Бушков Александр: Екатерина II - алмазная Золушка
Приложение 1. Князь М. М. Щербатов: О повреждении нравов в России (старая орфография)

Приложение 1

Князь М. М. Щербатов

О повреждении нравов в России

Взирая на нынешнее состоянiе отечества моего, съ таковымъ окомъ, каковое можетъ иметь человекъ, воспитанный по строгимъ древнимъ правиламъ, у коего страсти уже летами въ ослабленiе пришли, а довольное испытанiе подало потребное просвещенiе, дабы судить о вещахъ, немогу я неудивляться, въ коль краткое время повредилися повсюдно нравы въ Россiи. Въ истину могу я сказать, что естли вступя позже другихъ народовъ въ путь просвещенiя, намъ ничего неоставалось более, какъ благоразумно последовать стезямъ прежде просвещенныхъ народовъ, – мы подлинно въ людкости и въ некоторыхъ другихъ вещахъ, можно сказать удивительные имели успехи и исполинскими шагами шествовали къ поправленiю нашихъ внешностей. Но тогдаже съ гораздо вящей скоростью бежали къ поврежденiю нашихъ нравовъ, и достигли даже до того, что Вера и Божественный законъ въ сердцахъ нашихъ истребились, тайны божественныя въ презренiе впали, гражданскiя узаконенiя презираемы стали; судiи вовсякихъ делахъ нетоль стали стараться, объясня дело, учинить свои заключенiя на основанiи узаконенiя, какъ о томъ, чтобы, лихоинственно продавая правосудiе, получить себе прибытокъ, или, угождая какому вельможе стараются проникать, какое есть его хотенiе; другiеже незная и не стараясь узнать узаконенiй, въ сужденiяхъ своихъ, какъ безумные бредять, и ни жизнь, ни честь, ни именiя гражданскiя несуть безопасны отъ таковыхъ неправосудiй. Несть ни почтения отъ чадъ къ родителямъ, которые не стыдятся открытно ихъ воле противуборствовать и осмеивать ихъ стараго века поступокъ. Несть ни родительской любви къ ихъ исчадiю, которые, яко иго съ плечь слагая, съ радостью отдаютъ воспитывать чуждымъ детей своихъ, часто жертвуютъ ихъ своимъ прибыткамъ и многiе учинились для честолюбiя и пышности продавцами чести дочерей своихъ. Несть искренней любви между супруговъ, которые часто другъ другу хлодно терпя взаимственныя прелюободеянiя, или другiе за малое что разрушаютъ собою церковью заключенный бракъ, и не токмо нестыдятся, но паче яко хвалятся симъ поступкомъ. Несть родственническiя связи, ибо имя родовъ своихъ заничто почитають, но каждый живеть для себя. Несть дружбы, ибо каждый жертвуеть другомъ, для пользы своея. Несть верности къ Государю, ибо главное стремленiе почти всехъ обманывать Государя, дабы отъ него получать чины и прибыточиыя награжденiя. Несть любви къ отечеству, ибо почти все служатъ более для пользы своей; нежели для пользы отечества; и наконецъ несть твердости духу, дабы не токмо истину предъ монархомъ сказать; но ниже временщику въ беззаконномъ и зловредномъ его намеренiи попротивиться.

исторiю, какъ нравы часъ отъ часу повреждались, даже какъ дошли до настоящей развратительности.

Стеченiе многихъ страстей можетъ произвести такое поврежденiе нравовъ, а однако главнее изъ нихъ я почитаю сластолюбiе. Ибо оно рождаетъ разныя стремительныя хотЬнiя, а дабы достигнуть до удовольствiя оныхъ, часто человекъ ничего нещадитъ.

Въ самомъ деле, человекъ, предавшiй себя весь своимъ безпорядочнымъ хотенiямъ и обожа внутри сердца своего свои стремительныя страсти, мало уже помышляетъ о законе Божiемъ, а темъ меньше еще о узаконенiяхъ страны, въ которой живетъ. Имея себя единаго въ виду, можетъ-ли онъ быть сострадателемъ къ ближнему и сохранить нужную связь родства и дружбы. А какъ Государя щитаетъ источникомъ, отъ коего можетъ получить такiя награжденiя, которые могутъ дать ему способы исполнить свое сладострастие, то привязывается къ нему, но не съ тою верностью, каковую бы долженъ подданный къ Самодержцу своему иметь, но съ темъ стремленiемъ, къ чему ведетъ его страсть, то есть, чтобы угождать вовсемъ Государю, льстить его страстямъ и подвигнуть его награждать его. А таковыя расположенiя нераждаютъ твердости; ибо можетъ-ли тотъ быть твердъ, который всегда трепещетъ недостигнуть до своего предмета и котораго твердость явнымъ образомъ отъ онаго удаляетъ. Іулiй Цезарь, толь искусный въ познанiи сердецъ человеческихъ, яко искусетель въ военныхъ и политическихъ делахъ, который умелъ побеждать вооруженныхъ противу него враговъ, и побежденныхъ сердца къ себе обращать, не иное что къ утвержденiю своея похищенныя власти употребилъ, какъ большiя награждения, дабы введши черезъ сiе сластолюбiе, къ нему якобы къ источнику раздаянiй более людей привязались. Не токмо всемъ своимъ поступкомъ изъявлялъ такiя свои мысли, но и самыми словами единожды ихъ изъяснилъ. Случилось, что ему доносили нечто на Антонiя и на Долабелу, якобы онъ ихъ долженъ опасаться. Отвечалъ, что онъ сихъ въ широкихъ и покойныхъ одеждахъ ходящихъ людей, любящихъ свои удовольствiя и роскошь, никогда страшиться причины иметь неможетъ.

По сiи люди продолжалъ онъ, которые о великолепности, ни о спокойствiи одеждъ нерадягъ, сiи же роскошъ презираютъ и малое почти за излишнее считаютъ, каковы суть Брутусъ и Кассiй, ему опасны, вразсужденiи намеренiй его лишить вольности римской народъ. Не ошибся онъ въ семъ; ибо подлинно сiе его тридцати тремя ударами издыхающей римской вольности пожертвовали. И такъ самый сей примеръ и доказуетъ намъ, что не въ роскоши и сластолюбiи издыхающая римская вольность обрела себе защищенiе, но въ строгости нравовъ и въ умеренности.

Отложа все суровости, следствiя непросвещенiя и скитающейся жизни дикихъ народовъ, раземотримъ ихъ внутреннiя и неистребленныя влiянныя природою въ сердце человеческое добродетели. Худы-ли или хороши ихъ законы, они имъ строго последуютъ; обязательства ихъ суть священны, и почти неслышно, чтобы когда кто супруге или ближнему изменилъ; твердость ихъ есть невероятна; они за честь себе считаютъ нетолько безъ страху но и съ презренiемъ мученiй умереть; щедрость ихъ похвальна; ибо все что общество трудами своими прiобретаетъ, то все равно въ обществе делится, и нигде я ненашелъ, чтобы дикiе странствующiе и непросвещенные народы похитили у собратiй своихъ плоды собственныхъ своихъ трудовъ, дабы свое состоянiе лучше другихъ сделать. А все сiе происходить, что несть въ нихъ и незнаютъ они сластолюбiя, следственно и никакаго желанiя, клонящагося въ ущербъ другому.

надлежитъ сперва показать состоянiе нравовъ Россiянъ до царствованiя Петра Великаго.

Не токмо подданные но и самые государи наши жизнь вели весьма простую: дворцы ихъ были необширны, яко свидетельствуютъ оставшiяся древнiя зданiя. Семь или восемь а много десять комнатъ составляли уже довольное число для вмещенiя Государя. Оныя состояли: крестовая, она же была и аудiенцъ-камера, ибо тутъ приходили и ожидали Государя бояре и другiе сановники; столовая, гораздо небольшая, ибо по разряднымъ книгамъ видимъ, что весьма малое число бояръ удостоивалось иметь честь быть за столомъ у Государя; и для какихъ великолепныхъ торжествъ была назначена Грановитая Палата. Незнаю я была ли у Государей предспальняя; но, кажется, по расположенiи старыхъ дворцовъ, которые я запомню, ей быть надлежало. Спальня и оная была не разная съ царицами, но всегда одна. За спальнею были покои для девушекъ царициныхъ, и обыкновенно оная была одна, и для малолетнихъ детей царскихъ, которыя по два и по три въ одной комнате живали, когда же возрастали, то давались имъ особливые покои; но и оныя состояли небольше изъ трехъ комнать, то есть, крестовой, спальни и заспальной комнаты. Самые дворцы сiи большихъ украшенiй неимели, ибо стены были голыя и скамьи стояли покрыты кармазиннымъ сукномъ, а изыскуемое было великолепiе, когда дурною, резною работою вокругъ дверей были сделапы украшенiя, стены и своды вымазаны иконописнымъ письмомъ, образами святыхъ, или такъ цветы на подобiе арабеска, а естли было несколько ореховыхъ стульевъ или креселъ для царя или царицы, обитыхъ сукномъ или трипомъ, то сiе уже высшая степень великолепiя была. Кроватей съ занавесами незнали, но спали безъ занавесокъ. А уже въ последнiя времена токмо, яко знатное великолепiе было, что обили въ царскомъ доме крестовую палату, бывшую возле краснаго крыльца, я помню самъ съ почернелыми ея обоями.

Столъ государевъ соответствовалъ сей простоте, ибо хотя я того утвердить и не могу, чтобы Государи кушивали не на серебре; но потому что въ мастерской палате невижу порядочнаго сервизу серебрянаго, заключаю, что тогда государи кушали на олове; а серебряныя блюда и сделанныя горы, на подобие Синайскихъ, также и другiя столовыя украшенiя употреблялись только въ торжественные дни.

Кушанье ихъ сходственно съ темъ-же было; хотя блюда были многочисленны, но они все состояли изъ простыхъ вещей. Говядина, баранина, свинина, куры индейскiя, утки, куры русскiя, тетерева и поросята были довольны для составлений великолепнейшаго стола, съ прибавленiемъ множества пирожнаго, не всегда изъ чистой крупичатой муки сделаннаго; телятину мало употребляли, а поеныхъ телятъ и каплуновъ и незнали. Высочайшее – же великолепiе состояло, чтобы кость жареннаго и ветчины обернуть золотою бумагою, местами пироги раззолотить, и тому подобное. Потомъ не знали ни капорцовъ ни оливковъ, ни другихъ приготовленiй для побужденiя апетиту, но довольствовались огурцами солеными, сливами и наконецъ за великопiе считалось подать студень съ солеными лимонами.

Рыбный столъ еще тощее мяснаго былъ, Садковъ купеческихъ было очень мало и не имели искуства изъ дальнихъ местъ дорогую, живую рыбу привозить, да къ томуже Государевъ дворъ былъ не на подряде, но изъ волостей своихъ всемъ довольствовался. И такъ въ Москве, где мало состояло обильства рыбы, довольствовался токмо тою рыбою, которую въ Москве реке и въ ближнихъ речкахъ ловили, а какъ происходилъ чувствительный недостатокъ въ столе Государеве, то, сего ради, какъ въ самой Москве, такъ и по всемъ государевымъ селамъ сделаны были пруды, изъ которыхъ ловили рыбу про столъ государевъ, впрочемъ же употребляли соленую, привозя изъ городовъ, изъ которыхъ на многiе, где есть рыбныя ловли и въ дань оная была положена, какъ мне самому случалось видеть въ Ростове грамоты о сей дани. А зимою привозили и изъ далекихъ местъ рыбу, мерзлую и засоленую, которая къ столу Государя употреблялась.

бабы и огурцы; а думаю, что дынь и арбузовъ и незнали, разве когда нескОлько арбузовъ привезутъ изъ Астрахани. Привозили еще и виноградъ въ патаке а свежаго и понянтiя неимели привозить, ибо оный уже моей памяти въ царствованiе Императрицы Елисаветы Петровны, тщанiями Ивана Антоновича Черкасова, кабинетъ-министра, началъ свежiй привозиться.

Для толь малаго числа покоевъ не много бы освещенiя надобно; но и тутъ нетокмо неупотребляли, но и за грехъ щитали употреблять восковыя свечи, а освещены были комнаты сальными свечами, да и техъ не десятками или сотнями поставляли, а велика уже та комната была, где четыре свечи на подсвечникахъ поставлялись. Напитки состояли: квась, кислы щи, пиво и разные меды. Изъ простова вина сделанная водка; виныцерковное, то есть красное ординарное вино; ренское, подъ симъ именемъ разумелся нетокмо рейнвейнъ, но такоже и всякое белое ординарное вино; романея, то есть греческiя сладкiя вина и аликантъ, которые чужестранные напитки съ великою бережливостью употребляли, и погреба, где они содержались, назывались Фряжскiя; потому что какъ первые оные, а паче греческiе получались черезъ Франковъ, а другiя знали, что изъ Францiи идутъ, то общее имя имъ и дали Фряжскихъ винъ.

Таковъ былъ столъ государевъ, въ разсужденiи кушанья и напитковъ, посмотримъ какiе ихъ были екипажи. Государи и все бояре летомъ ездили всегда верхомъ, а зимою въ открытыхъ саняхъ; но въ чрезвычайныхъ случаяхъ, какъ находимъ по летописцамъ, что въ случае болезни, когда Государь въ походе занеможегъ, то такоже сани употребляли и летомъ, и правда, что въ верховой езде государское великое было великолепiе, яко видно по оставшимся конскимъ уборамъ хранящимся въ мастерской палате. Арчаги седлъ были съ каменьями, стремена также каменьями были покрыты; подушки бархотныя, шитыя или золотомъ, или серебромъ, или и низанныя жемчугомъ, съ запонами драгоценныхъ каменьевъ, попоны томуже великолепiю подобныя, бархатныя или аксаметныя золотыя, съ шитьемъ, и съ низаньемъ и съ каменьями. Но сiе азiатское великолепiе неубыточно было, ибо сделанные однажды таковые уборы на многiя столетiя могли служить.

Царицы же езжали обыкновенно въ колымагахъ, родъ каретъ, сделанныхъ снаружи на подобiе Фурмановъ, где не было ни места чтобъ сидеть, ни окошекъ, но клали внутри пуховики для сиденья, а вместо нынешнихъ драгоценныхъ точеныхъ стеколъ, опускающеюся кожею окошки и двери закрывали. Не могли такiя коляски удобны быть ни къ какому украшенiю, ибо снаружи все обиты были кожею, а верхъ великолепiя въ деланiи оныхъ состоялъ, чтобы наружную кожу местами позолоченную и тисненную употребить. Каретъ же нетокмо не знали но и воображенiя о нихъ неимели, ибо уже въ царствованiе Петра Великаго ближнii мой свойственникъ, бояринъ Михаило Ивановичь Дыковъ, человекъ пребогатый, бывши воеводою у города Архангельскаго, выписалъ ореховую, украшенную резбою карету, съ точеными стеклами, по смерти его сiя карета досталась деду моему и почиталась столь завидною и драгоценною вещью, хотя и снова тысячи рублей нестоила, что к. М... (князь Меншиковъ?) делалъ нападки на деда моего, чтобы ее получить, и за неотданiе учинилъ, что дедъ мой лишился всехъ недвижимыхъ именiй, которыя надлежало бы ему наследовать после супруги к. Лыкова.

Воззримъ теперь на одежды царскiя. Оне были великолепны. Въ торжественныхъ ихъ одеянiяхъ злато, жемчугъ и каменья повсюду блистали; но обыкновенныя одежды, въ. коихъ более наблюдали спокойствiя, нежели великолепiя, были просты, а потому не могли быть причиною сластолюбiя; а торжественныя столь редко употреблялись и толь крепки были, что ихъ за носильныя одежды и почитать недолжно; но были они яко какiе коронные сосуды, определенные токмо для показания великолеiя монарша; а естли не самыя одежды, то по крайней мере украшения ихъ, бывъ сделаны изъ золотыхъ бляхъ, жемчугу и каменей изъ роду въ родъ переходили. Но общимъ образомъ сказать: небыло никакихъ ни изыскуемыхъ и тленныхъ украшенiй, ни великаго числа платей, но пять или – шесть а много до десяти платьевъ когда имелъ царь или царица, то уже довольно считалось, да и те нашивали до износу, разве изъ особливой милости кому съ плеча своего платья пожалуютъ.

превезенные были; но дань собираемая съ сибирскихъ народовъ. Впречемъ царицы имели обычай носить длинныя, тонкiя, полотняныя у сорочекъ рукава, которыя на руку набирали и сiи были иногда толь длинны, что даже до двадцати аршинъ полотна на нихъ употреблялось.

Се есть все что я могь собрать о роде питья, выезду, одежды царской а сiе самое и показуетъ коликая простота во всемъ ономъ находилась. Бояре и прочiе чиновники, по мере ихъ состоянiя, подобную же жизнь вели, стараясь притомъ, изъ почтенiя по царскому сану, никогда и къ простому сему великолепiю не приближаться. А более всего сохраняло отъ сластолюбiя, что ниже имели понятiя о перемене модъ; во что деды нашивали, то и внучата, непочитаясь староманерными носили и употребляли. Бывали у бояръ златотканныя, богатыя одеянiя, которыя просто золотами назвали, и не инако надевали, когда для какаго торжественнаго случая, повелено имъ было въ золотахъ ко двору собираться, а посему сiи одежды имъ на долго служили, и я заподлинно слыхалъ, что не стыдились и сыновья, покончине родителей своихъ тоже платье носить. Однако несть никакаго общества, кудабы всликолепiе и роскошъ не вкрадывались, – то, колико, кажется мне, главное великолепiе состояло у бояръ иметь великое число служителей. Великолепiе можетъ быть до излишества доведенное; но въ самомъ деле основанное на нужде, ибо бояри съ людьми своими хоживали на войну. И оные обще и воиновъ государственныхъ и защитниковъ въ опасномъ случае своимъ господамъ были. Но въ мирное время за честь себе бояре щитали, когда едитъ по городу, чтобы ему предшествовали человекъ пятдесятъ слугъ пешками; слыхалъ я что и самыя боярыни нетокмо куда вознатное посещенiе, но ниже къ обедни къ своему приходу стыдились безъ предшествованiя двадцати или тридцати слугъ ехать. Однако содержанiе сихъ слугъ недорого стоило: давали имъ пищу и весьма малое на сапоги жалованье а въ прочемъ они содержались своимъ искуствомъ, дома носили серые, сермяжные кавтаны, а при выезде господина или госпожи, какой у кого получше кавтанъ сыщится, ибо тогда ливреи незнали; и я самъ запомню, что безъ гостей званныхъ, во всехъ домахъ лакеи ливреи не надевали, а употребленные къ должностямъ люди, которыхъ бывало мало, носили такiя кавтаны, какiе случится.

и могли сидеть поутру до часу обеденнаго, а ввечеру до ужина небывъ уняты обедать или ужинать.

Таковые обычаи чинили, что почти всякiй, по состоянiю своему безъ нужды могь своими доходами проживать и иметь все нужное, непростирая къ лучшему своего желанiя, ибо лучшаго никто и незналъ. А потомуже воспитанiе въ набожiи, хотя иногда делало иныхъ суеверными, но влагало страхъ закона Божiя, который утверждался въ сердцахъ ихъ ежедпевною домашнею, божественною службою. Не было разныхъ для увеселенiя сочиненныхъ книгъ и тако скука и уединенная жизнь заставляла читать божественное писанiе, иначе: въ Вере утверждаться.

Правленiе деревень занимало большую часть время, а сiе правленiе влекло за собою разсмотренiе разныхъ крепостей и заведенныхъ разныхъ приказныхъ делъ, которыя понуждали вникнуть въ узаконенiе государства, и за честь себе щитали младые люди хаживать сами везде, какъ я въ роде своемъ имею примеры, что Кн. Дмитрiй Федоровичь Щербатовъ, хаживалъ нетокмо по своимъ деламъ, но и почужимъ и толь учинился благоразумiемъ своимъ знаемъ боярину Князь Федору Федоровичу Волконскому, что сей, хотя Кн. Щербатовъ по причине раззоренiя дому его, а купно съ убiенiемъ деда его Саввы....... Щербатова отъ самозванца Отрепьева, и въ бедности находился, однако сей бояринъ, человекъ, весьма богатый, дочь свою и наследницу своего именiя за него отдалъ и Кн. Иванъ Андреичь Щербатовъ, который после былъ министромъ въ Гишпанш, Царграде и Англiи и наконець действитсльнымъ Тайнымъ Советникомъ и ордена Св. Александра Невскаго Кавалеромъ, по своимъ деламъ въ молодости своей везде хаживалъ.

– безпрестанные суды местничества питали ихъ гордость; пребыванiе въ совокупленiи умножало связь между родовъ и соделовало ихъ безопасность что твердое предпринять, а тогдаже и налагало узду кому что недостойное имени своего сделать; ибо безчестiе однаго весь родъ того имени себе щиталъ. А сiе нетокмо молодыхъ людей, но и самыхъ престарелыхъ въ ихъ должнсти удерживало. Благородной гордости бояръ мы многiе знаки обретаемъ.

