Екатерина II Великая: Передняя знатнаго боярина

ПЕРЕДНЯЯ ЗНАТНАГО БОЯРИНА.

КОМЕДІЯ ВЪ ОДНОМЪ ДЕЙСТВІИ.

Сочинена въ городе Ярославле.

Господинъ Фактотовъ, правитъ съ доверенностiю домъ Хрисанфовъ.

Действiе въ доме Хрисанфовомъ.

Театръ представляетъ великолепную комнату съ тремя входами, или большими дверьми. Въ стороне каминъ, на которомъ видны фарфоровыя вазы и статуи, надъ дверьми и по стенамъ картины, а въ комнате кресла и стулья множество.

Михайло. (Входитъ, протирая со сна глаза, и говоритъ). Лишь только я проснулся, а стукъ техъ людей уже и слышенъ, которые домъ нашъ вседневно въ осаде держать, не для того, чтобъ мы имъ должны были, нетъ; мы, бдагодаря нашей судьбе, никому не должны. Экiе люди! ни порядно умыться, ни хорошенько одеться намъ не даютъ. На самомъ разсвете, когда еще въ городе все спятъ, они къ намъ и приходятъ, и прiезжаютъ шайкою, какъ будто сговорившись; а чортъ знаетъ зачемъ? Никто ихъ желанiй перечесть не можетъ, a темъ меньше нелепыхъ прихотей. Ни мы ихъ просимъ, ни мы за ними посылаемъ, а они всегда здесь... Вотъ каково! бороды не успелъ выбрить, ни башмаковъ отъ вчерашней пыли вычистить... Не спорю, кому есть нужда, тотъ пусть себе и ходилъ бы; а то многiе душатъ насъ только для того, чтобъ после сказать: мы, дескать, у Хрисанфа были. Онъ былъ въ такомъ-то кафтане... онъ веселъ, или смутенъ... онъ съ темъ-то долго шептался... Вотъ эти-то несносны! а въ одномъ счете съ ними и те, по моему мненiю, которые намъ подтрушиваютъ, и которые, и стыдъ, и совесть забывъ, ласкаютъ, почитая даже до собакъ нашихъ... (Послушавъ у дверей къ спальне). Баринъ мой спитъ еще; да пусть отдыхаетъ; я отъ сердца здоровья ему желаю. Онъ честный человекъ; я его люблю за то и вечно служить ему хочу. Только съ ума сводитъ меня эта саранча, которая, не звана будучи, къ намъ налетаетъ и въ передней повседневно то обои мараетъ, то стулья и кресла ломаетъ, то зеркала, стекло и фарфоръ бьетъ, и, нанося нахальствомъ своимъ намъ скуку, насъ же часто бранятъ, когда не по ихъ прихотямъ делается. (Стучатся въ двери). Эй! чу! вотъ какой стукъ. Какое безстыдство! ломятся, какъ будто на кабакъ зашли! Не могутъ будто пождать, пока отопрется эта комната. А и въ передней ведь не замерзнутъ: въ камине всегда такой огонь, что и быка можно сжарить. Но прежде, нежели я ихъ впущу, замкну эту дверь, чтобъ не разбудили боярнна. (Онъ подходитъ къ противной двери, запираетъ, и ключъ къ себе беретъ). Ну, что делать, пойти имъ отворять. Ужо такъ станутъ тесниться, какъ будто бы всемъ вдругъ можно пройти. Толчковъ не боятся! Да еще и карманы въ такой тесноте не въ безопасности: часто иной, бывъ съ табакеркой, останется для легкости пустъ; а иной ошибкою вместитъ въ себя и серебряные наши шандалы, вместо своей табакерки! (Стучатся опять). Тотчасъ... тотчасъ... Ну...

Михайло, Оранбаръ, Меремида, Дурфеджибасовъ, Перидовъ, Претантена, Уртеловъ, Тефкинъ, Выпивайкова.

Все входятъ вдругъ, тесняся и упреждая другъ друга бегутъ къ противнымъ затвореннымъ дверямъ, а, видя те замкнутыя, иные ходятъ по театру взадъ и впередъ, иные садятся, иные пересматриваютъ все, что есть въ комнате, иные между собою разговариваютъ. Между темъ Михайло говоритъ:

Вотъ какъ лезутъ: какъ будто ихъ кто въ шею всехъ бьетъ. Где вежливость къ хозяину? где взаимное другъ къ другу учтивство? (Видя, что къ запертой двери они приступаютъ). Э! взяли! спасибо, что я догадался, и ихъ заблаговременно заперъ... Пойти мне теперь прибраться, чтобъ г. Фактотовъ, который до света встаетъ, меня повчерашнему за неопрятность не побранилъ. Этотъ человекъ все видитъ, и такъ прилежно за домомъ г. Хрисанфа смотритъ, что ничто отъ него не прокрадется. (Хочетъ идти, а его останавливаютъ).

