то ихъ обоихъ убьютъ. Уверяя его въ томъ, что даже переписка между ними являлась излишнею, и что будущее покажетъ, какого блага она желаетъ его семье, Екатерина удивлялась, что онъ могъ ее обвинить въ неблагодарности. 23 февраля 1763 г., баронъ Бретейль доставилъ последнее письмо Екатерины, отъ 5 января, въ которомъ она писала Понятовскому, что не знала, чемъ она заслужила все его упреки, и уверяла въ своей дружбе къ нему и въ его семье.

"Въ теченiе зимы 1762 на 1763 годъ я -- говоритъ Понятовскiй въ своихъ запискахъ -- два раза писалъ императрице: "Не делайте меня королемъ, но призовите меня въ себе". Я выражался такъ по двумъ причинамъ: во-первыхъ, вследствiе того чувства, которое я питалъ въ своей душе; съ другой стороны, я былъ убежденъ, что я принесу более пользы своему отечеству, какъ частный человекъ, находившiйся при ней, чемъ король, царствующiй здесь, въ Польше. Но это было напрасно,-- мой просьбы не были услышаны"...

писемъ для доставленiя императрице, такъ какъ скоро узнали въ Англiи перемену ея въ отношенiи къ графу,-- Станиславъ-Августъ прибавляетъ, что, кроме этой непрiятности, ему скоро пришлось испытать еще сильнейшее горе, а именно: его отецъ, графъ Станиславъ, здоровье котораго стало ухудшаться, скончался 30 августа 1762 г., почти достигнувъ 86-ти летъ.