Князь Симскiй Хабаровъ, бывъ принуждаемъ уступить место Малюте – Скуратову, съ твердостью отрекся, и когда царемъ Іоанномъ Васильевичемъ нужденъ былъ за сiе на смерть, последнею милость себе просилъ, чтобы, прежде его, два сына его были умервщлены, яко, бывъ люди молодые, ради страха гоненiя и смерти, чего не достойнаго роду своему неучинили. Князь Михайло Петровичь Репнинъ лучше восхотелъ потерпеть гневъ Царя Іоанна Васильевича и наконецъ убiенiе, нежели сообщникомъ учиниться распустныхъ его забавъ. Соединенiе же родовъ толь твердо было, что ни строгой обычай Царя Іоанна Васильевича, ни казни немогли возбранить, чтобы совокупясь многими родами, непросили у сего Государя пощады своимъ родственникамъ и свойственникамъ, осужденнымъ на казнь и бралися быть поруками впредь за поступки того, яко свидетельствують сiе многiя, сохраненныя грамоты въ Архиве Иностранной Коллегiи, где таковыя поручныя подписи есть и дедъ мой, Князь Юрiй Федоровичь Щербатовъ неустрашился у разгневленнаго Государя Петра Великаго, по царевичеву делу, за родственника своего, ведомаго на казнь, прошенiе просить, прося, что естли неучинено будетъ милосердiе, дабы его самаго въ старыхъ летахъ сущаго, лишить жизни, да неувидять очи его безчестiя роду в племени своего, и пощаду родственнику своему испросилъ.

Такая тесная связь между родовъ обуздывала страсти юношей, которые нетокмо бывъ воспитываемы въ совершенномъ почтенiи и безпрекословномъ повиновенiи, къ ихъ родителямъ, обязаны были почитать всехъ старшихъ своего рода И въ нихъ обретали строгихъ надзирателей своихъ поступковъ; такъ какъ защитниковъ, во всякомъ случае.

Самые, хотя мало остающiеся обычаи ныне сiе свидетельствуютъ, которые, въ младости моей помню, яко священные законы хранились, чтобъ молодые люди каждый праздникъ прiезжали по утрамъ къ ихъ старшимъ родственникамъ для изъявленiая почтенiя ихъ, и чтобъ ближенiе родственники и свойственники съезжались загавливаться и разгавливаться къ старшему.

Самые самовластнейшiе Государи принуждены иногда бываютъ последовать умоначертанiю своего народа, такъ наши Государи и последовали утверждать сiи обычаи, нетокмо снизходя на просьбы благородныхъ, но также производя предпочтительно предъ другими изъ знатнъйшихъ родовъ; и мы находимъ въ роде Князей Репниныхъ, что многiе изъ столниковъ, миновавъ чинъ окольничаго, прямо въ бояре были жалованы. Преимущество сiе часто и младымъ людямъ учиненное могло бы подать причину подумать: что оное обращалось въ обиду другимъ, но сего не было; ибо не по однимъ чинамъ тогда благородныхъ почитали, но и по рожденiямъ ихъ, и тако чины давали токмо должности, а рожденiе прiобретало почтенiе.

бывъ посломъ въ Крыму и многое претерпевая отъ наглостей Крымскихъ, хотя выбиваемъ былъ Ханомъ изъ Крыму, чувствуя нужду его пребыванiя въ семъ полуострове, объявилъ, что онъ разве связанный будетъ вывезенъ изъ Крыму, а безъ того непоедитъ, хотя бы ему смерть претерпеть. Князь Борись Алексеичь Голицынъ предпочелъ сохраненiе здоровья Государева возвышенiю своего рода, спасъ Петра Великаго во младенчестве и винному своему родственнику пощаду живота испросилъ. Прозоровскiй, вовремя трудныхъ обстоятельствъ начала Шведскiя войны, соблюлъ великое число казны и государственныя вещи, повеленныя Государемъ изломать и перебить въ монету, утаилъ, давъ вместо ихъ собственное свое серебро, и при благополучнейшихъ обстоятельствахъ, когда Государь самъ сожалелъ объ истребленiи сихъ вещей, целыя, не желая никакого возмездiя возвратилъ. – Борись Петровичь Шереметевъ судъ царевичевъ неподписалъ, говоря, что «онъ рожденъ служить своему Государю, а не кровь его судить» и не устрашился гневу Государева, который несколько времени на него былъ въ гневе яко внутренне на доброжелателя несчастнаго царевича. – Князь Яковъ Федоров. Долгоруковъ многiя дела, Государемъ подписанныя, останавливалъ, дая ему всегда справедливые советы, и гневъ Государской, за чистое его противуборство воли его на, почтенiе обращалъ; а темъ открывалъ путь обще къ славе своего Государя и кь блаженству народному Сiи были остатки древняго воспитанiя и древнего правленiя.

Воззримъ же теперь какiя перемены учинили въ насъ нужная, но, можетъ быть, излишняя перемена Петромъ Великимъ, и какъ отъ оныя пороки зачали вкрадываться въ души наши, даже какъ царствованiе отъ царствованiя они часъ отъ часу, вместе съ сластолюбiемъ возрастая, дошли до такой степени, какъ выше о нихъ упомянулъ. Сiе сочинить купно исторiю правленiй и пороковъ.

Петръ Великiй, подражая чужестраннымъ народамъ, не токмо тщался ввести познанiя наукъ, искуствъ и ремеслъ, военное порядочное устроенiе, торговлю и приличнейшiя узаконенiя въ свое государство, также старался ввести и таковую людскость, сообщенiе и великолепiе, о коемъ ему сперва ЛеФортъ натвердилъ, а потомъ которое и самъ онъ усмотрелъ. Среди нужныхъ установленiй законодательства, учрежденiя войскъ и артиллерiи, не меньше онъ прилагал намеренiя являющiяся ему грубые, древнiе нравы смягчить. Повелелъ онъ бороды брить, отменилъ старинныя, русскiя одЬянiя и вместо длинныхъ платьевъ заставить мужчинъ немецкiе кавтаны носить, а женщинъ, вместо телогреи, бострги, юбки, шлаФорки и самары, вместо подкалковъ, фонтанжами и корнетами голову украшать. Учредилъ разныя собранiя, где женщины, до сего отдаленныя отъ сообщенiи мужчинъ, вместе съ ними при веселiяхъ присутствовали. Прiятно было женскому полу, бывшему почти до сего невольницами въ домахъ своихъ, пользоваться всеми удовольствiями общества, украшать себя одеянiями и уборами, умножающими красоту лица ихъ, и оказующiми ихъ хорошiе статъ; не малое же имъ удовольствiе учинило, что должны прежде видеть въ кемъ на векъ должны совокупиться, и что лица жениховъ ихъ и мужей уже не покрыты стали колючими бородами, к съ другой стороны прiятно было молодымъ и незаматерелымъ въ древнихъ обычаяхъ людямъ, вольное обхожденiе съ женскимъ поломъ, и что могутъ напередъ видеть и познать своихъ невестъ, на которыхъ прежде, поверяя взору родителей своихъ женивались. – Страсть любовная, до того почти въ грубыхъ нравахъ незнаемая, начала чувствительными сердцами овладевать, и первое утвержденiе сей перемены отъ действiя чувствъ произошло. А сiе самоё и учинило, что жены, до того нечувствующiя своей красоты, начали силу ея познавать, стали стараться умножать ее пристойными одеянiями, и более предковъ своихъ распростерли роскошь въ украшешяхъ. О коль желанiе быть приятной действуетъ надъ чувствiями женъ! Я отъ верныхъ людей слыхалъ, что тогда въ Москве была одна только уборица для волосовъ женскихъ и ежели къ какому празднику когда должны были младыя женщины убираться, тогда случалось, что она за трои сутки некоторыхъ убирала, и оне должны были до дня выезда сидя спать, чтобы убору ие испортить. Можетъ быть сему неповерятъ ныне, но я паки подтверждаю, что я сiе отъ столь важныхъ людей слышалъ, что въ семъ сомневаться недолжно. Естли страсть быть прiятной такое действiе надъ женами производила, немогла она неиметь действiя и надъ мущинами, хотящими имъ угодными быть, то тщанiе украшенiй туже роскошъ раждала. И уже престали довольствоваться однимъ или двумя длинными платьями, но многiя съ голунами, съ шитьемъ и съ пондесланами (?) делать начали.

Колико самъ государь ни держался древней простоты нравовъ въ своей одежде, такъ что кроме простыхъ кавтановъ и мундировъ никогда богатыхъ ненашивалъ, и токмо, для коронацiи Императрицы Екатерины Алексеевны, своей супруги, сделалъ голубой гродетуровой кавтанъ съ серебреннымъ шитьемъ; да сказываютъ еще у него былъ другой кавтанъ дикой съ золотынъ шитьемъ, незнаю, для какаго знатнаго же случая сделанной. Прочее было все такъ просто, что и беднейшiй человекъ ныне того носить нестанетъ, какъ видно по оставшимся его одеждамъ, которыя хранятся въ куншткамере при Императорской Академiи Наукъ. Манжетъ онъ не любилъ и не нашиваль, яко свидетельствуютъ его портреты; богатыхъ екипажей неимелъ, но обыкновенно езжалъ въ городахъ въ одноколке, а въ дальномъ пути въ качалке. Множество служителей и придворныхъ у него не было, но были у него деныцики и даже караулу окроме какъ полковника гвардiи неимелъ. Однако при такой собственной особе его простоте, хотелъ онъ, чтобы подданные его некоторое великолепiе имели. Я думаю, что сей великiй государь, который ничего безъ дальновидности не делалъ, имелъ себе въ предмете, чтобы велпколепiемъ и роскошью подданыхъ побудить торговлю, фабрики и ремеслы, бывъ уверенъ, что при жизни его излишнее великолепiе и сластолюбiе не утвердить престола своего при царскомъ дворе. И такъ мы находимъ, что онъ побуждалъ некоторое великолепiе въ платьяхъ, какъ видимъ мы, что во время торжественнаго входу, после взятiя азовскаго, генералъадмиралъ Лефортъ шелъ въ красномъ кавтане съ голупами по швамъ, и другiе генералы такоже богатые кавтаны имели; ибо тогда генералы мундировъ не нашивали. Богатые люди изъ первосановниковъ двора, или которые благодеянiями его были обогащены, какъ Трубецкiе, Шереметевъ и Меншиковъ, въ торжественные дни уже старались иметь богатые платья.

Парчи и галуны стали какъ у женъ, такъ и у мужей въ употребленiи, и хотя нечасто таковыя платья надевали, моды хотя долго продолжались, однако оне были, и по достатку своему оные уже ихъ чаще, нежели при прежнихъ обычаяхъ делали. Вместо саней и верховой езды и вместо колымагъ, не терпящихъ украшенiй, появились уже кареты и коляски, начались уже цуги, которыхъ до того не знали и приличныя украшенiя къ симъ екипажамъ. Служители переодеты на немецкiй манеръ, не въ разноцветныхъ платьяхъ стали наряжаться, но каждый по гербу своему, или поизволенiе делалъ имъ ливреи, а офисъянты, которыхъ тогда еще весьма мало было, еще въ разноцветныхъ платьяхъ ходили.

То есть, вместо водки домашней, сиженой изъ простаго вина, водку голандскую анисовую, которая приказной называлась и вины: ермитажъ и венгерское, до того незнаемыя въ Россiи.

Подражали ему его и вельможи и те, которые близко были къ двору; да и въ самомъ деле надлежало имъ сiе иметь; ибо Государь охотно подданныхъ своихъ посещалъ, то подданный чего для Государя не сделаетъ? Правда сiе не токмо было для него угодно, но напротиву того, онъ часто за сiе гневался, и не токмо изъ простаго вина подслащенную водку, но и самое простое вино пивалъ; но и собственное желанiе удовольствiя, до того ими незнаемаго, превозмогло и самое запрещенiе государево, дабы последовать его вкусу. Уже въ домахъ завелися не токмо анисовая, приказная водка, но и гданскiя; вина не токмо старинныя, о коихъ выше помянуто, но также ермитажъ, венгерское, и другiя. Правда, что еще сначала ихъ довольно бережливо подавали и въ посредственных домахъ никогда въ обыкновенные столы употребляемы не были, но токмо во время праздниковъ и пиршествъ, да и тутъ не стыдились, принести четвертную, запечатанную и наливъ изъ нее по рюмке, опять запечатавъ на погребъ отослать.

Однако хотя Петръ Великiй самъ не любилъ и не имелъ времени при дворе своемъ делать пиршества, то оставилъ сiе любимцу своему кн. Меншикову, который часто оныя, какъ въ торжественные дни, такъ и для чужестранныхъ министровъ съ великимъ великолепiемъ по тогдашнему времени чинилъ. Имелъ для сего великiй домъ, не токмо на то время, но и въ нынешнее; ибо въ оный после кадетскiй сухопутный корпусъ былъ помещенъ, и слыхалъ я, что Государь видя изъ дворца своего торжество въ доме его любимца, чувствовалъ удовольсвiе, говоря: « вотъ какъ Данилычь веселится.» Равно ему подражая, такъ и бывъ обязаны самыми своими чинами, другiе первосановника Имперiи, такоже имели открытые столы, какъ Генералъ-Адмиралъ Графе Федоръ Матвеевичь Апраксинъ, Генералъ – Фелдмаршалъ Графъ Б. П. Шереметевъ, Канцлеръ Графъ Гаврилъ Ивановичь Головкинъ, и Бояринъ Тихонъ Никитичь Стрешневъ, которому, поелику онъ оставался первымъ правителемъ Империi, во время отсутствiя въ чужiе краи Императора Петра Великаго, на столъ и деревни были даны.

Симъ знатнымъ людямъ и низшiе подражая, уже въ многихъ домахъ открытые столы завелися, и столы не такiе, какъ были старинные, то есть, что токмо произведенiя домостройства своего употреблялись; но уже старались чужестранными приправами придать вкусъ доброте мясъ и рыбъ.

И конечно въ такомъ народе, въ которомъ гостепрiимство сочиняло всегда отличную добродетель, нетрудно было ввести въ обычай таковыхъ открытыхъ столовъ употребленiе; что соединяясь и съ собственнымъ удовольствiемъ общества, и съ лучшимъ вкусомъ кушанья противу стариннаго, самымъ удовольствiемъ утверждалось.

печатными листами правила, что должно на столъ поставлять, и какъ принимать прiезжихъ, симъ упреждая и излишнюю роскошъ, и тягость высшихъ себе принимать; ибо общество ни въ опиванiи и обжиранiи состоитъ и неможетъ оно быть прiятно где нетъ равности. Самъ часто Государь присутствовалъ въ сихъ ассамблеяхъ и строго наблюдалъ, дабы предписанное исполнялось.

Но слабы были сiи преграды, когда вкусъ, естественное сластолюбiе и роскошъ стараются поставленную преграду разрушить; и где неравность чиновъ и надежда получить что отъ вельможъ истребляютъ равность.

Въ присутствiе Государевомъ, учиненныя имъ предписанiя сохранялись въ ассамблеяхъ, но въ простомъ житьи роскошъ и униженiе утверждали свои корни.

И подлинно мы видимъ, что тогда зачали уже многiе домы упадать, и упадающiе ожидать отъ милости Государской и отъ защищенiя вельможъ своего подкрепленiя. Изъ первыхъ знатныхъ домовъ, мне случалось, слышать объдоме Князя Ивана Васильевича Одоевскаго, котораго домъ былъ на Тверской, тотъ самый, который после его былъ Василья Федоровича Салтыкова, потомъ Строганова, а ныне за Князь Алексеемъ Борисовичемъ Голицынымъ сосостоитъ, въ приходе у Спаса.

и получая плату, темъ остальное, время жизни его содержали. Во истину, при древней простоте нравовъ, музыканты ненашли бы довольно въ упражненiи своемъ прибыли, чтобы и себя и господина своего содержать.

Дабы умолчать о прочихъ, Борисъ Петровичь Шереметевъ, Фелдмаршалъ, именитый своими делами, обогащенный милостью монаршею, принужденъ однако былъ впередъ Государево жалованье забирать и съ долгомъ симъ скончался яко свидетельствуетъ сiе самая его духовная. И после смерти жена его подавала письмо Государю, что она отъ исковъ и другихъ убытковъ пришла въ раззоренiе.

Переменившiйся такимъ образомъ родъ жизни сначала первосановниковъ Государства, а въ подражанiе имъ и другихъ дворянъ, и расходы: достигши до такой степени, что стали доходы превозвышать, начали люди наиболее привязываться къ Государю и вельможамъ, яко къ источникамъ богатства и награжденiй. Страшусь я, чтобы кто несказалъ, что по крайней мере сiе добро произвело, что люди наиболее къ Государю стали привязываться. Несть сiю привязанность, несть благо, ибо она неточно къ особе Государской была, но къ собственнымъ своимъ пользамъ; привязанность сiя учинилась непривязанность верныхъ подданныхь, любящихъ Государя и его честь, и соображающихъ все съ пользою Государства; но привязанность рабовъ, наимщиковъ, жертвующихъ все своимъ выгодамъ а обманывающихъ лестнымъ усердiемъ своего Государя.

Грубость нравовъ уменьшилась, но оставленное ею место лестью и самствомъ наполнилось; оттуда произошло раболепство, презренiе истины, обольщенiе Государя и прочiя зла, которыя днесь при дворе царствуютъ, и которыя въ домахъ вельможей возгнездились.

Не сокрылся сей порокъ отъ остроумнаго Монарха, и сей Государь, строго и справедливо до крайности, старался сколь можно лесть отгонять, яко случилось, какъ я слыхалъ, что одинъ изъ знаемыхъ ему офицеровъ, бывъ съ нимъ на асамблее, выхвалялъ свое усердiе къ Государю, говоря, что онъ во всякомъ случае готовъ за него умереть. Услышавъ сiе, Государь ему говорилъ, что ни онъ не желаетъ, ни должность его ему неповелеваетъ, чтобы онъ хотелъ неразбирая случая для него умереть, но требуетъ токмо того, чтобы въ случае нужды или опасности его особы, что неможетъ быть несоединено съ пользою государственною, онъ расположенъ былъ пожертвовать своею жизнiю. Офицеръ, хотя наиболее показать свое усердiе, зачалъ паки утверждать, что онъ сiе готовъ учинить всякой часъ, когда угодно будетъ Государю. Острожный Монархъ ничего неотвечавъ, взявъ его руку, палецъ поднесъ къ горячей свече и зачалъ его жечь; отъ боли офицеръ зачалъ силиться выдернуть руку. Тогда и опустя, сказалъ ему государь, что когда онъ малой боли обозженiя пальца вытерпеть немогь, не по пужде, но по воле Государя, то какъ онъ могъ щедро обещать, съ радостью и все тело свое безъ нужды пожертвовать? Другой случай, слышанный же мною: доказуетъ, коль любилъ Государь истину. Захаръ Данилычь Мешуковъ, бывшiй порутчикомъ во Флоте, прежде 1718 году, любимый Государемъ, яко первый русской, въ которомъ онъ довольно знанiя мореплаванiя нашелъ, и первой, который командовалъ уже Фрегатомъ, бывъ на единомъ пиршестве съ Государемъ въ Кронштадте и напившися несколько пьянъ, сталъ размышлять о летахъ Государя, о оказующемся слабомъ его здоровье и о наследнике, какаго оставляетъ, вдругъ заплакалъ. Удивился Государь возле котораго онъ сиделъ о текущихъ его слезахъ, любопытно спрашивалъ причину оныхъ. Мешуковъ ответствовалъ, что онъ размышлялъ, что место, где они сидятъ, градъ столичный, близь него строенный, флотъ заведенный, множество русскихъ, входящихъ въ мореплаватели, самый онъ служившей въ флотъ и ощущающiй его милости, суть деянiя рукъ его; то взирая на сiе и примечая, что здоровье его, Государя и благодетеля ослабеваетъ, немогi отъ слезъ удержаться, прилагая при томъ простою речью: «на каво ты насъ оставишь?» – Ответствовалъ Государь: «У меня есть наследникъ», разумея Царевича Алексея Петровича. На сiе Мешуковъ слепо и неосторожно сказалъ: «охъ, ведь онъ глупъ, все разстроитъ!» При Государе сказать такъ о его наследнике, и сiе не тайно, но предъ множествомъ председящихъ. Чтожъ сделалъ Государь? Почувствовалъ онъ вдругъ дерзость, грубость и истину и довольствовался, усмехнувшись, ударить его въ голову, съ приложенiемъ: « дуракъ сего въ беседе неговорятъ». Но не взирая на таковое любленiе истины, ни на отвращенiе его отъ лести, немогъ Государь вкрадывающийся сей ядъ искоренить. Большая часть окружающихъ его ни въ чемъ несмели ему противуречить, но паче льстили, хвала все сделанное имъ и непротивуреча его изволенiямъ, а иные и угождая страстямъ его. Хотя онъ знатнымъ образомъ никогда обмаманутъ и небылъ, однако Князь Яковъ Федоровичь Долгоруковъ никогда ненашелъ въ сопротивленiяхъ своихъ Государю въ Сенате себе помощниковъ. И тщетно онъ суровыми и справедливыми своими предложенiями два определенiя, подписанныя Государемъ, отменилъ, о привозе на перемЬнныхъ лошадяхъ провiанту въ Петербургъ на армiю, и о набранiи посохи на содержанiе народномъ для деланiя Ладожскаго канала. Въ обоихъ сихъ случаяхъ, ни въ другихъ никто соучастникомъ его твердости и справедливости быть нехотелъ.