Михайло. Что, ужъ и я "сударь"? Ведь я слуга, а не господинъ, и что зналъ, то вамъ сказалъ; а хотя-бъ я ведалъ и больше, то однакожъ не все бы сказывалъ. Ведь вы знаете, что у большихъ бояръ, равно какъ и при дворе, такой обычай, что и здравствуй, и прощай, и добрый день пошептомъ на ухо говорятъ.

Дурфеджибасовъ. Это мне знай: у нашъ султанъ такомъ манеромъ. Много хорошъ манеромъ у нашъ султанъ.

Дурфеджибасовъ. Я турецкъ дворянинъ. Мой бачькамъ великъ человекамъ. Онъ тамъ... онъ самъ... (размахиваетъ направо и налево рукою) и такъ, и сякомъ... и все велитъ, все поклоняемъ ему...

Периловъ. Что-жъ это значитъ? онъ тамъ... онъ самъ... и такъ, и сякомъ... и велитъ: разве онъ везде и все тамо повелеваетъ?

Дурфеджибасовъ. Да, да. Султанъ не куши безъ бачькамъ. У бачька много, очень много маленкихъ... вотъ такемъ... (показываетъ величину большихъ и малыхъ барановъ, и какъ они ходятъ) великъ... четыремъ ногамъ ходилъ... и такемъ мало, мало... и великомъ...

Дурфеджибасовъ. Бело, какъ зимамъ земля... а говори такемъ... бээ-э! бээ... бээ...

Дурфеджибасовъ. Да, да, мачка, баранамъ... Бачька баранъ... много... Султанъ не куши безъ бачька... великъ бачька...

Конечно, бачька вашъ ставитъ баранину султану?

Дурфеджибасовъ. Бачька дворянинъ знатно... и я сынъ бачькамъ...

Тефкинъ. Незадорное же доказательство турецкаго его дворянства.

Уртеловъ. Я думаю, что много турецкихъ овчаровъ въ эту счастливую войну набрано, и у насъ въ поварняхъ посуду этакiе дворяне моютъ.

Периловъ. Какiе у турокъ дворяне? Сегодня паша, а завтра уголья на кухню носятъ.

Претантена. Охо-хо-хо! кабы да скорей конецъ этой счастливой войны увидеть.

Выпивайкова. Вино и пиво такъ дорого стало, что и сказать-таки не можно. Я, кроме стола, ужъ и не пью, разве где добрые люди поднесутъ. Да полно что нонеча! и этотъ учтивый и благопрiятный обычай ныне выводится: ужъ почти нигде и не подносятъ... Правду сказать, какъ иначе и быть. Все дорого... такъ оттого-то все добрые обычаи и переводятся. А причина всему... какъ ни говори... причина всему война... все, то и знай, накладки... а на что?.. все на вино да на пиво... Что бы диковинки, пусть на воду накладывали... а вино-бъ хотя и не замали. Вино добрая вещь, оно веселитъ сердце человеческое... Я, право, безъ него сокрушусь и жить не могу.

Претантена. Ахъ, мать моя! ужасть! что ты говоришь! какъ на воду накладки делать! Разве ты не умываешься?

Выпивайкова. Изредка! Да это только такъ говорится.

Претантена. Вотъ это правда, что городъ пустешенекъ сталъ. Насилу вечеркомъ соберешь партiю въ карты поиграть. Целый день ездишь, ездишь, и ни одного офицера на улице не встретится, ужъ не говоря -- молодого. Пусто, очень везде безъ нихъ пусто; а причиною тому война.

Давно бы это миновалось, еслибъ война-то была ведена какъ надлежитъ.

Меремида. Это правда, батька! Мое и женское дело, да и я вижу, что можно было войну-то инако... да и получше вести. Спросите-тка у господина Оранбара: вчера въ компанiи, где и я была, онъ какъ поразсказалъ, какъ бы быть-то надлежало, такъ уши вянутъ! Говоритъ, какъ книга! Не выкинешь словца!

Оранбаръ. Oh! madame, que dites-vous? Пожалуй, сударикъ, здесь молчанiи. Здесь, вы знаваете, и двери слушаетъ и говорятъ.

Меремида. Да для чего не говорить, батька! Ведь...