въ исторiи своей еiе вместилъ, что бывши Государь въ Кронштате, въ единомъ пиршестве окружающiе его вельможи начали превозносить его хвалами, говоря, что онъ более отца своего. Между таковыхъ похвальныхъ воплей единой Кн. Я. Ф. Долгоруковъ въ молчанiи пребывалъ. Приметя сiе, Государь требовалъ его мненiя. Сей остроумный твердый мужъ не могъ вдругъ ответствовать на такой вопросъ где состояло сужденiе между царствующаго Государя и его отца, обоихъ отличныхъ ихъ качествами. Взявъ несколько времени подумать, сказалъ следующее: исчисливъ онъ все подробно что Петръ Великiй сделалъ для пользы отечества, исчисливъ его труды и подвиги и наконецъ сказалъ; какъ великъ онъ есть во владыкахъ земныхъ, но продолжая говорилъ: все сiи труды, все сiи установленiя неутверждаютъ еще внутреннего спокойствiя государства и безопасность гражданскую въ жизни и именiяхъ, отецъ же твой, говорилъ, при тихости нравовъ начиналъ многое, но паче всего что онъ сделалъ Уложенiе, которое ныне, при перемене обычаевъ, перемены требуетъ; когда окончишь ты все свои подвиги благими узаконенiями, тогда справедливо можно будетъ сказать, что весьма превзошелъ твоего отца. Государь возчувствовалъ всю справедливость его глаголовъ и согласiемъ своимъ мненiе его утвердилъ. Чегоже ради никто другой ни въ беседахъ, ни въ Сенате и нигде инде таковой правды неговорилъ, какъ сей, безсмертiя достойный Кн. Долгоруковъ? Того ради, что они более желали прiобрести милость Государскую, нежели чиновъ и именiй; ибо въ самомъ деле невидно, чтобы любимецъ его Кн. Меншиковъ, когда ему строгую правду представлялъ, чтобы Гаврила Ивановичь Головкинъ, Государственный Канцлеръ отвратилъ его отъ переписки съ Галембурхомъ, съ Горцомъ и съ англiйскими и шкотландскими сообщниками претендента; ни Остерманъ, бывшiй тогда въ маломъ чину, и написавшiй требуемое письмо, несовместность сего поступка представилъ; чтобы Иванъ Муссинъ-Пушкинъ его отъ какаго поступка удержалъ, чтобы Адмиралъ Апраксинъ имеющiй такую поверенность, что вопреки сказалъ Государю. Но все токмо согласiе свое изъявляли и впускали вкореняться лести и рабству, для собственныхъ своихъ прибытковъ, чему и самъ Государь и Кн. Я. Ф. Долгоруковъ противуборствовали. А съ другой стороны духовный чинъ, который его нелюбилъ за отнятiя своей власти, гремелъ въ храмахъ Божiихъ его панегириками. Между сими Прокоповичь, который изъ духовенства, хотя нелюбви къ Государю неимелъ, но былъ совершенно ослепленъ честолюбiемъ, яко въ другiя царствованiя ясно оказалъ, выспренный свой голосъ на хвалы Государевы вознесъ. – Достоинъ онъ былъ многихъ похвалъ, но желательно бы было, чтобы они не отъ лести происходили, а похвалы Прокоповича сего непостриженнаго монаха, сего честолюбиваго архiерея, жертвующаго законъ изволенiямъ Бирона, сего, иже неустыдился быть судьею Тайной Канцелярiи, бывъ Архипастыремъ Церкви Божiей, были лестны, яко свидетельствуетъ его собственное сочиненiе «Правда воли Монаршей,» памятникъ лести и подобострастiя монашескаго изволенiю Государскому.

Сказалъ я, что сластолюбiе и роскошъ могли такое действiе въ сердцахъ произвести; но были еще и другiе причины, ироисходящия отъ самыхъ учрежденiй, которыя твердость и добронравiе искореняли. Разрушенное местничество (вредное впрочемъ службе и государству) и незамененное никакимъ правомъ знатнымъ родамъ, истребило мысли благородной гордости въ дворянахъ; ибо стали не роды почтенны, а чины и заслуги и выслуги; и тако каждый сталъ добиваться чиновъ, а не всякому удасться прямыя заслуги учинить, то за недостаткомъ заслугъ, стали стараться выслуживаться всякими образами льстя и угождая Государю и вельможамъ; а при Петре Великомъ введенная служба, въ которую вместе съ холопами ихъ носили на одной степени ихъ господъ въ солдаты, и сiи первые по выслугамъ пристойнымъ ихъ роду людямъ, доходя до офицерскихъ чиновъ, учинились начальниками господамъ своимъ и бивали ихъ палками. Рода дворянскiе стали разделены по службе такъ, что иной однородцовъ своихъ и векъ не увидитъ.

То могла ли остаться добродетель и твердость въ техъ, которые въ юности своей отъ палки своихъ начальников дрожали? Которые иначе какъ подслугами почтенiя немогли прiобрести и бывъ каждый безъ всякой опоры отъ своихъ однодворцевъ, безъ соединенiя и защиты, оставался единъ, могущiй преданъ быть въ руки сильнаго.

Похвально есть, что Петръ Великiй хотелъ истребить суеверiе въ законе ибо въ самомъ деле не почтенiе есть Богу и закону суеверiе, но паче руганiе; ибо прописывать Богу неприличныя ему деянiя сiе есть богохулить.

Въ Россiи бороду образомъ Божiимъ почитали, и за грехъ щитали ее брить, а черезъ сiе впадали въ ересь антропоморфитовъ. Чудеса, безъ нужды учиненныя, явленные образы, редко доказанные, повсюду прославляли, привлекали суеверное богомолiе и делали доходы развратнымъ священно служителямъ. Все сiе Петръ Великiй тщился отвратить; указами повелелъ брить бороды, и духовнымъ регламентомъ положилъ преграду ложньмъ чудесамъ и явленiямъ, равно какъ и неблагопрнстойнымъ сборамъ при поставленныхъ на распутiяхъ образахъ. Зная, что законъ Божiй есть къ сохраненiи рода человеческаго, а не къ истребленiю его безъ нужды, благословенiемъ отъ Синода и отъ вселенскихъ Патрiарховъ учинилъ позволено есть мясо въ посты въ нужде, а паче въ морской службе, где и безъ рыбы довольно люди къ скорбутине подвержены, повелевая самохотно жертвующихъ жизнiю своею, таковымъ воздержанiемъ, вовремя приключившихся от болезней, въ воду кидать. Все сiе очень хорошо, окроме что последнее несколько сурово.

къ действiи неискустнаго садовника, который у слабаго дерева отрезываетъ водяныя, пожирающiя его сокъ ветви. Естлибы оно было корнемъ сильно, то сiе обрезыванье учинило ему произвести хорошиiя и плодовитая ветви; но какъ оно слабо и больно, то урезанiе сихъ ветвей, которыя чрезъ способъ листьевъ своихъ, получающихъ внешнюю влагу, питали слабое дерево, отнявъ ее новыхъ плодовитыхъ ветвей непроизвело, ниже сокомъ раны затянуло, и тутъ соделались дупла, грозящая погибелью дереву Такъ урезанье суеверiй и на самыя осповательныя части веры вредъ произвело; уменьшились суеверiя, но уменьшилась и вера; изчезла рабская боязнь ада, но изчезла и любовь къ Богу и къ святому его закону; и нравы за недостаткомъ другаго просвещенiя, исправляемыя верою, потерявъ сiю подпору, въ развратъ стали приходить.

Со всемъ почтенiемъ, которое я къ сему великому въ монархахъ и великому въ человекахъ въ сердце своемъ сохраняю, совсемъ чувствiемъ моимъ, что самая польза государственная требовала, чтобы онъ имелъ окроме царевича Алексея Петровича, законныхъ детей, прiемниками его престола, – немогу я удержаться, чтобы не охулить разводъ его съ первою его супругой, рожденной Лопухинной, и второй бракъ по постриженiи первой супруги, съ пленницею Екатериною Алексеевною; ибо примеръ сей нарушенiя таинства супружества, ненарушимаго въ своемъ существе, показалъ, что безъ наказанiя можна его нарушать. Пусть Монархъ имелъ къ тому сильныя причины, которыя однакожъ я невижу, окроме склонности ея къ Монсовымъ, сопротивленiя жены его новымъ установленiемъ. Но подражатели его имели-ли государственныя причины подобно делать? Павелъ Ивановичь Егузинскiй, постригши первую свою жену и женясь на другой, режденной Галевкиной, имелъ-ли государственныя причины стараться иметь себе потомство, въ нарушенiи Божественныхъ законовъ. Многiе и другiе сему подражали и нетокмо изъ вельможъ, но и изъ малочинныхъ людей, яко Князь Борись Сонцевъ – Засекинъ сiе учинилъ.

И тако, хотя Россiя, чрезъ труды и попеченiя сего Государя, прiобрела знаемость въ Европе и весъ въ делахъ; войска ея стали порядочнымъ образомъ учреждены, и флоты Белое и Балтiйское море покрыли, коими силами победила давныхъ своихъ непрiятелей и прежнихъ победителей, поляковъ и Шведовъ, прiобрела знатныхъ области и морскiя пристанища. Науки, художества и ремесла стали въ ней процветать, торговля начала ее обогощать и преобразовались Россiяне изъ бородатыхъ въ гладскiе, изъ долгополыхъ въ короткополые, стали сообщительнее и позорища благонравныя известны имъ учинились. Но тогда же искренная привязанность къ вере стала исчезать, таинства стали впадать въ презренiе, твердость уменьшилась, уступая место нагло стремящейся лести, роскошь и сластолюбiе положили основанiе своей власти, а симъ побужденiемъ и корыстолюбiе къ разрушенiю законовъ и ко вреду гражданъ начало проникать въ судебныя места. Таково есть состоянiе, въ которомъ (не взирая на все преграды, которыя собственною своею особою и своимъ примеромъ полагалъ Петръ Великiй для отвращенiя отъ пороковъ), вразсужденiя нравовъ осталася Россiя по смерти сего великаго Государя.

Воззримъ теперь колико, при двухъ громкихъ царствованiяхъ Екатерины Первой и Петра Втораго, пороки сделали шаговъ, дабы наиболее утвердится въ Россiи.

Женскiй полъ обыкновенно более склоненъ къ роскошамъ, нежели мужской, и тако видимъ мы, что Императрица Екатерина Алексеевна Первая, еще при жизни супруга своего Петра Великаго, имела уже дворъ свой; камергеръ у нея былъ Монсъ, котораго излишная роскошь была первымъ знакомъ, доведшимъ его до поносной смерти; камеръ-юнкеры ея были Петръ и Яковъ Федоровичи Балковы, его племянники, которые также при несчастiи его отъ двора были отогнаны. Любила она и тщилась украшаться разными уборами и простирала сiе хотенiе до того, что запрещено было другимъ женщинамъ подобные ей украшенiя носить, яко то убирать алмазами обе стороны головы, а токмо позволяла убирать левую сторону; запрещено стало носить горностаевые меха съ хвостиками, которые одна она носила, и сiе не указомъ не закономъ введенное обыкновенiе учинилось почти узаконенiе, присвояющее сiе украшенiе единой Императорской фамилiи тогда какъ въ немецкой земле и мещанки ею употребляютъ. А. такое тщанiе не показуетъ-ли, что если лета зачали убавлять ея красоту, то уборами, отличными отъ другихъ, тщилась оную превозвысить. Незнаю справедливо-ли сiе мненiе было, и прилично-ли Государю ежечасно подобно какъ въ маскарадномъ платьи передъ подданными своими быть, якобы недоставало ему другихъ украшенiй могущихъ его отличить. По возшествiе ея на престолъ, довольно чуднымъ образомъ воспоследовавшемъ; ибо Петръ Великiй не съ темъ ее венчалъ царскомъ венцемъ, чтобы ее наследницею своею учинить, ниже когда того желалъ; но умирая, неназнача наследника, – вельможи, а именно: Кн. Меншиковъ, зная слабость Императрицы; Толстой, боясь мщенiя отъ сына Царевича Алексея Петровича, законнаго наследника, за привезенiе и за смерть отца его, вопроса Ивана Ильича Мамонова, подполковника гвардiи, – надеется-ли онъ на согласiе гвардiи полковъ и получа утвердительный ответъ, предъ собранными полками ее самодержцею провозгласили. Тако взошла сiа государыня па всероссiйской престолъ: действiе недостатка основательныхъ законовъ.

Возшествiе ея такимъ образомъ на престолъ следующiя действiя надъ нравами народными произвело. Она была слаба, роскошна во всемъ пространстве сего названiя; вельможи были честолюбивы и жадны; а изъ сего произошло, упражняясь въ повседневныхъ пиршествахъ и роскошахъ, оставила всю власть правительства вельможамъ, изъ которыхъ вскоре взялъ верхъ Князь Меншиковъ. Пышность и сластолюбiе у двора его умножились, упала древняя гордость дворянская, видя себя управляема мужемъ хотя достойнымъ, но изъ подлости произшедшимъ на место ея раболепство къ сему вельможе, могущему все.

Краткое царствованiе сей Императрицы впрочемъ большихъ переменъ немогло учинить, окроме что вывозъ разныхъ драгоценныхъ уборовъ и винъ весьма умножился, и сластолюбiе сiе во все степени людей проникло, умножило нужды, а умножа нужды, умножило исканiе способовъ, безъ разбору, дабы оныя наполнить.

Какое тогда состоянiе было сына Царевича Алсксея Петровича, по несчастiю отца своего лишеннаго принадлежащаго ему наследiя? Онъ былъ въ юныхъ летахъ; о воспитанiи его непомышляли, наследникомъ престола не признавали и ниже моленiя въ церквахъ о здравiе его было, якобы надлежало о произшедшемъ отъ царскаго корня, – и все его поступки подозреваемы были.

Дабы наиболее надзирать его поступки и примечать слова и движенiя, определенъ къ нему былъ младый, умный и честолюбивый человекъ, Кн. Иванъ Алексеевичъ Долгоруковъ. Сей, примечая жизнь Императрицы Екатерины Алексеевны и разсуждая, что неуповательно, чтобы две дщери Петра, Великая Герцогиня Анна и Цесаревна Елисавета, яко до браку рожденныя, могли на россiйской престолъ после матери своей взойти, вместо чтобы подъ видомъ служенiя Князю Петру Алексеевичу, быть его предателемъ, разсудилъ сыскать его къ себе милость и поверенность. – Въ единый день, нашедъ его единаго, палъ предъ нимъ на колени, изъясняя всю привязанность, какую весь родъ его къ деду его, Петру Великому имеетъ и къ его крови, изъяснилъ ему что онъ, по крови, по рожденiю и по полу, почитаетъ его законнымъ наследникомъ россiйскаго престола, прося да уверится въ его усердiи и преданности къ нему Таковыя изъясненiя тронули сердце младаго, чувствующаго свое положенiе Князя. Тотчасъ доверенность последовала подозренiямъ, а после и совершенная дружба, по крайней мере, со стороны Петра Алексеевича, сихъ младыхъ людей соединила.

– и такъ близко къ престолу, не могь осмелиться желать оный себе прiобрести, зная что никто изъ Россiянъ непотерпитъ, чтобъ имея еще многихъ царскаго рода, онъ могъ, произшедиши изъ низкихъ людей, похитить себе престолъ, – обратилъ мысли свои, естьли небыть самому Государемъ, то учиниться его тестемъ. Князь Петръ Алексеевичь, оставленный отъ всехъ и непризнанный наследникомъ престола, ему показался быть къ сему удобнымъ орудiемъ. Но прежде онъ хотелъ, обязаннаго близкимъ родствомъ, Венскаго Двора мысли о семъ узнать, то есть, чтобы и оный согласился оставить ему правленiе Государства до возрасту Императора и дочь свою за онаго выдать. По бывшимъ переговорамъ съ Графомъ Вратиславомъ, посломъ цесарскимъ, на все сiе согласiе получилъ и Цесарскiй Дворъ прислалъ 70 тысячъ рублевъ въ подарокъ Госпоже Крамеръ, Камеръ-Фрау Императрицы Екатерины Алексеевны, дабы она ее склонила именовать по себе наследникомъ Князя Петра Алексеевича.

– внука Петра Великаго и Правнука Царя Алексея Михайловича на престолъ столь знатной Имперiи возводило.

Вскоре по именованiи своемъ Наследникомъ Россiйскаго Престола, Князь Петръ Алексеевичь, подъ именемъ Императора Петра II взошелъ на престолъ, по смерти Императрицы Екатерины Алексеевны.

Сила и могущество Князя Меншикова умножились; Государь былъ въ юныхъ летахъ, а сей вельможа, хотя небылъ именованъ регентомъ, но действительно таковымъ был.. А сiе самое доказуетъ колико упалъ духъ благородныхъ. При младенчестве Царя Іоанна Васильевича, законной властью утвержденному совету для управленiя вовремя малолетства Государя, боярамъ, выбраннымъ изъ среды самихъ ихъ, изъ среды знатнейшихъ родовъ Государства: повиноваться нехотели.

И когда въ болезни своей царь Іоаннъ Васильевичь хотелъ утвердить престолъ малолетнему сыну своему, то, нехотя быть управляемы боярами, сыну Государя своего присягнуть нехотели. Во время младенчества самаго Петра Великаго на случай Нарышкиныхъ негодовали; а се ныне изъ подлости произшедшему мужу, безъ всякаго законнаго утвержденiя его власти, безспорно повиновались. Да разсудятъ посему верность-ли сiе было къ Государю или паденiе духу благороднаго.

– непохвалить поступокъ Кн. Меншикова. Онъ честолюбiемъ на место сiе былъ возведенъ; но управленiе его было хорошо, а паче попеченiе его о воспитанiи и наученiи младаго Государя; часы были уставлены для наукъ, для слушанiя делъ, для разговоровъ и обласканiя первосановниковъ Государства, и наконецъ часы для веселiя. И можно сказать, что былъ купно Правитель Государства и дядька государевъ. Еще бы похвальнее его поступокъ былъ, естлибы онъ неимелъ собственныхъ своихъ видовъ, а делалъ бы сiе для пользы отечества и въ воздаянiе за то, чемъ онъ долженъ Петру Великому, деду царствующаго Государя. Но онъ неимелъ толь героической души и все мысли его клонились, чтобы обручить дочь свою за младаго Государя, что наконецъ противу самой склонности Государя исполнено имъ было.

Посемъ приумножилъ свое, старанiе о воспитанiи и наученiи Государя, взявъ его жить въ домъ свой, неотлучно при немъ пребывая, и домъ Князя Меншикова учинился дворецъ Государевъ. Во время сiе сделалъ онъ два дела, которыя, присоединенныя къ противусклонности Государевой обрученiя его съ Княжною Меншиковой, приключили наконецъ падете сего вельможи. Первое, былъ при Государе учитель, родомъ Венгерецъ, по имени Зеннинъ. Сей противенъ учинился владычествующему Министру и сего онъ втайне оть Государя удалилъ. Хотя молчанiю сiе предалъ Государь, но не оставилъ подозревать отъ кого сей его наставникъ былъ удаленъ, несмея и возпрошать о немъ дабы более ему несчастся неприключить. Второе, принесено было оть купечества несколько тысячь червонныхъ къ Государю; были благосклонно приняты; но тогда случившаяся тутъ сестра Государева, Принцесса Наталья Алексеевна сихъ денегъ къ себе просила. Государь, который весьма любилъ сестру свою, приказалъ ихъ отнести, еще тогда какъ принесшiе ихъ купцы въ прихожей находились. Встретился Князь Меншиковъ съ несомыми сими деньгами въ комнату Принцессы, ихъ немедленно возвратилъ и пришелъ въ комнату Государеву, представлялъ ему, что таковый немедленно учивенный даръ принесенныхъ денегъ купцами показываетъ презренiе къ онымъ и можетъ огорчить его подданныхъ. Можетъ быть, представлялъ ему и правила бережливости какiя Петръ Великiй имелъ. Сiе огорчило Государя и сестру его, а подало случай, наедине, любимцу его, Кн. Ив. Ал. Долгорукову представить ему, коль мала его есть власть. Кажется властолюбiе въ сердцахъ прежде всего родится, а паче въ сердцахъ монаршихъ; и тако сiе оскорбленiе, темъ наивящше, что отмстить за него немогъ, на сердце молодаго Монарха оставалось.

Однако приличными весельями и удовольствiями, частными съездами къ двору старался Князь Меншиковъ благопристойнымъ образомъ въ праздные часы веселить своего Государя и зятя. А примеръ Двора, разливаясь сперва на вельможъ а потомъ и на другихъ гражданъ, чинилъ, что и они по мере достатку своего, а иногда и свыше старались съ обществомъ веселиться и простота нравовъ изчезла.

Наконецъ приходило время паденiю Кн. Меншикова и произошло оно отъ следующаго случая. Сей вельможа всячески стараясь утешить своего Государя и укрепить движенiемъ и трудами его тело повезъ его съ псовою охотою. Гоньба, травля и протчее что веселить въ сей охоте, весьма полюбилось младому Государю. Часто Кн. Меншиковъ отьезжалъ въ Мызу свою Оранинъ-баумъ и случилось что единажды въ небытность его въ Петербурге въ пасмурной и холодной день, Государь поехалъ на поле. По возвращенiи своемъ нашелъ онъ Меншикова весма раздраженна сею ездою, который съ тою горячностью, коковая можетъ произойти отъ желанiя сохранить его здорове и отъ опасности потерею онаго лишиться толь великаго союза, ему представлялъ коль неразсудительно было въ пасмурное и холодное время ездить и здоровье свое подвергать. Хотя горячи были его изъясненiя, но они оть усердiя происходили. Однако младый Государь ощущалъ только въ нихъ единую горячность, и яко нарушенiе почтенiя къ себе; однако скрылъ и то въ сердце своемъ. и К. Иванъ Алексеевичь Долгоруковъ, ищущiй погибели Меншикова, дабы самому и родъ свой на ту степень возвысить, не оставилъ паче очернить все слова сего вельможи.

Помнится мне въ iюле месяце поехалъ Кн. Менщиковъ въ Мызу свою Оранинъ-баумъ, для освящнiя созданныя имъ Церкви. Сей ожидаемый уже давно случай и былъ употребленъ къ погубленiю его. Государь, по совету К. Ив. Алек. Долгорукова, поехалъ въ ПетергоФъ, и окруженъ гвардiей, и повелено было Кн. Меншикову сказать, чтобы онъ въ ПетергоФЕ неездилъ, а проехалъ бы прямо въ Петербургъ, где тогдаже двору Государеву велено изъ дому Кн. Меншикова выбираться.

Наталье Алексеевне дабы она упросила у Государя своего брата, прощенiе родителю ея. Первое, понеже опасались, чтобы сохраняемая некая Кн. Меншиковымъ власть и сильныя его представленiя нетронули сердце Государева, отказано было; а нелюбимыя невесты, отъ которой Государь избавиться хотелъ, просьбы такъже действiя не возъимели, и Князь Меншиковъ, по приезде своемъ въ Петербургъ, назавтрее былъ арестованъ и сосланъ въ ссылку. Тако ниспалъ сей пышный вельможа, примерь перемены и непостоянства счастiя. Изъ низкаго состоянiя почти до трона дошедшiй и паки въ низость и несчастiе свергнутый.

Почемъ Петръ Вторый началъ править самъ государствомъ, естли можно назвать правленiемъ правленiе юноши Государя. Кн. Ив. Алек. Долгоруковъ другъ и наперсникъ Государевъ, толь ему любимый, что даже на одной постели съ нимъ сыпалъ, всемогущiй учинился. Пожалованъ немедленно былъ въ оберъ камеръ – геры, возложена на него была андреевская лента, пожалованъ въ капитаны гвардiи преображенскаго полку гренадерской роты и все родственники его были возвышены, правя поизволенiямъ ихъ всеми делами Имперiи; престали науки Государевы, министры лишь для виду были допускаемы; все твердое и полезное отгонялось отъ двора, и пользуясь склонностью Государевой къ охоте, она всехъ важныхъ упражненiй место заменяла. Однако, что погубило Кн. Меншикова, то неустрашило Долгорукихъ; они употреблялись старанiе, дабы имъ родственицу свою Княжну Екатерину Алексеевну, дочь Кн. Алексей Григорьевича, сестру Кн. Ивана Алекееевича, за Государя обручить. И въ семъ обрученiи нечто странное было; ибо хотя обрученiе сiе было въ присутствiи всехъ и всего двора, но во время обрученiя Государь и его невеста были окружены Преображенскаго полку гренадерами, которые кругъ ихъ подъ начальствомъ своего капитана, Кн. Ив. Алек. Долгорукова, баталiонъ-каре составляли.

Кн. Ив. Алек. Долгоруковъ былъ молодъ, любилъ распутную жизнь, и всеми страстями, къ каковымъ подвержены младые люди, неимеющiе причины обуздывать ихъ, былъ обладаемъ. Пьянство, роскошь, любодеянiе и насилiе место прежде бывшаго порядку заступили. Въ примеръ сему, къ стыду того века скажу, что слюбился онъ или, лучше сказать, взялъ на блудодеянiе себе между прочими жену К. Н. Е. Т. рожденную Головкину, и не токмо безъ всякой закрытности съ нею жилъ; но при частныхъ съ ездахъ у К. Т... съ другими своими младыми сообщниками пивалъ до крайности, бивалъ и ругивалъ мужа бывшаго тогда ОФицеромъ кавалергардовъ, имеющаго чинъ Генералъ-Маiора, и съ терпешемъ стыдъ свой отъ прелюбодеянiя жены своей сносящаго. И мне самому случилось слышать, что единажды бывъ въ доме сего Кн. Трубецкаго, по исполненiи многихъ надъ нимъ ругательствъ, хотелъ наконецъ выкинуть его въ окошко, и естлибы Степанъ Васильичь Лопухинъ, свойственникъ Государевъ по бабке его Лопухиной, первой супруги Петра Великаго, бывшiй тогда камеръ-юнкеромъ у двора и въ числе любимцевъ Кн. Долгорукова, сему не воспрепятствовалъ, то бы сiе исполнено было.

Но любострастiе его одного или многими неудовольствовалось; согласiе женщины на любодеянiе уже часть его удовольствiя отнимало и онъ иногда прiезжающихъ женщинъ изъ почтенiя къ матери его, затаскивалъ къ себе и насиловалъ. Окружаюнйе его однородны и другiе младые люди, самымъ распутствомъ дружбу его прiобретшiе, сему примеру подражали, и можно сказать, что честь женская не менее была въ безопасности тогда въ Россiи, какъ отъ Турковъ во взятомъ граде.

Привычка есть и къ прсступленiямъ, а сей былъ первый шагъ, которымъ жены выступали изъ скромности и тихова житiя, которое отъ древнихъ нравовъ оне еще сохраняли.

– для коронацiи Государи всегда бываютъ въ Москве, то после оный и присоветывалъ ему тамъ утвердить свое житiе, оставя навсегда Петербурга. Прiеехалъ дворъ въ Москву, но распутство не престало; по месяцу и более отлученiе Государево для езды съ собаками остановило теченiе делъ; сила единаго рода учинила, что токмо искатели въ ономъ чины и милости получали, а другiе уже и къ грабежу народа приступали. Желавшiе угодить роскошнымъ Долгорукимъ юношамъ пиры, со всею знаемою для нихъ роскошью, делали.

Воззримъ теперь, какiя были сiи езды Государевы на охоту, и какiя были тамъ упражненiя. Ибо примеръ двора великое действiе надъ образомъ мысли и всехъ подданныхъ имеетъ. Ездилъ Государь въ Боровскомъ, Коломенскомъ, и другихъ уездахъ, иногда и по месяцу, ежедневно, невзирая ни на сырую погоду, ни на холодъ. езда съ собаками была отъ утра до вечера. Окроме что охота Государева, при которой и сокольники находились и все придворные, которые по неволе должны были охотниками сделаться, со всей Россiи собранные, знатнейшiе охотники дворные имели позволенiе быть при охоте Государевой. То коль сiе должно было составить великую толпу людей и коликое множество собакъ. Всякiй изъ сего себе представить можетъ пощажены-ли были тогда поля съ хлебомъ, надежда земледельца; стада скота хотя и отгонялись, но не могли-ли иногда съ сею толпою собакъ встретиться? А окружающiе Государя вельможи, которые были тогдаже и охотники, для удовольствiя своего, не представляли младому и незнающему Государю, колико таковыя езды вредъ земледелiю наносятъ. Иззябшiй возвращался Государь ввечеру на квартиру; тутъ встречала его, невеста его, Кн. Долгорукова, со множествомъ женъ и девицъ, и балъ начинался, который иногда довольно поздно въ ночь былъ продолженъ. Млодыя Государевы лета оть распутства его сохраняли; но подлинно есть, что онъ былъ веденъ, чтобы современемъ въ распутство впасть; а до техъ местъ любимецъ его К. Иванъ Алексеевичь Долгоруковъ всемъ самъ пользовался и утружденнаго охотою Государя принуждалъ по неволе представляемыя ему веселья вкушать.

Наконецъ возвратился Государь въ Москву изъ Коломенскаго уезду; новыя начались веселiя, ежедневно медвежья травля, сажанiе заицовъ, кулашные бои, съ весельями придворными все часы жизни его занимали; даже какъ простудяся, занемогъ весною; въ девятый день скончался и вся надежда Долгорукихъ яко скудельный сосудъ о твердый камень сокрушилась. Осталось только памяти его царствованiя, что неисправленная грубость съ роскошью и распутствомъ соединилась. Вельможи и вышнiе впали въ роскошь, жены стыдъ, столь украшающiй ихъ полъ, стали забывать, а нижнiе граждане прiобыкли льстить вельможамъ.

Однако, по смерти Петра II, никаго не было назначеннаго къ прiятiю россiскаго престола. Первостепенные вельможи собрались, дабы учинить важное решенiе, кого во владыки толь великой части света возвести. Коль ни дерзки, коль ни самолюбивы, однако несмели безъ взятiя мненiя отъ имянитейшихъ благородныхъ сего решить. Разныя мненiя были подаваны. Иные представляли, что какъ вторая супруга Петра Великаго уже царствовала надо Россiею, то надлежитъ взять изъ монастыря первую супругу Петра Великаго, и оную на престолъ возвести. Другiе представляли, что есть въ живыхъ две дочери Петра Великаго, Принцесса Анна въ супружестве за Герцогомъ Голштинскомъ и Принцесса Елизавета въ девицахъ, и хотя оне и прежде браку рождены, но какъ уже законными признаны, то рожденiе ихъ не препятствуетъ взойти имъ на россiйскiй престолъ. Третiи представляли Принцессу Екатерину, Герцогиню Меклембургскую, старшую дочь Царя Іоанна Алексеевича; наконецъ четвертые Принцессу Анну, вдовствующую Герцогиню Курляндскую.

Уже собравшiеся вельможи предопределили великое намеренiе, ежелибы самолюбiе и честолюбiе оное непомрачило, то есть, учинить основательные законы Государству, и власть Государеву Сенатомъ или Парламентомъ ограничить. – Но заседанiе въ СенатЬ токмо несколыкимъ рядамъ предоставили, тако уменьшая излишнюю власть Монарха, предавали ее множества вельможамъ, со огорченiемъ множества знатныхъ родовъ, и вместо однаго толпу Государей сочиняли. – Сiи вельможи прiяли въ разсужденiе разныя выше предложенныя мненiя о наследстве престола. Были многiе и дальновиднейшiе, которые желали возвести царицу Евдокнiю Федоровну, на Россiйскiй престолъ, говоря, что какъ она весьма слабымъ разумомъ одарена, то силе учрежденнаго Совету сопротивляться неможетъ, и черезъ сiе дастъ время утвердиться постановленнымъ узаконенiямъ въ предосужденiе власти монаршей. Но на сiе чинены были следующiя возраженiя, что законъ препятствуетъ санъ монашескiй, хотя и поневоле возложенный съ нее снять и что она имевши множество родни Лопухиныхъ, по коимъ была привязана, родъ сей усилится и можетъ для счастiя своего склонить ее разрушить предпологаемыя постановленiя. – Дочерей Петра Великаго яко незаконно рожденныхъ отрешили. Принцессу Екатерину Іоанновну, Герцогиню Меклембургскую, отрешили ради безпокойнаго нрава ея супруга, и что Рост имееть нужду въ покое, и не мешаться въ дела сего Герцога, по причине его несогласiя съ его дворянствомъ. И наконецъ думали что толь знатное и нечаенно предложенное наследство Герцогине Анне Ивановне, заставитъ искренно наблюдать полагаемыя ими статьи; а паче всего склонилъ всехъ на избранiе сiе Кн. Василiй Лукичь Долгоруковъ, который къ ней особливую склонность имелъ и можетъ быть мнилъ, отгнавъ Бирона, его место заступить. Все сiи на сiе согласились, и онъ самъ посланъ былъ съ пунктами призывать на престолъ Россiйской, естли будетъ обещаться и подпишетъ сiи предустанавляемые законы.

Москвы за семь верстъ остановилась въ селе Всесвяцкомъ, принадлежащемъ Царевичу Грузинскому, въ его доме, во ожиданiи прiуготовленiя торжественнаго ея вшествiя въ Москву А тогдаже было дано дозволенiе всемъ благороднымъ прiезжать въ оное село для принесенiя своего поздравленiя Государыне. Долгорукiе знали, что множество благородныхъ были весьма недовольны учиненными ими статьями, которыя въ руки некоторыхъ родовъ всю власть правительства вручали; и сего ради имели великую осторожность, дабы кто какой записки подходя къ руке неподалъ; и сего ради всегда кто изъ Долгорукихъ стоялъ возле Государыни, повелевая всемъ, подходящимъ къ руке, иметь руки назади, непринимая руку Монаршу на свою, какъ сiе обыкновенно есть.

И подлинно, еще прежде прежде въ Москву Императрицы Анны, известно было Долгорукимъ и другимъ что некоторымъ уменьшенiе власти Монаршей, противно было, яко сiе оказалось, что Павелъ Ивановичь Егузинской, Генералъ-Прокуроръ, зять же Канцлера Гаврилы Ивановича Головкина, послалъ тайно отъ себя офицера Петра Спиридоновича Сумарокова съ письмомъ, увещающимъ Герцогиню Курляндскую неподписывать посланныя къ ней съ Князь Василiй Лукичемъ пункты.

Сiе письмо было онымъ Княземъ Долгоруковымъ поймано, и онъ посланнаго немилосердно самъ билъ, о таковомъ писанiи сообщилъ въ Московской вельможъ Советъ, который и намерялся Павла Ивановича немедленно казнить; по предложенiя Князь Григорья Алексеевича Долгорукова превозмогли, чтобъ таковую щастливую перемену кровью подданнаго необогрять и онъ впредь до решенiя посаженъ былъ подъ жестокую стражу.

недерзалъ. – Однако естли неточно пользою отечества побуждены, то собственными своими видами, нашлися тате, которые предпрiяли разрушить сiе установленiе. – Феофанъ Прокоповичь, Архiепископъ Новгородскiй, мужъ исполненный честолюбiя, хотелъ себе более силы и могущества прiобрести. Василiй Никитичь Татищевъ, человекъ разумный и предпрiятельный искалъ своего счастiя. – Князь Антiохъ Дмитрiевичь, человекъ ученый предпрiятельный, но бедный, по причине права перворожденiя брата своего Дмитрiя Дмитрiевича, искалъ себе и почестей и богатства, которое надеялся, черезъ умыселъ свой противу установленiя, получить, и темъ достигнуть еще до желанiя его жениться на Княжне Варваре Алексеевне Черкаской, дочери и наследпице Князь Алек. Мих. Черкаскаго, богатейшаго изъ Россiйскихъ благородныхъ. Сiи три связанные дружбою, разумомъ и своими видами учинили свое расположенiе для разрушенiя сделаннаго Долгорукими узаконенiя. Они вопервыхъ открылись въ семъ Князь Алек. Мих. Черкаскому, человеку весьма недовольному Долгорукими, а паче за причиненное ими оскорбленiе Кн. Никите Юрьевичу Трубецкому, его шурину. Сей человекъ молчаливый, тихiй, коего разумъ никогда ни въ великихъ чинахъ, не блисталъ, но повсюду являлъ осторожность, невошелъ токмо самъ въ сей умыселъ, а довольствовался токмо стараться о мненiяхъ подданныхъ Императрице сообщить. Сiе онъ исполнилъ черезъ свояченницу свою, Прасковью Юрьевну Салтыкову, супругу Петра Семеновича; ибо Салтыковы несколько въ свойстве съ Императрицею. Сiя жена хитрая и нашла способъ, бывъ при надзираемой Императрице, наедине ей записку о начинающихся намеренiяхъ сообщить.

Однако воспоследовала коронацiя, и Императрица Анна Іоановна, не яко самодержавная, но яко подчиненная некiемъ установленiямъ была коронована. Долгорукiе и ихъ сообщники несколько успокоились, мня, что сила клятвы, учиненной Императрицею при коронацiи воздержить ее сделать какую перемену. Тщетная надежда. Императрица после коронацiи своей нестоль стала наблюдаема, а потому о продолженiи умысла возвратить ей самодержавство удобнее известiя получала, а Прокоповичь и Кантемиръ, сочиня челобитную отъ всехъ гражданъ, на смехъ множеству недовольныхъ дали ее подписать и наконецъ вдругъ въ назначенный день, подъ предводительствомъ Кн. Черкаскаго, представъ на аудiенцiю къ Императрице, подали ей челобитную, по прочтенiи которой, яко снисходя на желанiе народное, подписанные пункты были принесены, ею самою были разодраны, она самодержавною учинилась, и вскоре нещастiе Долгорукихъ последовало.

сказать, что бываемыя перемены въ государствахъ всегда суть соединены съ нравами и умоначерташемъ народнымъ. Воззримъ-же теперь, какъ при правленiи сея Императрицы наивящше упала твердость въ сердцахъ, и какъ роскошъ наиболее стала вкореняться; а для показанiя сего надлежитъ разсмотретъ, во первыхъ, обычаи самой сей Императрицы, второе, обычаи ея любимца Бирона, после бывшаго Герцогомъ Курляндскимъ и его могущество и третiе состоянiе двора и какiя были сделаны при сей Государыне учрежденiя въ разсужденiи великолепности онаго.

Императрица Анна не имела блистательнаго разума, но имела сей здоровый разсудокъ, который тщетной блистательности въ разуме предпочтителенъ. Съ природынраву грубаго, отчего и съ родительницею своею въ ссоре находилась и ею была проклята, кажъ мне известно сiе по находящемуся въ архиве Петра Великаго одному письму отъ ея матери, ответственному на письмо Императрицы Екатерины Алексеевны, чрезъ которое она прощаетъ дочь свою сiю Императрицу Анну Грубой ея природной обычай несмягченъ былъ ни воспитанiемъ, ни обычаями того века, ибо родилась во время грубости Россiи, а воспитана была и жила тогда какъ многiя строгости были оказуемы; а сiе учинило, что она нещадила крови своихъ подданыхъ и смертную мучительную казнь безъ содраганiя подписывала; а можетъ статься еще къ тому была побуждаема и любимцемъ своимъ Бирономъ. Не имела жадности къ славе, и потому новыхъ узаконенiй и учреждений мало вымышляла, но старалась старое, учрежденное, въ порядке, содержать. Довольно для женщины прилежна къ деламъ и любительница была, порядку и благоустройства; ничего спешно и безъ совету искуснейшихъ людей государства неначинала, отчего все ея узаконенiя суть ясны и основательны. Любила приличное великолепiе Императорскому сану, но толико, поелику оно сходственно было съ благоустройствомъ государства.

Не можно оправдать ее въ любострастiи ибо подлинно, что бывшiй у нее Гофе – мейстеръ Петръ Михайловичь Бестужевъ имелъ участiе въ ея милостяхъ, а потомъ Биронъ и явно любимцемъ ея былъ, но наконецъ, при старости своихъ летъ является, что она его более яко нужнаго друга себе имела, нежели какъ любовника.

Сей любимецъ ея, Биронъ, возведенный ею въ Герцоги Курляндскiе, при россiйскимъ дворе, имеющiй чинъ оберъ-камергера, былъ человекъ, рожденный въ низкомъ состоянiи въ Курляндiи, и сказываютъ, что онъ былъ берейторъ, которая склонность къ лошадямъ до смерти сохранялась. Впрочемъ былъ человекъ одаренный здравымъ разсудкомъ, но безъ малейшаго просвещенiя, гордъ, золъ, кровожаждущъ и непримирительный злодей своимъ непрiятелямъ. Однако касающее до Россiи, онъ никогда не старался, во время жизни Императрицы Анны, что либо въ ней прiобрести, и хотя въ разсужденiи Курляндiи снабжалъ ее сокровищами россiйскими, однако зная, что онъ тамъ отъ гордаго курляндскаго дворянства ненавидимъ, и что онъ инако, какъ сильнымъ защищенiемъ Россiи не можетъ сего герцогства удержать, то и той пользы пользамъ Россiи подчинялъ. Впрочемъ былъ грубъ яко свидетельствуетъ единый его поступокъ, что ездивъ на малое время къ границамъ Курляндiи и нашедъ мосты худы, отчего и карета его испортилась, призвавъ сенаторовъ, сказалъ что онъ ихъ вместо мостовинъ велитъ, для исправленiя мостовъ, положить. Сiе первые правительства присутствующiе, къ которымъ Петръ Великой, толикое почтенiе имелъ принуждены были отъ любимца чужестранца востерпеть безмолственно. Толико уже упала твердость въ сердцахъ Росiянъ. Правленiе Императрицы Анны было строгое а иногда и тираническое. За самыя малейшiя дела сажали въ Тайную Канцелярiю, и въ стене сделанныя казармы Петербургской крепости недовольны были вместить сихъ нещастныхъ; казни были частыя, яко Долгорукiе, бывъ прежде за тщанiе ихъ ограничить власть Монаршу сосланы, а потомъ за туже вину изъ Сибири перевезены и переразнены въ Шлюсельбурге, и бывший и не сосланъ Кн. Сергiй Григорьевичь Долгоруковъ, назначенный уже въ Польское посольство, за то что уведано было, что Долгоруковъ Князь Алексей Григорьевъ съ сыномъ и другiе сочинили духовную, которой, якобы при смерти своей Петръ Второй признавалъ, что имелъ сообщенiе съ Княжною Екатериною Алексеевною и оставлялъ ее беременну, я сего ради оказывалъ свое желанiе возвести ее на престолъ – духовную сiю переписывалъ, но тогдаже силою своихъ представленiй учинилъ сiе безумное сочиненiе безчещущее Княжну Долгорукову безъ всякiя пользы уничтожить, также смертную казнь токмо за переписку претерпелъ; – и учиненъ былъ указъ дабы Долгорукихъ непроизводить. Было гоненiе и на родъ Голициныхъ. Кн. Дмитрiй Михайловичь, человекъ разумнейшiй того века, былъ сосланъ въ ссылку и напрасное его осужденiе довольно видно по самому Манифесту его сосланiя; дети его Кн. Сергiй Дмитр., дабы отдалить его отъ двора, сосланъ былъ въ Казань въ Губернаторы, а Кн. Алексей Дмит. бывшiй тогда уже Штатскимъ Действительнымъ Советникомъ, посланъ нижнимъ ОФицеромъ въ Кизляръ.

Кн. Петръ Михаил. Голицынъ, который и услуги Бирону показалъ, безъ всякаго суда изъ Камеръ – Геровъ посланъ былъ въ Нарымъ въ управители; а наконецъ Артемiй Петровичь Волынскiй, Оберъ – Егеръ – мейстеръ, по единой его ссоре и непрiязни Бироновой, былъ съ принужденiемъ имъ воли самой Государыни, мучительными пытками пытанъ, а потомъ казненъ. Дело его толь жало доводило его до какаго наказанiя, что мне случилось слышать отъ самой ныне царствующей Императрицы что она прочетши съ прилежностью, запечатавъ, отдала въ Сенатъ, съ надписанiемъ, дабы наследники ея прилежно прочитывали оное и остерегались бы учинить такое неправосудное безчеловечiе.

На пышные верхи громъ чаще ударяетъ.

Хотя трепеталъ весь дворъ, хотя небыло ни единаго вельможи, которыйбы оть злобы Бирона неждалъ себе несчастiя; но народъ былъ порядочно управляемъ. Не былъ отягощенъ налогами, законы издавались ясны, а исполнялись въ точности, страшилися вельможи подать какую либо причину къ несчастiю своему, а небывъ ими защищаемы, страшились и судьи что неправое сделать, мздоимству коснуться. Былъ управленъ кабинета, где безъ подчиненiя и безъ робости единъ другому каждый мысли свои изъяснялъ, и осмеливался самой Государине при докладахъ противуречить; ибо она неимела почти никогда пристрастiя то или другое сделать, но искала правды; и такъ покрайней мере месть въ таковыхъ случаяхъ отогнана была; да можно сказать и не имела она льстецовъ изъ вельможей; ибо просто наследуя законамъ дела надлежащимъ порядкомъ шли. Лета же ея и болезни ей неоставляли время – что другое предпрiимать. Чины и милости все по совету или лучше сказать поизвеленiю Бирона, Герцога Курляндскаго, истекали; имела она для своего удовольствiя несколько женщинъ, а именно: Княгиню Аграфену Александровну Щербатову, къ которой, какъ по веселому ея нраву, такъ и по другимъ причинамъ привязана была; Анну Федоровну Юшкову и Мельгариту Федоровну Манахину, которыхъ еще Императрица знала въ молодости своей, когда оне были при дворе простыми девушками. Любила шутовъ и дураковъ и были при ней Кн. Никита Федоровичь Волконскiй, Балакиревъ и Кн. Михаило Голицынъ, которые иногда и шутками ее весилили. Се вящiй знакъ деспотичества, что благороднейшихъ родовъ люди, въ толь подлую должность были определены. Но вместо ее, все вельможи дрожали передъ Бирономъ; единый взглядъ его благороднейшихъ и именитейшихъ людей въ трепетъ приводилъ; но толь былъ грубъ и неприступенъ, что ниже и мести места давалъ; однако были некоторые преданные, то есть ГраФъ Остерманъ, котораго онъ другомъ почиталъ и уважалъ его по деламъ, принимая оть него советы, и Князь Александръ Борисовичь Куракинъ, оберъ-Шталмейстеръ угождалъ ему лошадьми, яко умный человекъ льстилъ ему словами и яко веселый веселилъ иногда и Государыню своими шутками, и часто сделанныя имъ въ пьянстве продерзости, къ чему онъ склоненъ былъ, ему прощались; Петръ Федоровичь Балкъ шутками своими веселилъ Государыню и льстилъ Герцогу, но ни въ какiя дела впущенъ небылъ.

Сказалъ уже я выше, что Императрица Анна Ивановна любила приличное своему сану великолепiе и порядокъ, и тако дворъ, который еще никакаго учрежденiя не имелъ, былъ учрежденъ, умножены стали придворные чины, сребро и злато на всехъ придворныхъ возблистало, и даже ливрея царская сребромъ была покровенна; уставлена была придворная конюшенная канцелярiя и экипажи придворные все могущее блистанiе того времени возымели. Италiанская опера была выписана, и спектакли начались, такъ какъ оркестра и камерная музыка.

При дворе учинились порядочные и многолюдные собранiя, балы,торжества и маскарады.

учинились не советниками но дакалыциками Государевыми – и его любимцевъ, во всехъ такихъ делахъ въ которыхъ имели причину опасаться противуречiемъ своимъ неудовольствiе приключить, любовъ къ отечеству убавилась и самство и желанiе награжденнi возрасло. Великолепiе введенное у Двора понудило вельможъ, а подражая имъ и другихъ умножить свое великолепiе. Оно уже въ платьяхъ, столахъ и другихъ украшенiяхъ начинало изъ меры выходить; такъ что самою Императрицею Анною примечено было излишнее великолепiе, и изданнымъ указомъ запрещено было ношенiе золота и серебра на платье, а токмо позволено было старое доносить, которыя платья были запечатаваны.

Но тщетное приказанiе когда самъ дворъ, а паче тогда по причине сыновей Герцога Курляндскаго, людей молодыхъ, въ роскошъ сей впалъ. Не токмо сей роскошъ виденъ былъ на торжественныхъ одеянiяхъ придворныхъ и другихъ чиновъ людей; но даже мундиры гвардiи офицеровъ оной ощущала; а паче мундиры конной гвардiи, которые тогда были синiе съ красными обшлагами, выкладены петлями и по швамъ широкимъ золотымъ галуномъ. Многiе изъ знатныхъ людей стали иметь открытые столы, яко Фельдмаршалъ ГраФъ Минихъ, Вицъ – Канцлеръ Графъ Остерманъ, хотя впрочемъ весьма умеренно жилъ; Гаврила Ивановичь Головкинъ, Генералъ-Адмиралъ ГраФъ Николай Федоровичь Головинъ и другiе. Число разныхъ винъ уже умножилось и прежде незнаемыя: шампанское, бургондское и капское стало привозиться и употребляться на столы.

Уже вместо сделанныхъ изъ простаго дерева мебелей стали не иные употребляться, какъ англинскiя, сделанныя изъ краснаго дерева мегагеня; домы увеличились, и вместо малаго числа комнатъ уже по множеству стали иметь, яко свидетельствуютъ сiе того времени построенныя зданiя; стали домы сiи обивать штофными и другими обоями, почитая неблагопристойнымъ иметъ комнату безъ обои; зеркалъ, которыхъ сперва весьма мало было, уже во все комнаты и большiя стали употреблять. Екипажи тоже великолепiе возчувствовали, богатыя, позлащенныя кареты, съ точеными стеклами, обитыя бархотомъ, съ золотыми и серебрянными бахрамами; лучшiя и дорогiя лошади, богатыя тяжелыя и позлащенныя и посеребрянныя шоры, съ кутасами толковыми, и съ золотомъ или серебромъ, такоже богатыя ливреи стали употребляться. И паче таковой роскошъ былъ виденъ, ибо онъ по приказанiю учиненъ, во время сватьбы Принцессы Анны Меклембургской, племянницы Императрициной за Принца Антона Ульриха Брауншвейскаго.

Всякiй роскошъ приключаетъ удовольствiе и некоторое спокойствiе, а потому и прiемлется всеми съ охотою и помере прiятности своей роспространяется. А отъ сего, отъ великихъ принимая малые, повсюду началъ онъ являться. Вельможи проживаясь привязывались более ко двору, яко къ источнику милостей, а нижнiе по вельможамъ, для тойже причины.

Исчезла твердость, справедливость, благородство, умеренность, родство, дружба, прiятство, привязанность къ Божiю и къ гражданскому закону и любовь къ отечеству; а места сiи начинали занимать: презренiе божественныхъ и человеческихъ должностей, зависть, честолюбiе, сребролюбiе, пышность, уклонность, раболепность и лесть, чемъ каждый мнилъ свое состоянiе делать и удовольствовать свои хотенiя. Однако между множества людей оставалось еще великое число, которые небывъ толь близко у двора, сохраняли древнюю строгость нравовъ; и правосудiе, естли не по склонности, но покрайней мере по страху казней исполняемое еще въ довольномъ равновесiи векъ свой сохраняло. При таковыхъ обстоятельствахъ (по краткомъ правленiи Принцессы Анны, вместо сына Іоанна Брауншвейскаго, именованнаго наследникомъ Имперiи, умирающею Императрицею Анною) Принцесса Елисавета, дщерь Петра Великаго и Императрицы Екатерины взошла на Россiйскiй престолъ.

служащему къ показанiю причинъ развратности нравовъ. Сiя Государыня изъ женскаго полу въ молодости своей была отменной красоты, набожна, милосердна, сострадательна и щедра, отъ природы одарена довольнымъ разумомъ, но никакого просвещенiя не имела, такъ что меня уверялъ Дмитрiй Васильевичь Волковъ, бывшiй конференцъ Секретарь, что она не знала, что Великобританiя есть островъ; съ природы веселаго нрава и жадно ищущая веселiй; чувствовала свою красоту и страстна украшать ее разными украшенiями; ленива и недокучлива къ всякому требующему некоего прилежанiя делу, такъ что за леностью ея иетокмо внутреннiя дела Государственныя многiя иногда леты безъ подписала ея лежали; но даже и внешнiя государственныя дела, яко трактаты по нескольку месяцевъ, за леностью ея подписать имя у нея лежали; роскошна и любострастна, дающая многую поверенность своимъ любимцамъ, но однако такова, что всегда надъ ними власть монаршу сохраняла.

Хотя она при шествiи своемъ принять всероссiйскiй престолъ, предъ образомъ Спаса Нерукотвореннаго обещалась, что естли взойдетъ на прародительскiй престолъ, то во все царствованiе свое повеленiемъ ея никто смертной казни преданъ небудетъ; однако принявъ престолъ, многихъ изъ вельможъ повелела судить: въ чемъ? Въ томъ, что они къ царствующимъ тогда государямъ были привязаны, и что не почитая ее наследницею престола, но опасаясь имя ея родителя и рожденiе ея, давали сходственные съ пользою техъ государей, предосудительные ей советы, и иные были осуждены на смерть, приведены къ ешафоту, и хотя освобожденiе отъ казни получили, но были въ ссылки разосланы. Таковъ былъ отличной своимъ разумомъ Генералъ – Адмиралъ ГраФЕ – Остерманъ, который управленiемъ своимъ министерскихъ делъ многiя пользы Россiи прiобрелъ; таковъ былъ Фельдмаршалъ Графъ Минихъ, многажды победитель надъ Турками и первый изъ европейскихъ вождей, который укротилъ гордость сего вражескаго христiанамъ народа. Сiи и некоторые другiе были за усердiе ихъ къ Императрице Анне и Принцу Іоанну сосланы въ ссылку Но одни-ли они усердны къ нимъ были и верно имъ служили? Вся Россiя 14 летъ въ томъ уже преступленiи была, а окружающiе дворъ, последуя изволенiямъ Императрицы Анны и весьма малое уваженiе къ Принцессе Елисавете имели; следственно и все справедливо должны были опасаться ея мщенiя; хотя не казни, но ссылки. Сему единый примеръ приложу. При восшествiи на престолъ былъ дежурнымъ Генералъ-Адъютантомъ Графъ Петръ Семеновичь Салтыковъ, человекъ злой и глупый, имелъ сведенiе о намеренiяхъ Принцессы Елисаветы, и когда вышеименованный дежурный Генералъ – Адъютантъ былъ арестованный приведенъ предъ вновъ возшедшую Императрицу и палъ предъ ней на колени, тогда родственникъ сего Василий Федоров. Салыковъ ему сказалъ, что вотъ теперь ты стоишь на коленяхъ передъ нею, а вчера и глядеть бы нехотелъ и готовъ бы всякое ей зло сделать. Пораженъ такими словами немогъ ГраФъ Петръ Семеновичь ничего ответствовать. Но милостивое снисхожденiе самой Государыни, запретившей врать Василий Федоровичу, его ободрило. Въ такомъ страхе находился весь дворъ, а где есть страхъ, тутъ иесть твердости.

Первый бывшiй не весьма любимымъ при дворе Принцессы Анны, Князь Никита Юрьевичь Трубецкiй вошелъ въ силу.

Человекъ умный, честолюбивый, пронырливый, злой и мстительной, бывъ пожалованъ въ Генералъ Прокуроры, льстя новой Императрице и, можеть быть, имелъ свои собственные виды, представлялъ о возобновленiи всехъ законовъ Петра Великаго. Почитающая память родителя своего Императрица Елисавета на сiе согласилась и все узаконенiя Императрицы Анны, который были учинены въ противность указамъ Петра Великаго, о кроме о праве перворожденiя въ наследстве, были уничтожены, между коими многiе весьма полезные обретались. Льстя Государю, надлежало льстить и его любимцу, а сей былъ тогда Алексей Григорьевичь Разумовской, после бывшiй Графомъ. Сей человекъ изъ Черкасъ изъ козаковъ былъ ко двору Принцессы Елисаветы привезенъ въ певчiе, учинился ея любовнпкомъ, былъ внутренно человекъ добрый, но недальнаго разсудку, склоненъ, какъ и все Черкасы къ пьянству, и такъ сей его страстью старались ему угождать: Степанъ Федоровичь Апраксинъ, человекъ такъ – же благодетельный и добраго разположенiя сердца, но мало знающъ въ вещахъ, пронырлйвъ, роскошенъ, честолюбивъ а потому, хотя и небылъ пьяница, но неотрекался иногда въ излишность сiю впадать; и привезенный изъ ссылки ГраФъ Алексей Петровичь Бестужевъ, бывшiй при Императрице Анне Кабинетъ Министромъ и добрымъ прiятелемъ Бирону, за котораго онъ и въ ссылку былъ сосланъ, человекъ умный, чрезъ долгую привычку искусный, въ политическихъ делахъ любитель государственной пользы; но пронырливъ золъ и мстителенъ, сластолюбивъ, роскошенъ и собственно имеющiй страсть къ пьянству Сiи двое, пивъ съ нимъ вместе и угождая сей его страсти – сочинешiе партiю при дворе, противную Кн. Ю. Трубецкому.

Были еще другiе, носящiе милость на себе монаршу; сiе суть родственники императрицыны, по ея матери Императрице Екатёрине Алексеевне, и по бабке ея Натальи Кириловне, и оные, первые были Ефимовскiе, Скавронскiе и Гендриковы, о которыхъ о всехъ генерально можно сказать, что они были люди глупые и распутные; но умнее, или лучше сказать, поживее изъ нихъ изъ всехъ былъ, но и тотъ былъ недалекъ, Николай Наумовичь Чеглоковъ, за котораго ближняя свойственница Государынина, Марья Симоновна Гендрикова была выдана; и Михалайло Ларiоновичь Воронцовъ, женатый на Анне Карловне Скавронской, двоюродной сестре Императрицы, после пожалованный графомъ и бывшiе канцлеромъ, коего тихой обычай недозволялъ оказывать его разумъ; но по деламъ видно, что онъ его имелъ, а паче духъ твердости и честности во душе его обиталъ яко самыми опытами онъ имелъ случай показать. Вторые были Нарышкины, и хотя родъ сей и довольно многочисленъ, ао ближнимъ родствспникомъ своимъ щитала Императрица Александра Львовича Нарышкина, къ которому всегда отличное уважение показывала.

Княгиня Катерина Ивановна, и Василiй Федоровичь Солтыковъ съ его женою.

Признательность Императрицы простиралась и на техъ, которые у двора ея съ верностыо ей служили а сiе были два брата Александръ и Петръ Ивановичи Шуваловы, котораго втораго жена Мавра Егоровна и любимица Императрицина была, и о сей последней чете буду иметь случай впредь упомянуть; Скворцовъ, Лялинъ, Возжинскiй и Чулковъ, изъ которыхъ некоторые и изъ подлости были.

Все сiи разныя награжденiя получили, а недостаточные стали обогащены; и какъ не одно рождение, и по долголетнимъ службамъ полученные чины стали давать преимущество у двора, то и состоянiя смешались, и что изъ подлости или изъ незнатныхъ дворянъ произшедшiй; обогощенный по пышности делалъ, того знатный, благородный или заслуженный но (не?) награжденный человекъ за стыдъ почиталъ не делать. Когда смешались состоянiя, когда чины начали изъ почтенiя выходить, а достатки не стали ровняться; единые, отъ монаршей щедроты получая многое, могли много проживать, а другiе имея токмо рожденiе и службу и не большой достатокъ, съ ними восхотели равны быть, тогда естественно роскошъ и сластолюбiе сверху внизъ стало переходить и разорять нижнихъ; а какъ сластолюбие никогда пределовъ излишностямъ своимъ не полагаетъ, и самые вельможи стали изыскивать умножить оное въ долгахъ своихъ.

Дворъ, подражая или, лучше сказать, угождая Императрице, въ злототканныя одежды облекался, вельможи изыскивали въ одеянiи – все что есть богатее, въ столе – все что есть дрогоценнее, въ питье – все что есть реже, въ услуге – возобновя древнюю многочисленность служителей, приложили къ оной пышность въ одеянiи ихъ. Екипажи возблистали златомъ, дорогiя лошади, не столь для нужды удобныя, какъ единственно для виду, учинились нужны для воженiя позлащенныхъ каретъ. Домы стали украшаться позолотою, шолковыми обоями во всехъ комнатахъ дорогими мебелями, зеркалами, и другими. Все сiе составляло удовольствiе самымъ хозяевамъ, вкусъ умножался, подражанiе роскошнейшимъ народамъ возрастало и человекъ делался почтителенъ по мере великолепности его житья и уборовъ.

Очевидный будучи свидетель роду житья и сластолюбiя тогдашняго времени, я некоторые примеры потщуся представить. ГраФъ Алексей Петровичь Бестужевъ имелъ толь великiй погребъ, что онъ знатный капиталъ составилъ когда после смерти его былъ проданъ Графомъ Орловымъ; палатки, которыя у него становливались на его загородномъ дворе на каменномъ острову, имели шелковыя веревки. Степанъ Федоровичь Апраксинъ всегда имелъ великiй столъ, гардеробъ его изъ многихъ сотъ разныхъ богатыхъ кавтановъ состоялъ, въ походе когда онъ камандовалъ россiйскою армiею противу Прусскаго короля, все спокойствiя, все удовольствiя, какiя можно было иметь въ цветущемъ торговлею граде, съ самою роскошью, при звуке оружiй и безпокойстве маршей, ему последовали. Палатки его величиною городъ составляли, обозъ его более нежели 500 лошадей отягчалъ, и для его собственнаго употребленiя было съ нимъ 50 заводныхъ, богато убранныхъ лошадей. ГраФъ Петръ Борисовичь Шереметевъ, сперва Камеръ-Геръ, а потомъ Генералъ-Аншефе и Генералъ-Адъютантъ, богатейшiй тогда въ Россiи человекъ, какъ по родителе своемъ Графе Борисъ Петровиче Шереметеве, такъ и по супруге своей ГраФине Варваре Алексеевне, урожденной Княжне Черкаской, дочери и наследнице Кн. Ан. Мих. Черкаскаго, человека такоже весьма богатова, человекъ весьма посредственный разумомъ своимъ, ленивъ, незнающъ въ делахъ, и однимъ словомъ таскающiй, а не носящiй свое имя и гордящiйся единымъ своимъ богатствомъ, все въ угодность монархине со всемъ возможнымъ великолепiемъ жилъ. Одежды его наносили ему тягость оть злата и сребра и блистанiемъ ослепляли очи, екипажи его, къ чему онъ и охоты не имелъ, окроме что лучшаго вкуса были наидрагоценнейшiе, столъ его великолепенъ, услуга многочисленна, и житье его однимъ словомъ было таково, что не однажды случалось, что нечаянно прiехавшую къ нему Императрицу съ немалымъ числомъ придворныхъ, онъ въ вечернемъ кушаньи, якобы изготовляясь могъ угощать; а сiе ему достоинствомъ служило и онъ во всякомъ случае у двора, не взирая на разныя перемены, въ разсужденiи его и особы былъ особливо уважаемъ. Графъ Ив. Гр. Чернышевъ, сперва камеръ-юнкеръ, а потомъ камеръ-геръ, человекъ не толь разумный, коль быстрый, увертливый и праворный и, словомъ, вмещающiй въ себе все нужныя качества придворнаго, многiе примеры во всякомъ роде сластолюбiя подалъ. Къ нещастiю Россiи, онъ не малое время путешествовалъ въ чужiе край; виделъ все что сластолюбiе, роскошъ, при другихъ европейскихъ дворахъ, наипрiятнейшаго имеють; онъ все сiе перенялъ, все сiе привезъ въ Россiю, и всемъ симъ отечество свое снабдать тщился. Одеянiя его были особливаго богатства и вкуса, и ихъ толь много, что онъ единажды вдругъ 12 кавтановъ выписалъ. Столъ его со вкусомъ и изъ дорогихъ вещей соделанный, обще вкусъ, обонянiе и видъ привлекалъ; екипажи его блистали златомъ и самая ливрея его пажей была шитая серебромъ; вина у него были на столе наилучшiя и наидорожайшiя; и подлинно онъ самъ некоторое прiимущество получалъ, яко человекъ, имеющiй вкусъ, особливо всегда былъ уважаемъ у двора, женился на богатой невесте Ефимовской, подле государыни, и любимый ею, потомъ учинился другомъ Фавориту Ив. Ив. Шувалову, чрезъ него прежде другихъ тогда весьма въ почтеньи находящуюся ленту польскую белаго орла получилъ, а симъ же защищенiемъ чрезъ сенатъ за малую цену то есть, неболее 90,000 руб. получилъ медные заводы, где слишкомъ на 100 м. готовой меди было, и которые чрезъ несколько летъ приведенные имъ въ разоренье, съ великимъ искомъ на нихъ за 700,000 продалъ обратно короне.

службы поручикъ или капитанъ, а потомъ отставной маiоръ, оную въ Москве колико возможно оказывалъ; богатыя одеянiя его и жены его, ливрея, екипажи, столъ, вины, услуга и прочее, все было великолепно. Таковое роскошное житье привлекло ему некоторый родъ почтенiя, но изнуряло его состоянiе, какъ и действительно онъ какъ отъ долговъ приватнымъ людямъ, такъ и отъ долговъ казне разоренный умеръ, и жена его долгое время должна была страдать и претерпевать нужду въ платеже за безумiе своего мужа, для оплаты нажитыхъ долговъ.

Тако сластолюбiе повсюду вкоренялось, къ разоренiю домовъ и къ поврежденiю нравовъ. По где оно наиболее оказало вредныхъ своихъ действiй? И где оно, соединяся съ пышностью и сластолюбiемъ, можно сказать, оказало свою победу надъ добрыми нравами? Сiе было въ особе Графа Петра – Ив. Шувалова. Имя сего мужа, памятное въ Россiи, не токмо всемъ вредомъ, который самъ онъ причинилъ, но и примерами, которые онъ оставилъ къ подражанiю. Родъ Шуваловыхъ у насъ никогда въ великихъ чинахъ не бывалъ и отецъ его Шувалова Иванъ Максимычь, въ молодости своей, у брата роднаго моего деда Кн. Юрья Фед. Щербатова былъ знакомцемъ. Вошедъ въ службу долговременнымъ продолженiемъ оныя достигъ наконецъ до генералъ-маiорскаго чину, былъ губернаторомъ у города Архангельскаго, откудова отецъ мой его сменилъ, а оттуда былъ употребленъ въ губернаторы или въ Ригу или въ Ревель, где и умеръ. Онъ былъ человекъ умной и честной, имелъ двухъ сыновей – Александра и Петра Ивановичей, которымъ давъ приличное воспитанiе, определилъ ихъ на службу ко двору Цессаревны Елисаветы Петровны. Въ царствованiе Импер. Анны Ивановны старались наполнять дворъ сей цессаревны такими людьми, которые бы ни знатности рода, ни богатства неимели, и тако сiя достигли изъ пажей, даже до камеръ-юнкеровъ.

Петръ Ив. Шуваловъ былъ человекъ умный, быстрый, честолюбивый, корыстолюбивый, роскошный, былъ жснатъ на Марфе Егоровне Шепелевой, женщине, исполненной многими пороками, а однако любимице Императрицыной; онъ пользуясь напамятованiемъ преждней своей службы, когда бывъ при дворе ея яко цессаревны, разделялъ ея утесиенiя и милостью Императрицы къ жене его, съ самаго начала принят престола Имп. Елисаветы Петровны отличную сталъ иметь силу; вскоре былъ пожалованъ въ камеръгеры и разумомъ своимъ, удобнымъ и къ деламъ и къ лести, силу свою умножилъ; пожалованъ былъ въ Генералъ Порутчики и присутствовать въ Сенатъ. Тутъ соединяя все что хитрость придворная наитончайшаго имеетъ, т. е. не токмо лесть, угожденiе монарху, подслуживанiе любовнику Разумовскому, даренiе всемъ подлымъ и развратнымъ женщинамъ, который были при Императраце (и которыя единыя были сиделыцицы у нея по ночамъ, иныя гладили ея ноги,) къ пышному немного знаменующему красноречiю, проникнулъ онъ что доходы Государственные неимеютъ порядочнаго положенiя, а Императрица была роскошна и сластолюбива; тогда какъ Сенать, неимея сведенiя о суммахъ, где какiя находятся, всегда жаловался на недостатокъ денегъ, сей всегда говорилъ, что ихъ довольно и находилъ нужныя суммы для удовольствiя роскоши Императрицы. Дабы на умножающееся сластолюбiе иметь довольно денегъ, тогда какъ другiе, взирая на недостатокъ народный, недерзали ничего накладывать, сей, имея въ виду свою пышность и собственныя свои пользы, увеличилъ тщанiями своими доходы съ винныхъ откуповъ, а для удовольствiя своего корыстолюбiя, самъ участникомъ оныхъ учинился. Монополiи старался вводить, и самъ взялъ откупъ табаку, рыбныя ловли на Беломъ и Ледяномъ море и леса Олонецкiе, за все получая себе прибыль. При милосерднейшей Государыне, учредилъ родъ инквизицiи, изыскующiй корчемство, и обагрилъ россiйскiя области кровiю пытанныхъ и сеченныхъ кнутомъ и пустыни Сибирскiя и рудники наполнилъ сосланными въ ссылку и на каторги; такъ что считаютъ до 15,000 человекъ, претерпевшихъ такое наказанiе. Взирая на торговлю, умножилъ пошлины на товары, безъ разбору, и тЬмъ прiумноженiемъ убытку по цене оныхъ, при умноженiи сластолюбiя, принужденно многихъ въ раззоренiе повлекъ. Умножилъ цену на соль, а симъ самымъ приключилъ недостатокъ и болезни въ народе. Коснувшись до монеты возвышалъ и уменьшалъ ея цену, такъ что пятикопеешники медные привелъ ходить въ грошъ, а бедные подданные на капитали медныхъ денегь хотя не вдругъ, по три пятыхъ капиталу своего потеряли; по его предложенiю, делана была монета медная по 8 руб. съ пуда, а потомъ переделавана по 16 р. съ пуда. Хотя ни одно изъ сихъ действiй небыло учинено безъ тайныхъ прибытковъ себе, но еще дошедши до чину Генералъ – Фельдцейхмейстера, и бывъ подкрепляемъ родственникомъ своимъ Иваномъ. Ив. Шуваловымъ, котораго ввелъ въ любовники къ любострастной Императрице, тогда какъ повсюдова въ Европе умножали артилерiю и Россiя, имея тысячи пушекъ, моглабы токмо ихъ переливъ, снабдить армiю и флотъ, онъ множество старыхъ пушекъ въ медную монету переделалъ, приписуя себе въ честь, что якобы неизвестное и погибшее сокровище въ сокровище обретающееся обратилъ. – Немогши скрыть свои желанiя корыстолюбiя силою и властiю своей а пользуясь узаконенiемъ Петра Великаго, чтобы заводы рудокопные отдавать въ приватныя руки, испросилъ себе знатные заводы и между протчими лучшiй въ Государстве Гороблагодатскiй, и сiе съ такою безсовестностiю, что когда сей заводъ, могущiй приносить прибыли многiя сты тысячь руб. былъ оцененъ въ 90,000, то онъ неустыдился о дорогой оценке приносить жалобу Сенату, и получилъ его по новой переценке, где не справедливость и не польза Государская была соблюдаема, но страхъ его могущества, не съ большимъ за 40 т. руб.; заводъ, при которомъ было приписныхъ до 20 т. душъ, заводъ приносящiй после ему до 200 т. руб. и который после взятъ былъ обратно короною за его долги, за 750 т. р. Откупы, монополiи, мздоимство, торговля, самимъ заведенная и грабительствы государственныхъ именiй немогли однако его жадность и сластолюбiе удовольствовать; учредилъ банкъ, невидимому, могущiй бы полезнымъ быть подданнымъ, и оный состоялъ въ медной монете, занимая изъ котораго должно было платить по 200 и черезъ несколько летъ внести капиталъ серебромъ. Но кто симъ банкомъ воспользовался? Онъ самъ взявъ милiонъ, Готъ, взявшiй у него на откупъ Олонецкiя леса и взятыя деньги отдавшiй ему. Армяне взявшiе въ монополiю Астраханской торгъ, и болыпую часть взятыхъ денегъ отдавшiе ему; Князь Борисъ Сергеевичь Голицынъ, который толь мало взятьемъ симъ пользовался, что уверяютъ, якобы въ единое время изъ 20 т., имъ взятыхъ, токмо 4 тысячи въ пользу себе употребилъ.

Властолюбiе его равно какъ и корыстолюбiе пределовъ не имело. Недовольствуясь, что онъ былъ Генералъ-Фельдцехмейстеръ, Генералъ-Адъютантъ и Сенаторъ, восхотелъ опричную себе армiю сделать, представление его такъ, какъ и все чиненное имъ, было принято, и онъ сочинилъ армiю, состоящую изъ 30,000 пехоты, разделенную въ шесть легiоновъ, или полковъ, каждой по 5 т. человекъ, которые ни отъ кого кроме его независели. Является, что въ Россiи рокъ таковыхъ безнужныхъ затей есть скоро родиться и еще скорее упадать. Армiя сiя, сочиненная изъ лучшихъ людей Государства, пошла въ походъ противъ Прусскихъ войскъ, много потерпела, ничего не сделала, часть ея превращена была въ состояние подъ его начальствомъ Фузильерные полки, а потомъ и совсемъ исчезла.

Мало я незабылъ, исчисляя честолюбивыя затеи сего чудовища, упомянуть о изобретенныхъ имъ, или лучше сказать съ подражанiя старинныхъ, и отброшенныхъ голбицъ, который Шуваловскими назывались и коихъ коническая камера чинила, что весьма далеко отдавали, а елипсической каплиберъ, что разметисто на близко картечами стреляли, и единороговъ, которые и ныне есть въ употребленiи, ради легости ихъ. Онъ выдумку свою всему предпочитая, гербы свои на сихъ новыхъ орудiяхъ изобразилъ, гналъ всехъ техъ, которые дерзали, о неудобности ихъ, ныне доказанной, говорить, яко между прочимъ содержалъ подъ арестомъ Князь Павла Николаевича Щербатова, сказавшаго по прiезде своемъ изъ армiи, что ихъ действiе весьма близко, неможетъ быть инако действительно, какъ на совершенно гладкомъ месте; что отдача назадъ голбицъ можетъ самимъ действующимъ имъ войскамъ вредъ нанести и разстроить ихъ порядокъ; что тягость ихъ неудобна ни къ воженiю ни къ постановленiю после выстрела на прежнее место, и наконецъ, что достойно смеху то, что ихъ толь секретными почитаютъ, и съ особливою присягою къ нимъ люди употреблены, которые даже отъ главныхъ начальниковъ, сокрываютъ сей мнимый секреть, съ обидою оныхъ, коимъ вверено начальство армiи, а немогутъ они знать ни секрета ни действiя употребляемыхъ въ ней орудiй; а самое сiе разстроиваетъ всю дисциплину въ войске, что введенные въ сiе, таинство, якобы отличные люди отъ другихъ, не по достоинству, но по опричности своей, излишные чины получаютъ, и более другихъ ихъ всемощнымъ начальников уважаемы суть.

– генеральное межеванье и сочиненiе новаго уложенiя. Но за неоспоримую истину должно сiе принять, что развратное сердце влечеть за собою развратный разумъ, который во всехъ делахъ того чувствителенъ бываетъ. Хотя неможно сказать, что намеренiе генеральнаго межеванiя неполезно было Государству и чтобы межевая инструкцiя несодержала въ себе много хорошихъ узаконенiй; во многiя въ ней находятся и такiя которыя несходственно со справедливостью, но недальновидности его ли самаго, или его окружающихъ, были для собственныхъ ихъ пользъ учинены. А исполненiе еще хуже было. Порочнаго сердца человекъ выбиралъ порочныхъ людей, для исправленiя разныхъ должностей; те не на пользу общественную, но на свои прибытки взирая также порочныхъ людей ободряли, отчего множество тогдаже произошло злоупотребленiй; и не пользою обществу сiе межеванiе учинилось, но учинилось вернымъ способомъ къ нажитку определенныхъ, къ грабежу народа. Сочиненiе уложенья нелучшiй успехъ имело; ибо были къ сему толь полезному делу Государства определены люди не те, которые глубокою наукою состоянiе Государства и древнихъ правъ, сообщенныхъ съ наукою логики и моральной философiи, а равно ихъ долговременными исполненiемъ безпорочно своихъ должностей, могли удостоиться имени законодателей и благотворителей своего отечества. Но Емме человекъ ученый, но грубъ и безчеловеченъ съ природы; Дивовъ, глупый, наметливый на законы человекъ, но мало смыслящiй ихъ разумъ, а къ томуже корыстолюбивый; Ешковъ, добрый, немзоимщикъ и знающiй по крайней мере не россiйскiе законы человекъ, но ленивый, праздный и не твердый судья; Козловъ, умный а знающiй законы человекъ, но токмо предъ темъ вышелъ изъ подъ следствiя мздоимствамъ и воровствамъ. Глебовъ, угодникъ Гр. Шувалову, умный по наружности человекъ, но соединяющiй въ себе все пороки, которые самъ онъ Петръ Ивановичь имелъ. Такiе люди, таково и сочиненiе. Наполнили они свое сочиненiе множество пространными статьями, по которымъ каждый хотелъ или свои дела решить, или начавши новыя воспользоваться разоренiямъ другихъ. Наполнили его неслыханными жестокостями пытокъ и наказанiй, такъ что когда по сочиненiи оное было, безъ чтенiя Сенатомъ и другихъ Государственныхъ чиновъ, поднесено къ подписанiю Государыни, и уже готова была сiя добросердечная Государыня нечитая подписать, перебирая листы, вдругъ попала на главу пытокъ, взглянула на нее, ужаснулась тиранству и неподписавъ, велела переделывать. Такъ чудеснымъ образомъ, избавилась Россiя отъ сего безчеловечнаго законодательства.

Но я слишкомъ отдалился отъ моей причины, колико она ни достойна любопытства, и токмо ее продолжилъ для показанiя умоначертанiя сего именитаго мужа, а развратность вельможи влекла примеромъ своимъ и развратность на нижнихъ людей. И подлинно, до его правленiя, хотя были взятки, были неправосудiя и былъ развратъ; но все съ опасенiемъ строгости законовъ, и народъ хотя малое что давая немогъ справедливо жаловаться, что разоренъ есть отъ судей. Но съ возвышенiемъ его, неправосудiе чинилось съ наглостью, законы стали презираться, и мздоимствы стали явныя. Ибо довольно было быть любиму и защищаему имъ, Гр. Шуваловымъ, иль его метресами, иль его любимцами Глебовымъ и Яковлевымъ, чтобы не страшася ничего, всякiя неправосудiя делать и народъ взятками разорять. Самый Сенать, трепетавъ его власти, принужденъ былъ хотенiямъ его повиноваться, и онъ первый, же правосудiе изъ сего вышняго правительства изгналъ. Чрезъ исканiе Анны Борисовны Графини Апраксиной, дочери Кн. Бор. Васил. Голицына, при Княгине Алене Степановне Куракиной, решено было дело между Князя Голицына и Кн. Елены Васил. Урусовой, въ беглыхъ крестьянахъ, и хотя она была права, во решенiемъ Сената приведена была въ разоренiе; защищалъ онъ, собщася съ Гр. Александромъ Борис. Батурлинымъ, Князей Долгорукихъ, по делу и деревняхъ Анны Яковлевны Шереметевой, дочери именитаго Кн. Якова Фед. Долгорукова, чтобы лишить неправо принадлежащей части Кн. Якова Александровича и сестру его Кн. Марью Алек. Долгорукихъ и тесть мой на сiе голосъ подалъ, то сказано ему было отъ вышеименованаго Батурлина, что естли онъ отъ сего дела неотступитъ, они найдуть способъ толико его обнести у Государыни, что можетъ быть онъ свое упрямство и ссылкою заплатить.

Немогу и упустить, чтобы неупомянуть объ единомъ узаконении сего Гр. Петра Ив. Шувалова, учиненномъ для собственнаго его прибытку, и разрушающемъ супружественную связь, которая досего у насъ свято сохранялась. Между прочими вещами связующими супруговъ и, сходственно съ Божiимъ закономъ, подчиняющими женъ мужьямъ своимъ, было узаконенiе, что жена безь воли мужа своего именiя продать и заложить немогла, а мужъ всегда долженъ былъ позволенiе свое въ крепости подпискою означить. Гр. П. И. Шувалову нужда была купить одну деревню, непомню у какой Графини Головкиной, живущей особливо отъ мужа своего, а потому и немогущей его согласiе иметь, предложилъ, чтобы сей знакъ покорства женъ уничтожить; по предложенiю его яко все сильнаго мужа въ государстве былъ учиненъ указъ, онъ деревню купилъ и симъ подалъ поводъ, по своенравiямъ своимъ женамъ отъ мужей отходить, разорять ихъ детей и отошедшимъ разоряться.

Довольно думаю описалъ я разные, клонящiяся по своимъ собственнымъ прибыткамъ предпрiятiи Графа Шувалова, наводящiя тогда же мне огорченiя нетокмо, по самому злу, чинившемуся тогда, но и по подаваемому примеру, о которомъ я пророчествовалъ, что онъ множество подражателей себе найдетъ. Яко и действительно воспоследовало. К. В. (1) показанiемъ, что онъ умножаетъ доходы, хотя то часто со стенанiемъ народа, въ такую силу вошелъ, что владычествуетъ надъ закономъ и Сенатомъ, К. П. (2) нетокмо всю армiю по военной Коллегии подъ властью своею имеетъ, но и особливую опричную себе дивизiю изъ большей части армiи сочинилъ, и нерегулярпыя все войска въ опричину себе прибралъ, стараясь во всехъ делахъ толико превзойти Графа Шувалова, колико онъ другихъ превосходить.

Мне должно теперь помянуть о его нравахъ и роскоши. Безпрестанно въ замыслахъ и безпрестанно въ делахъ, не могъ онъ иметь открытаго дому и роскошь свою великолепнымъ затеямъ показывать. Но былъ сластолюбивъ и роскошенъ въ приватномъ своемъ житье. Домъ его убранъ колико возможно лучше потогдашнему состоянiю; столъ его маленькiй наполненъ былъ всемъ темъ, что есть драгоценнейшее и вкуснейшее; десерть его былъ по тогдашнему наивеликолепнейшiй; ибо тогда какъ многiе изъ жившихъ векъ вкусу ананасовъ незнали, а объ алане и неслыхивали, онъ ихъ въ обильстве имелъ и первый изъ приватныхъ завелъ ананасовую болыпую оранжерею. Вины употребляемые имъ, нетокмо были лучшiе, но недовольствуяся теми, которые обыкновенно привозятся и употребляются, делалъ дома вино ананасовое. Екипажъ его былъ блестящъ златомъ, и онъ первый цукъ англiйскихъ, тогда весьма дорогихъ, лошадей имелъ. Платье его также соответствовало пышности, злато, сребро, кружевы, шитье на немъ блистали и онъ первый по Графе Алексее Григ. Разумовскомъ имелъ брилiантовыя пуговицы, звезду, ордена и еполетъ, съ тою только разностiю, что его брилiантовые уборы богатее были. Въ удоволъствiе своего любострастiя всегда имелъ многихъ метресъ, которымъ нежалея деньги сыпалъ, а дабы тело его могло согласоваться съ такою роскошью, принималъ ежедневно горячiя лекарства, которыя и смерть его приключили. Однимъ словомъ, хотя онъ тогда имелъ более 400,000 рублей доходу, но на его роскошъ, любострастiе и дары окружающимъ Императрицу недоставало, и онъ умеръ имея более милiону на себе казеннаго долгу.

и повары, которые сперва не за перваго человека въ доме считались стали великiя деньги въ жалованье получать. Такъ что Фуксъ, бывшiй поваръ Императрицынъ и служившiй ей въ Цесаревнахъ, хотя имелъ бригадирскiй чинъ, но жалованья получалъ по 800 руб. въ годъ, а уже тогда и приватные стали давать рублей по 500, окроме содержанiя.

Лимоны и померанцы немогли быть дороги въ Петербурге, куда они кораблями привозятся, но въ Москве они были толь редки, что разве для больнаго или для особливо великаго стола ихъ покупали, учинились и въ Москве въ изобильстве. Вины дорогiе и до того незнаемые не токмо въ знатныхъ домахъ вошли въ употребленiе; но даже и нискiе люди ихъ употреблять начали и за щегольство щитали ихъ разныхъ сортовъ на столъ подавать, даже что многiе подъ тарелки въ званные столы клали записки разнымъ винамъ, дабы каждый могъ попросить какое кому угодно. Пиво английское, до того и совсемъ небывшее въ употребленiи, но введенное въ употребленiе Граф. Анною Карловною Воронцовой, которая его любила, стало нетолько въ знатныхъ столахъ ежедневно употребляться; но даже подлые люди, оставя употребленiе русскаго пива, онымъ стали опиваться. Свечи, которыя большею частью долго употреблялись сальныя, а где въ знатныхъ домахъ и то передъ господами, употребляли вощаныя, но и те изъ желтаго воску, стали везде, да и во множестве, употребляться белыя восковыя. Роскошь въ одеждахъ все пределы превзошелъ, парчевыя, бархотныя съ золотомъ и серебромъ и шелками, ибо уже галуны за подлое почитали, и те въ толикомъ множестве, что часто гардеробъ составлялъ, почти равный капиталъ съ прочимъ достаткомъ, какого придворнаго или щеголя, а и у умеренныхъ людей онаго всегда великое число было.

Да можно-ли было сему иначе быть, когда самъ Государь прилагалъ все свое тщанiе, къ украшенiю своея особы, когда онъ за правило себе имелъ каждый день новое платье надевать, а иногда по два и по три надень, и стыжусь сказать число, но уверяютъ, что несколько десятковъ тысячь разныхъ платьевъ после нея осталось.

Мундировъ тогда, кто имелъ токмо достатокъ, кроме должности своей ненашивали и даже запрещено было въ оныхъ танцовать при дворе.

Экипажи были умереннаго съ прочимъ великолепiя, уже русскаго дела карета въ презренiи была, и надлежало иметь съ заплатою несколькихъ тысячь рублевъ Французскую, и съ точеными стеклами, чтобы шоры и лошади оной соответствовали и прочее. Однако при всемъ семъ еще очень мало было сервизовъ серебрянныхъ, да и те большая часть жалованный государемъ. Степанъ Федоровичь Апраксинъ, человекъ пышной и роскошной, помнится мне, до конца жизни своей, на фаянсе едалъ, довольствуясь иметь чаши серебрянныя, и я слыхалъ отъ Ивана Лукьяновича Талызина, что онъ первый изъ собственныхъ своихъ денегь сделалъ себе сервизъ серебренный.

противуборствiя были учинены. – Сiе есть въ разсужденiе храненiя святости брака, таинства по исповеданiи нашея веры.

Толь есть истинно, что едыный порокъ и единой проступокъ влечетъ за собою другiе. Мы можемъ положить сiе время началомъ, въ которое жены начали покидать своихъ мужей; не знаю я обстоятельствъ перваго, страннаго разводу; но въ самомъ деле онъ былъ таковъ. Иванъ Бутурлинъ, а чей сынъ незнаю, имелъ жену Анну Семеновну; съ ней слюбился Степанъ Федоровичь Ушаковъ и она отошедь отъ мужа своего, вышла за своего любовника и, публично содеявъ любодейственный и противный церкви сей бракъ, жили. Потомъ Анна Борисовна ГраФиня Апраксина, рожденная Княжна Галицына, бывшая же въ супружествiе за Графомъ Петромъ Алексеевичемъ Апраксинымъ, отъ него отошла. Я не вхожу въ причины, чего ради она оставила своего мужа, который подлинно былъ человекъ распутнаго житья; но знаю, что разводъ сей нецерковнымъ, но гражданскимъ порядкомъ былъ суженъ. Мужъ ея, якобы за намеренiе учинить ей какую обиду въ Немецкомъ позорище, былъ посаженъ подъ стражу, и долго содержался, и наконецъ велено ей было дать ея указную часть изъ мужня именiя, при живомъ муже; а именоваться ей по прежнему Княжною Голицыной. И такъ отложа имя мужа своего, приведши его до посажденiя подъ стражу, наследница части его именiя учинилась потому токмо праву, что отецъ ея кн. Борись Вас. имелъ некоторый случай у двора, а потомъ по разводе своемъ она сделалась другомъ Княгини Елены Степановны Куракиной, любовницы Графа Шувалова.

Еще Петръ Великiй, видя, что законъ нашъ запрещаеть Князь Никитъ Ивановичу Репнину вступить въ четвертый бракъ, позволилъ ему иметь метресу и детей его, подъ именемъ Репнинскихъ, благородными призналъ. Такоже Кн. Ив. Юрьевичь Трубецкой, бывъ плененъ Шведами имелъ любовницу, сказываютъ благородную женщину, въ Стокголме, которую онъ уверилъ, что онъ вдовъ, а отъ нея имелъ сына, котораго именовали Бецкимъ, и сей еще при Петре Великомъ почтенъ былъ благороднымъ, и уже былъ въ ОФицерскихъ чинахъ. Такому примеру последуя, при царствовали Императрицы Елисаветы, в............. Кн. Вас.

Влад. Долгорукова, Рукинъ, на равне съ дворянами былъ производимъ. Алексей Даниловичь Татищевъ, нескрывая холопку свою, отнявшую у мужа жену, въ метресахъ содержалъ, и дети его дворянство получили. А сему подражая, толико сихъ в.........

честь законнаго рожденiя и не закрытно содержа метрессъ, являются знатные люди насмехаться и святостью закона, и моральнымъ правиламъ, и благопристойности. И та ко можно сказать что и сiи злы, толь обыкновенныя въ нынешнее время отрыгнули корень свой въ сiе царствованiе.

Такое было расположенiе нравовъ при конце сея Императрицы, и она, скончавшись, оставила престолъ свой племяннику своему, сыну старшей своей сестры Анны Петровны, бывшей за Герцогомъ Голштинскимъ, Петру Федоровичу, государю, одаренному добрымъ сердцемъ, естли можетъ оно быть въ человеке, неимеющемъ ни разума, ни нравовъ; ибо впрочемъ онъ не токмо имелъ разумъ весьма слабый, но яко и помешанный, погруженный во все пороки, въ сластолюбие, роскошъ, пьянство и любострастiе. Сей взошедшiй на всероссiйскiй престолъ, къ поврежденнымъ нравамъ бывъ самъ съ излихвой поврежденъ, равно по природному своему расположенiю, такъ что и во все время царствованiя Императрицы Елисаветы, старались наиболее его нравы испортить, не могъ исправленiя имъ сделать.

Сей Государь имелъ при себе главнаго своего любимца – Льва Александ. Нарышкина, человека довольно умнаго, но такова ума, который ни къ какому делу стремленiя неимеетъ, трусливъ, жаденъ къ честямъ и корысти, удобенъ ко всякому роскошу, шутливъ, и словомъ по обращенiямъ своимъ и но охоте шутить более удобенъ быть придворнымъ шутомъ нежели вельможею. Сей былъ помощникъ всехъ его страстей.

Взошедши сей Государь на всероссiйскiй престолъ, безъ основательнаго разума и безъ знанiя во всякихъ делахъ восхотелъ поднять вольнымъ обхожденiемъ воинскiй чинъ. Все офицеры его Галстинскiе, которыхъ онъ малый корпусъ имелъ и Офицеры гвардiи часто имели честь быть при его столе, куда всегда я дамы приглашались. Какiе сiи были столы?

Тутъ вздорные разговоры съ неумереннымъ питьемъ были смешаны; тутъ после стола поставленный пуншъ и положенный трубки, продолженiя пьянства и дымъ отъ куренiя табаку представляли более какой то трактиръ, нежели домъ Государской; коротко одетый и громко кричащiй оФицеръ выигрывалъ надъ прямо знающимъ свою должность. Похвала Прусскому Королю, тогда токмо преставшему быть нашимъ непрiятелемъ, и униженiе храбрости россiйскихъ войскъ, состовляли достоинство прiобрести любленiе Государево; и Графъ Захаръ Григорьевачъ Чернышевъ, при бывшей пробе Российской и Прусской, взятой въ пленъ артилерiи за то что старался доказать и доказалъ, что Россiйская артилерiя лучше услужена, не получилъ за сiе Андреевской ленты, которыя тогда щедро были раздаваемы.

уверяютъ, что Александръ Ивановичь Глебовъ, тогда бывшiй Генералъ – Прокуроръ и имъ пожалованный купно и въ Генералъ-Кригсъ-Комисары, подвелъ падчерицу свою Чеглокову, бывшую после въ супружестве за Александромъ Ник. Загряскимъ, и уже помянутая мною выше Княгиня Елена Степановна Куракина была привожёна къ нему на ночь Львомъ Александ. Нарышкинымъ, и я самъ отъ нет го слышалъ, что безстыдство ея было таково, что когда по ночеванiи ночи, онъ ее отвозилъ домой по утру рано; и хотелъ для сохраненiя чести ея, а более, чтобы неучинилось известно сiе Граф. Елисавете Романовне, закрывши гардины ехать, она напротивъ того, открывая гардины, хотела всемъ показать, что она съ, Государемъ ночь переспала.

Примечательна для Россiи сiя ночь, какъ разсказывалъ мне Дмитрiй Васильевичь Волковъ, тогда бывшiй его секретаремъ. Петръ Третiй, дабы сокрыть отъ Граф. Елис, Романовны, что онъ въ сiю ночь будетъ веселиться съ новопривозною, сказалъ при ней Волкову, что онъ имеетъ съ нимъ сiе ночь препроводить въ исполненiи известнаго имъ важнаго дела въ разсужденiи благоустройства Государства. Ночь пришла, Государь пошелъ веселиться съ Княгинею Куракиною), сказавъ Волкову, чтобы онъ къ завтрему какое знатное узаконенiе написалъ, и былъ запертъ въ пустую комнату съ датскою собакою. Волковъ; не зная ни причины, ни намеренiя Государскаго, незналъ о чемъ начать писать, а писать надобно. Но какъ онъ былъ человекъ, догадливый, то вспомнилъ нередкiя вытверженiя Государю, отъ Графа Романа Ларiоновича Воронцова о вольности дворянства; седши написалъ маниФестъ о семъ. – По утру его изъ заключенiя выпустили, и манифестъ былъ Государемъ апробованъ и обнародованъ.

Нетокмо ГосуДарь угождая своему любострастiю, тако благородныхъ женщинъ употреблялъ, но и весь дворъ въ такое пришелъ состоянiе, что каждый почти имелъ незакрытую свою любовницу; а жены не скрываясь ни отъ мужа, ни родственниковъ, любовниковъ себе искали. Исчислю-ли я къ стыду техъ женъ, которыя не стыдились впадать въ такiя любострастiя? Съ презренiемъ стыда и благопристойности, иже сочиняетъ единую изъ главнейшихъ добродетелей женъ. Нетъ да сокроются отъ потомства имена ихъ а роды ихъ, да не обезчещутся напамятованiемъ преступленiя ихъ матерей и бабокъ; и тако довольствуясь описать какой былъ развратъ, подробно о любострастiяхъ ихъ, ни о именахъ ихъ не помяну; ибо въ самомъ деле съ угрызенiемъ сердца моего принуждаю себя и тутъ где необходимо должно поминать, именуя таковыхъ по причине сочиненiя сего, определеннаго сокрыться въ моей Фамилiи.

И тако развратъ въ женскихъ нравахъ, угожденiе государю, всякаго роду роскошь, и пьянство составляло отличительныя и умоначертанiя двора, а оттуда они уже некоторые разлилися и на другiя состоянiя людей, въ царствованiе Императрицы Елисаветы Петровны, а другiя разливаться начали, когда супруга сего Петра Третьяго, рожденная Принцесса Ангальтъ – Цербская Екатерина Алексеевна, взошла съ низверженiемъ его, на россiйский престолъ. Не рожденная отъ крови нашихъ государей, жена свергнувшая своего мужа возмущенiемъ и вооруженною рукою, въ награду за столь добродетельное дело корону и скиптръ россiйской получила, купно и съ именованiемъ благочестивыя государыни, яко въ церквахъ о нашихъ государяхъ моленiе производится.

Не можно сказать, чтобы она не была качествами достойна править толь великой Имперiей, естли женщина возможетъ поднять сiе иго, и естли однихъ качествъ довольно для сего вышняго сану. Одарена довольной красотою, умна, обходительна, великодушна и сострадательна по системе, славолюбива, трудолюбива по славолюбiю, бережлива, предъ – прiятельна и некое чтенiе имеющая. Впрочемъ мораль ея состоить на основанiи новыхъ философовъ, то есть неутвержденная на твердомъ камени закона Божiя, а потому какъ на колеблющихся светскихъ главностяхъ есть основана, съ ними обще колебанiю подвержена. Напротивъ– же того ея пороки суть: любострастна и совсемъ вверяющаяся своимь любимцамъ; исполнена пышности во всехъ вещахъ, самолюбива до безконечности и немогущая себя принудить къ такимъ деламъ, которыя ей могутъ скуку наводить; принимая все на себя, не имеетъ попеченiя о исполненiи, а наконецъ толь переменчива, что редко и одинъ месяцъ одинакая у ней система въ разеужденiи правленiя бываеть.

въ трактирахъ и въ неблагопристойныхъ домахъ, ничего не учившагося и ведущаго до того развратную молодаго человека жизнь; но сердца и души доброй.

Сей, вошедши на вышнюю степень, до какой подданный можетъ достигнуть, среди кулашныхъ боевъ, борьбы, игры въ карты, охоты и другихъ шумныхъ забавъ, почерпнулъ и утдвердилъ въ сердце своемъ некоторые полезные для государства правила, равно какъ и братья его. Оные состояли никому немстить, отгонять льстецовъ, оставить каждому человеку и месту непрерывное исполненiе ихъ должностей, нельстить государю, выискивать людей достойныхъ и не производить какъ токмо по заслугамъ, и наконецъ отбегать отъ роскоши, которыя правила сей Григорiй Григорьевичь (Орловъ), после бывшiй графомъ и наконецъ княземъ, до смерти своей сохранялъ. Находя, что карточная азартная игра можетъ другихъ привести въ раззоренiе, играть въ нее пересталъ; хотя его явные были неприятели ГраФы Никита и Петръ Ивановичи Панины, никогда ни малейшаго имъ зла не сделалъ; а напротивъ того въ многихъ случаяхъ имъ делалъ благодеянiя и защищалъ ихъ отъ Гневу Государыни.

Изрубившему изменическимъ образомъ брата его Алексея Григорьевича не только простилъ, но и милости сделалъ для него немецкiе указы): Онъ могъ сладитъ съ каждымъ изъ нихъ порознъ – но вдвоемъ Орловы брали надъ нимъ верхъ. Разумеется они часто сталкивались другъ съ другомъ; – когда случалосъ что Шванвичу попадалъ одинъ изъ Орловыхъ то онъ билъ множество лъстецовъ, которые тщилисъ обуздатъ его самолюбiе, никогда успiху неимiли, а напротиву того болiе грубостiю можно было снискатъ его любовъ, нежели лестъю, никогда въ управленiи непринадлежащаго ему мiста невходилъ, а естлибы и случилосъ ему за ново попроситъ, никогда не сердился, ежели ему въ томъ отказывали, никогда не лъстилъ своей Государынi, къ которой неложное усердiе имiлъ и говорилъ ей съ нiкоторою грубостъю всi истины, но всегда на милосердiе подвигалъ ея сердце, чему и самъ я многожды самовидцемъ бывалъ; старался и любилъ выискиватъ людей достойныхъ, поелику понятiе его могло постигатъ, но не токмо такихъ, которые по единому ихъ достоинству облагодiтелъствовалъ, но ни же ближнихъ своихъ любимцевъ, не любилъ инако производитъ какъ по мiрi ихъ заслугъ, и первый знакъ его благоволенiя былъ заставлятъ съ усердiемъ служитъ отечеству и въ опаснiйшiя Орлова, когда попадалисъ оба брати, – то они били Шванвича. Чтобы избежатъ такихъ напрасныхъ дракъ они заключили между собой условiе, по которому одинъ Орловъ долженъ былъ уступатъ Шванвичу и где бы ни попался ему повиноватъся безпрекословно, двоеже Орловыхъ берутъ верхъ надъ Шванвичемъ и онъ долженъ покорятъся имъ такъже безпрекословно. Шванвичъ встретилъ однажды ведора Орлова въ Трактиръ и въ силу условiя овладелъ билъярдомъ, виномъ и бывшими съ Орловымъ женщинами. Онъ однакожъ недолго полъзовался своей добычей, вскоре пришелъ въ трактиръ къ брату Алексей Орловъ и Шванвичъ долженъ былъ въ свою очередъ уступитъ билъярдъ, вино и женщинъ. Опъянелый Шванвичъ хотiлъ было противитъся, но Орловы выталкали его изъ трактира. Взбешенный этимъ, онъ спрятался за воротами и сталъ ждатъ своихъ противниковъ. Когда Алексей Орловъ вышелъ Шванвичъ разрубилъ ему палашемъ щеку и ушелъ. Орловъ упалъ; – ударъ нанесенной нетвердой рукой не былъ смертелень, – и Орловъ отделался продолжителъною болезнью и шрамомъ на щеке. Это было незадолго до 1762 г. Орловы возвысилисъ и могли бы погубитъ Шванвича, – но они не захотели мститъ ему; онъ былъ назначенъ Кронштадтскимъ комендантомъ и старанiями Орлова смягченъ былъ приговоръ надъ его сыномъ, судившемся заучастiе въ Пугачввскимъ бунте) места употреблять яко учинилъ съ Всеволодомъ Алексеевичемъ Всеволожскимъ, котораго въ пущую въ Москве язву съ собою взялъ и тамъ употребилъ его къ делу; хотя съ молоду развратенъ и роскошенъ былъ, но после никакой роскоши въ доме его невидно было; а именно домъ его отличнаго въ убранстве ничего не имелъ, столъ его не равнялся съ столами, какiе сластолюбы имеютъ; екипажи его, хотя былъ и охотникъ до лошадей и до бегуновъ, ничего чрезвычайнаго не имели, и наконецъ, какъ сначала такъ и до конца, никогда ни съ золотомъ, ни съ серебромъ платья не нашивалъ, но все его хорошiя качества были затмены его любострастiемъ; онъ презрелъ что должно ему къ своему Государю и къ двору государскому, учинилъ изъ двора государева домъ разпутства; не было почти ни одной Фрейлины у двора, которая неподвергнута бы была его исканiямъ и коль много было довольно слабыхъ, чтобы на оныя преклониться, и сiе терпимо было Государыней, и наконецъ 13 летнюю двоюродную сестру свою Катерину Николаевну Зиновьеву изнасильничалъ, и хотя после на ней женился, но не прикрылъ темъ порокъ свой, ибо уже всенародно оказалъ свое деянiе и въ самой женитьбе нарушилъ все священные и гражданскiе законы.

прiятство Государево вместо награжденiй служило. – Люди обходами не были обижаемы и самолюбiе Государево истинами любимца укращаемо часто было.

Однако понеже добродетели нетоль есть удобны къ подражанiю, сколь пороки, мало последовали достойнымъ похвалы его поступкамъ; но женщины видя его и братiй его лобострастiе, гордились и старались ихъ любовницами учиниться, и разрушенную уже приличную стыдливость при Петре Третьемъ, долгою привычкою во время случая Орловыхъ, совсемъ ее погасили; темъ наипаче, что сей былъ способъ получить и милость отъ Государыни. Не падете, но отлученiе его отъ места любовника, подало случай другимъ его место у любострастныя Императрицы занять, и можно сказать, что каждый любовникъ, хотя уже и коротко ихъ время было, какимъ нибудь порокомъ за взятые милiоны одолжилъ Россiю (о кроме Васильчикова, который ни худа ни добра несделалъ) Зоричь ввелъ въ обычай не померно великую игру; Потемкинъ властолюбiе, пышность, подобострастiе ко всемъ своимъ хотенiямъ, обжорливость и следственно роскошъ въ столе, лесть, сребролюбiе, захватчивость и можно сказать все другiе, знаемые въ свете пороки, которыми или самъ преисполненъ или преисполняетъ окружающихъ, и тако дале въ Имперiи. Заводовскiй ввелъ въ чины подлыхъ малороссiянъ; Корсаковъ преумножилъ безстыдство любострастiя въ женахъ; Ланской жестокосердiе поставилъ быть въ чести; Ермоловъ неуспелъ сделать ничего, а Мамоновъ вводить деспотичество въ раздаянiе чиновъ и пристрастiе къ своимъ родственникамъ.

– желаетъ ихъ силу умножить; она славолюбива и пышна, то любитъ лесть и подобострастiе; изъ окружающихъ ее Бецкой, человекъ малаго разума, но довольно пронырливъ, чтобъ ее обмануть; зная ея склонность къ славолюбiю, многiя учрежденiя сделалъ, яко сиропитательные домы, девичiй монастырь, на новомъ основанiи Кадетской Сухопутный Корпусъ и Академiю Художествъ, Ссудную и сиротскую казну, поступая въ томъ яко александрiйскiй архитекторъ, построющiй Фару, на коемъ зданiи на алебастре имя Птоломея царя изобразилъ, давшаго деньги на строенiе, а подъ алебастромъ на мраморе свое изваялъ, дабы, когда отъ долготы временъ алебастеръ отпадетъ, единое его имя видно было. Такъ и Бецкой, хотя показывалъ видъ, что все для славы Императрициной делаетъ, но нетокмо во всехъ проэктахъ, на разныхъ языкахъ напечатанныхъ, имя его яко перваго основателя является, но ниже оставилъ Монархине и той власти, чтобъ избрать правителей сихъ местъ, а самъ повсюду начальникомъ и деспотомъ былъ до паденiя его кредиту. Дабы закрыть cie все способы были имъ употреблены: ей льстить, повсюду похвалы гремели ей, въ речахъ, въ сочиненiяхъ и даже въ представляемыхъ балетахъ на театре, такъ что я самъ единожды слышалъ при представленiи въ Кадетскомъ корпусе балета Чесменскаго боя, что она сказала мне: 11 me loue tant, qu’enfin il me gatera. Щастлива бы была естлибы движенiя душевныя последовали симъ речамъ но несть!

Когда cie изрекла душа ея пышностью и лестью упивалась. Неменьше Иванъ Перфильевичь Елагинъ употреблялъ старанiй приватно и всенародно ей льстить. Бывъ директоръ Театру, разныя сочиненiя въ честь ея слагаемы были, балеты танцами возвышали ея дела, иногда слова возвещали пришествiе Россiйскаго Флота въ Морею, иногда бой Чесменскiй былъ похваляемъ, иногда войска съ Poccieю плясали.

быть глупымъ, представлялъ совершенное благоустройство Государства подъ властiю ея, и говоря, что онъ, бывъ глупъ, все едиными ея наставленiями и бывъ побуждаема духомъ ея делаетъ, и иногда премудрость ея нетокмо ровнялъ, но и превышалъ надъ Божiей, а симъ самымъ учинился властитель надъ нею. Безбородко ея секретарь, ныне уже ГраФъ, члень иностранной Коллегiи, ГоФмейстеръ, Генералъ Почть Директоръ и все въ разсужденiи правительства, за правило имеетъ никогда противу ея неговорить, но похваляя исполнять все ея веленiя и за cie непомерныя награждешя получилъ.

ее на новоселье где на люминацiи пишетъ: Твоя отъ твоихъ тебе приносимая; или подписываетъ на доме: щедротами Великiя Екатерины, забывая приполнить, но разоренiемъ Россiи; или давая праздники ей, делаютъ сады, нечаянныя представленiя, декорацiи, везде лесть и подобострастiе изъявляющiя.

причину ихъ щастiя, подалъ другимъ женщинамъ. Видя храмъ сему пороку сооруженный въ сердце Императрицы, едвали за порокъ себе щитаютъ ей подражать; но паче мню почитаетъ каждая себе въ добродетель, что еще столько любовниковъ непеременила.

Хотя при поздыхъ летахъ ей возрасту, хотя седины покрываютъ уже ея голову и время нерушимыми чертами означило старость на челе ея, но еще не уменьшается въ ней любострастiе. Уже чувствуетъ она, что техъ прiятностей, каковыя младость имеетъ, любовники въ ней находить не могутъ, и что ни награжденiя, ни сила, ни корысть, не можетъ заменить въ нихъ того действiя, которое младость можетъ надъ любовникомъ произвести. Стараясь закрывать ущербъ, летами приключенный, отъ простоты своего одеянiя отстала и хотя въ молодости и не любила златотканныхъ одеянiй, хотя осуждала Императрицу Елисавету Петровну, что довольно великiй оставила гардеробъ, чтобъ целое воинство одетъ, сама стала ко изобретенiю приличныхъ платьевъ и богатому ихъ украшенiю, страсть свою оказывать; а симъ не токмо женамъ но и мущинамъ подала случай къ таковомуже роскошу. Я помню, что, вошедъ ко двору въ 1768 году, одинъ былъ у всего двора шитой золотомъ краевой суконной кафтанъ, у Василья Ильича Бибикова; въ 1769 году въ Апреле месяце Императрица разгневалась на Графа Иванъ Григорьевича Чернышева, что онъ въ день рожденiя ея въ шитомъ кавтане въ Царское село прiехалъ, а въ 1777 году, когда я отсталъ отъ двора, то уже все и въ простые дни златотканныя съ шитьемъ одеянiя носили и почти уже стыдились по одному борту иметь шитье.

Не можно сказать, чтобы Императрица была прихотлива въ кушанье, но можно сказать, что еще слишкомъ умеренна; но бывшiй ея любовникъ, а оставшись всемогущимъ ея другомъ Кн. Гр. Алек. Потемкинъ, не токмо прихотливъ въ еде, но даже и обжорливъ; неосторожность Оберъ-Гофъ-Маршала Кн. Ник. Мих. Голицына приготовить ему какого-то любимаго блюдаповергла его подлогу ругательству оть Потемкина и принудила идти въ отставку, то после сего каждый разсудитъ; наследники Кн. Голицына Григорiй Никитичь Орловъ и Кн. вед. Серг. Борятинской неупотребляютъ – ли теперь все свое тщание дабы удовольствовать сего всемогущаго въ Государстве обжору и подлинно столъ Государевъ гораздо великолепнее и лучше ныне сталъ; а также дабы угодить сему другу монаршу повсюду стала стараться умножать великолепiе въ столахъ, (хотя долею оно довольно было), и отъ вышнихъ до нижнихъ болезвь сiя роскоши и желанiе лучшими вещами насытиться распространилась.

Общимъ образомъ сказать, что жёны более имеютъ склонности къ самовластию, нежели мужчины; о сей же съ справедливостью можно уверить, что она наипаче въ семъ случае есть изъ женъ жена. Ничто ей не можетъ быть досаднее, какъ то, когда докладывая ей по какимъ деламъ, въ сопротивленiе воли ея, законы поставляютъ, и тотчасъ ответъ отъ нее вылетаетъ; къ разве я немогу, невзирая на законы сего учинить. Но ненашли никаго, ктобы осмелился ответствовать ей, что можетъ яко деспотъ, но съ поврежденiемъ своей славы и поверенности народной. Дела многiя свидетельствуютъ ея самовластие: 1. Возвращенiе Марьи Павловне Нарышкиной отъ Талызина деревень, утвержденныхъ купчими и самымъ владенiемъ. 2. Дело детей Кн. Бориса Вас. Голицына о прадеда ихъ Стрешневскихъ деревняхъ, беззаконно описанныхъ; Сенатомъ-же сiе беззаконiе признано и докладомъ испрашивано было позволенiе ихъ законнымъ наследникамъ возвратить и подпись на докладе: быть по сему являлся сделать справедливое удовлетворенiе онымъ, но после изъ комнаты было истолковано, что быть по сему знаменовало: быть въ описи. Акимъ Ив. Апухтинъ докладывалъ ей по Военной Коллегiи объ отставке однаго Генералъ – Маiора, получилъ повеленiе отставить безъ чина; но какъ онъ зачалъ представлять, что законы точно повелеваютъ Генералъ – Маiорамъ давать чины при отставке; получилъ въ ответъ, что она превыше законовъ и дать ему не хочетъ сего награжденiя. Таковые примеры видимые въ самомъ Государе непобуждаютъ – ли и вельможъ къ подобному же самовластiю и къ несправедливостямъ, и стенящая отъ таковыхъ наглостей Россiя ежедневные знаки представляетъ, коль есть заразителенъ примеръ Государской.

я скажу, что не любя Сахарова, яко человека дурныхъ нравовъ (который однако, долгое время бывъ камердинеромъ ея, пользовался ея доверенностью, хотя не лучше былъ), дело его безъ разсмотренiя было отдано въ архивъ, якобы дурные правы должно было деломъ по деревнямъ наказать, въ каковомъ случае и развратный человекъ можетъ иметь справедливость, и тутъ не нравы и расположенiе судятся, но что кому принадлежитъ исключительно до всего другаго. И дело Вахмейстера о беззаконно описанныхъ у деда его Лифляндскихъ именiяхъ, призванное справедливымъ всеми департаментами сената, решенiе получило, что оныя таки отданы Генералу Брауну, за которыхъ и остаться. Графъ Романъ Ларiоновичь Воронцовъ, во все время своей жизни призванный мздоимцемъ, былъ определенъ въ наместники въ Владамiръ и не преставалъ обыкновенныя свои мздоимства производить; несокрыты оныя были отъ Государя, который токмо двоезнаменующимъ знакомъ, присылкою большаго кошелька его укорилъ. Но какъ онъ уже умеръ и раззоренiе народа дошло до крайности, тогда повелено следовать его и губернаторской поступокъ; хотя и 7 летъ раззоренье народное продолжалось, а следствiе повелено учинить токмо за два года. Таковые примеры, часто случающiеся, не подаютъ – ли подданнымъ побужденiя подобнымъ поступкамъ для пользъ своихъ подражать? Случилось мне читать въ одной книге ясный примеръ, что тщетно будеть стараться начертить верный кругъ, когда, центръ неверенъ и колеблющъ, никогда черта круга верно несойдется; и слова Св. Писанiя ясно же означающiя должность носильниковъ: учителю, исправься самъ.

Можно – ли подумать, чтобы Государь, чинящiй великiя раздаянiя, Государь, къ коему стекаются большей частью, сокровища всего государства, могъ быть корыстолюбивъ? Однако сiе есть; ибо инако я немогу назвать введенiе толь всеми политическими писателями охуляемаго обычая чины за деньги продавать; а сему есть множество примеровъ: развратный нравами и корыстолюбивый откупщикъ Лукинъ, давъ 8 тысячь двору, изъ наворованыхъ денегъ и подара его въ народное училище, чинъ капитанскiй получилъ; и Прокофiй Демидовъ, привоженный подъ висилицу за пашквили, бывшiй подъ следствiемъ за битье въ домесвоемъ секретаря Юстицъ– Коллегiи, делавшiй безпрестанно наглости и проказы, противные всякому благоучрежденнему правленiю, за то, что съ обидою детей своихъдавалъденыи въ сиропитательный домъ чинъ генералъ-маiорскiй иолучилъ, а за данiе 5 тысясь въ пользу народныхъ школъ, учинено ему всенародно объявленное черезъ газеты благодаренiе, якобы Государь не могъ полезныхъ учрежденiй завести безъ приниманiя денегъ отъ развратныхъ людей, и якобы деньгами могли ему искупаться развратные нравы. Примеръ сей еще другихъ заразительнее учинился. Чины стали все продажны, должности недостойнейшимъ стали даваться и кто более за нихъ заплатить, а и те, платя, на народе взятками стали сiе восмещать.

Купцы, воровствомъ короны обогатившiеся, болыпiе чины получали, яко Логиновъ, бывший откупщикъ, не токмо воръ по откупамъ, но и приличившiйся въ воровстве коммиссарiатской суммы, чины штатскiе получилъ; Фалеевъ, въ подрядахъ съ Государемъ взимая везде тройную цену не токмо самъ штатскiе чины и дворянство получилъ, но и всехъ своихъ прислужниковъ въ штабъ – офицеры и въ Офицеры произвелъ.

Торговля впала въ презренiе, недостойные вошли во дворяне, воры и злонравные награждены, развратность ободрена, и все подъ очами и знашемъ Государя; то можно-ли после сего правосудiя и безкорыстности отъ нижнихъ судей требовать?

знаки ея славолюбiя, ибо естлибы действительно имели пользу государственную въ виду, то учиня заведенiя, прилагали бы старанiя и о успехе ихъ, недовольствуясь заведенiемъ и уверенiемъ, что въ потомстве она яко основательница оныхъ, вечно будетъ почитаться, о успехе не радили, и видя злоупотребленiя ихъ не пресекали.

померло, а и по ныне чрезъ 20 слишкомъ летъ, мало или почти никого ремесленниковъ не вышло; во второмъ ни ученыхъ ни благонравныхъ девицъ не вышло, какъ толико, поелику природа ихъ симъ снабдила; и воспитанiе более состояло играть комедiи, нежели сердце, нравы и разумъ исправлять; изъ третьяго вышли съ малымъ знанiемъ и съ совершеннымъ отвращенiемъ всякаго повиновенiя. Зачатыя войны еще сiе свидетельствуютъ; по пристрастiю возвели на Польской престолъ Понятовскаго, хотели ему противъ вольностей Польскихъ прибавить самовластiя; взяли въ защищенiе десидентовъ, и вместо, чтобы стараться сихъ, утесненныхъ за законъ, въ Россiю къ единовернымъ своимъ призывать, ослабить темъ Польшу и усилить Россiю, – чрезъ сiе подали причину къ Турецкой войне, счастливой въ действiяхъ, но более Россiи стоющей, нежели какая прежде бывшая война, послали флотъ въ Грецiю, который божескимъ защищенiемъ победу одержалъ; но мысль въ сей посылке была единое славолюбiе. Разделили Польшу а темъ усилили Австрiйскiй и Бранденбурской домы и потеряли у Россiи сильное действiе ея надъ Польшею, прiобрели или лучше сказать похитили Крымъ, страну по разности своего климата служащую границею Россiанамъ. Составили учреждений, которыя нестыдятся законами называть, и соделанныя наместничества наполня безъ разбору людьми, съ разрушенiемъ всего перваго, ко вреду общества, къ умноженiю ябедъ и разоренья народнаго, да и за теми надзиранiя неимеютъ, исправляютъ-ли точно, по даннымъ наставлеiямъ. Испекли законы, правами дворянскими и городовыми названные, которые более лишенiе нежели данiе правъ въ себе вмещаютъ и всеобщее делаютъ отягощенiе народу Таковое необузданное славолюбiе такъже побуждаетъ стремиться къ созиданiю неисчетнаго числа и повсюду великихъ зданiй, земледельцы многою работою стали отъ ихъ земли корыстiю отвлекаемы, доходы государственные едва ли достаютъ на такiя строенiя, которые и построившись въ тягость онымъ своимъ содержанiемъ будутъ; и приватные подражая сей охоте, основанной на славолюбiи, чтобъ, чрезъ многiя века пребывающiя зданiя, имя свое сохранить, безумно кинулись въ такiя строенiя и украшенiя ихъ.

Единые отъ избытка, для спокойствiя и удовольствiя своего въ созиданiи домовъ, огородовыхъ беседахъ многiя тысячи полагають; другой изъ пышности, а третiй наконецъ, последуя вредному примеру, тоже сверхъ достатку, своего делаетъ и чтобы неотстать отъ другихъ, а всеобще находя себе спокойствiе и удовольствiе, мало по малу, въ раззоренье сей роскошью приходятъ, тяготятъ себя и государство и часто недостатокъ своихъ доходовъ лихоимствомъ и другими охулительными способами наполняютъ.

Совесть моя свидетельствуетъ мне, что все коль ни есть червы мои повествiи; но они суть непристрастны и единая истина и развратъ, въ которой впали все отечества моего подданные, отъ коего оно стонетъ, принудило меня оныя на бумагу преложить; и тако подовольному описанiю нравовъ сея Императрицы, довольно можно расположенiе души и сердца ея видеть. Дружба чистая никогда невселялась въ сердце ея и она готова лучшаго Своего друга и слугу предать въ угодность любовника своего. Не имееть она материнскйхъ чувствъ къ сыну своему, и объ всехъ за правило себе имъетъ ласкать безмерно и уважать человека, пока въ немъ нужда состоитъ, а потомъ по пословице своей, выжатой лимонъ кидать. ПримЬры сему суть: Анна Алексеевна Матюшкина, всегда и во время гоненiя ея бывшая къ ней привязана, наконецъ отброшена стала; ГраФъ Алексей Петровичь Бестужевъ, спомоществующiй ей, когда она была Великою Княгинею, во всехъ ея намеренiяхъ и претерпевшiй за нее несчастiе, при конце жизни своей, всей ея поверенности лишился и после смерти его она его бранила; ГраФъ Никита Ивановичь Панинъ, спомоществующiй взойти ей на престолъ, при старости отнятiя всехъ должностей своихъ виделъ и, можеть быть, сiе кончину его приключило; Николай Ивановичь Чечеринъ, служившiй ей совсемъ возможнымъ усердiемъ и носивший ея милость, толико наконецъ оть нее гнанъ былъ, что безвременно животъ свой окончилъ; Князь Александръ Михайловичь Голицынъ, Фельдмаршалъ, безмолвный исполнитель всехъ ея веленiй, безъ сожаленiя отъ нея умеръ, ибо хотя и известна была еще по утру о его смерти, но тотъ день весела на концертъ вышла и давъ время своему веселiю, отходя спросила любовника своего Ланскаго, каковъ Кн. Александръ Михайловичь, и получа известiе о смерти его, сделала видъ тогда за плакать, а сiе и показуетъ колико Фальшивое имеетъ сердце. Графиня Прасковья Александровна, долгое время ея любимица и другъ, наконецъ была отъ двора отогната и въ печали умерла. По сему да судитъ каждый, могутъ-ли частныя чувствовала дружбы возгнездиться по такимъ примерамъ въ подданныхъ.

– ли она веру къ закону Божiю; ибо еслибъ сiе имела, тобы самый законъ Божий могь исправить ея сердце и направить стопы ея на путь истины. Но несть, упоенна безразсмысленнымъ чтенiемъ новыхъ писателей, законъ христiанскiй хотя довольно набожной быть притворяется) ни за что почитаетъ. Коль ни скрываетъ своихъ мыслей, но оное многажды въ беседахъ ея открываются; а деянiя иначе доказуютъ, многiя книги Вольтеровы, разрушающая законъ, по ея веленiю были переведены, яко: Кандидъ, Принцесса вавилонская и прочiя, и Белизеръ Мармонтелевъ, неполагающiй никакой разности между добродетели язычниковъ и добродетели христианской, не токмо обществомъ, по ея веленiямъ былъ переведенъ, но и сама участницею перевода онаго была; и терпенiе, или лучше сказать, позволенiе противныхъ закону браковъ, яко Князей Орлова и Голицына на двоюродныхъ ихъ сестрахъ, и Генерала Баура на его падчерице, наиболее сiе доказуютъ. И тако можно сказать, что въ царствованiе ея, и сiя нерушимая подпора совести и добродетели разрушена стала.

Таковыми степенями достигла Россiя до разрушенiя всехъ добрыхъ нравовъ, о каковомъ при самомъ начале я помянулъ. Плачевное состоянiе, о коемъ токмо должно просить Бога, чтобъ лучшимъ царствованiемъ сiе зло истреблено было. А до сего дойдтить инако не можеть, какъ тогда, когда мы будемъ иметь Государя искренно привязаннаго къ закону Божiю, строгаго наблюдателя правосудiя, начавши съ себя умереннаго въ пышности царскаго престола, награждающего добродетель и ненавидящаго пороки, показующаго примеръ трудолюбiя и снисхожденiя на советы умныхъ людей, тверда въ предприятияхъ, но безъ упрямства, мягкосерда и постоянна въ дружбе, показующаго собой примеръ своимъ домашнимъ соглааемъ съ своею супругою, и гонящаго любострастiе, щедра безъ расточительности для своихъ подданныхъ и искавшаго награждать добродетели, качества и заслуги безъ всякаго пристрастiя, умеющаго разделить труды; что принадлежить какимъ учрежденнымъ правительствамъ и что Государю на себя взять, и наконецъ могущаго иметь довольно великодушiя и любви къ отечеству, чтобы составить и предать основательныя права Государству, и довольно тверда, чтобы ихъ исполнять.

изгонятся, любовь отечества возгнездится въ сердца гражданскiя, и будуть не пышностью житья и не богатствомъ хвалиться, но безпристраспемъ, заслугами и безкорыстностью. Не будугь помышлять, кто при дворе великъ и кто упадаетъ, но имея въ предмете законы и добродетель будутъ почитать ихъ, яко компасомъ, могущимъ довести ихъ и до чиновъ и до достатка.

Дворяне будутъ въ разныхъ должностяхъ съ приличною ревностью званiю ихъ; купцы перестануть стараться быть офицерами и дворянами, каждый сократится въ свое состоянiе, и торговля, уменьшенiемъ ввоза сластолюбiе побуждающихъ чужеземныхъ товаровъ, а отвозомъ россiйскихъ произведенiй, процвететъ; искуствы и ремеслы умножатся, дабы внутри Россiи соделать нужное къ пышности и великолепiю некоего числа людей.

(1) Князь Вяземскiй.

(2) Квязь Потемкинъ.