Оранбаръ. Oh! madame, я говори вамъ. L'êvidence, l'êvidence, messieurs, est une belle chose; cela est couvainquant.

Те-жъ и баронъ фонъ-Доннершлагъ.

Баронъ. Hoi's der Неnker! was für schöne Compagnie! Здоровы, мои господа и госпожи.

Тефкинъ. Здравствуй, господинъ баронъ фонъ-Доннершлагъ; все-ли вы въ добромъ здоровъе?

Баронъ. Bce, славь Богъ! Что вы здесь делаете?

Уртеловъ. Мы ждемъ, сударь, всякiй съ своимъ дельцомъ, когда проснется господинъ Хрисанфъ.

Баронъ. И дами такъ долго ожидаютъ! Hoi mich der Kukuck, это неучтиво. У насъ, въ немецко земли, это не водятся! Ich schwöre Ihnen, дамъ везде дверь открывайся.

Меремида. Да намъ здесь нескучно, мы между собою разговариваемъ.

Периловъ. Ну, господинъ Оранбаръ, какъ же бы надлежало войну-то вести?

Баронъ. Какъ война вести? Кто? Оранбаръ о войне говорить хочетъ? Онъ? dass dich der schwere Noth! Онъ про то ничего не смыслитъ; онъ, я думаю, и перочинны ножикамъ драсся не умеетъ.

Monsieur le baron, я драсся не умей потому, что я драсся на желай.

Выпивайкова. Какiе это безтолковые! какъ они языкъ-атъ нашъ коверкаютъ! лихая бы имъ боль за это! Къ намъ же прiедутъ, да насъ же, проклятые, и пересужаютъ! Михайлушка, сделай милость, достань мне, если можно, чарочку водки: въ горле у меня, право, засохло.

Михайло. Кто, сударыня, такъ рано водку пьетъ! Я еще и самъ не пилъ.

Выпивайкова. Да мое такое обыкновенiе! (Михайло уходитъ).

Баронъ (ударяя по плечу Оранбара). Вы, французы, обо всемъ всегда говорить хотить; вы весь светъ по своему переделать желаитъ. Verfluchte Gewohneit der Franzosen! Всего того, чего у нихъ не водится, то дурно, то непристойно. А зачемъ же, если у нихъ дома такъ хорошо, они по всему свету ездятъ хлебъ себе доставить, браня техъ, чей хлебъ они кушатъ?

(Между темъ какъ мужчины говорятъ, женщины пересматриваютъ фарфоръ, и все, что въ комнате есть, перебираютъ).

Баронъ. Да, я здесь. Да я человекъ военный, и ничего делать не желаю. А ты зачемъ сюда прiехалъ?

Оранбаръ. Нетъ, monsieur; ви тотчасъ узнай изволитъ. Я пришелъ сюда затемъ: я буль въ свой земля, и думалъ тамо, что здесь все ходитъ эдаки... (онъ показываетъ, какъ ходятъ на четверенькахъ). Я добро человекъ, сердца хорошо, много знай, много читай; я и пошоль сюда, дабы поднять всехъ вамъ на два нога, и для того сочиниль l'êvidence и принесъ сюда; это сильно demonstratio, что лучше ходи на две ноги, а не какъ на четыре, такъ буди пригожа, лица видна, а эдакъ на четыре ходить, шей вытянать, гордо и борода болелъ будитъ. Это êvidence, messieurs, êvidence! Мой прожекъ хорошо и не трудно. Онъ немножко все, что прежъ делано, испортитъ; все такъ ново делать безделись.

Тефкинъ. Великую онъ намъ, прiехавъ сюда, честь сделалъ. Конечно, съ ума этотъ мужикъ сошелъ!

Уртеловъ. И я такъ думаю. Хоть онъ и говоритъ, что много знаетъ, только это видно, что неправда. Какъ можно вздумать, что люди на четверенькахъ ходятъ! По-моему, онъ самъ въ наставленiи нужду имеетъ.

Периловъ. Ну, сударь, мудрецъ французскiй, а война-то почему не такъ ведена?

Баронъ. Вамъ прощалигъ, вамъ любъ такое слышеть, чему после смеятца. O! die Bösewichter!

Периловъ. Дайте ему говорить, господинъ баронъ.

Оранбаръ. Oh! monsieur, le tout avec l'êvidence! Хоть здесь говоритъ страсни... однакъ вамъ скажу,-- надобни била нацинаитъ par raser la campagne.

Периловъ. Перескажите намъ по-русски. Я, право, по-французски не разумею.

Периловъ. Брить поле? у насъ траву косятъ косою. Разве во Францiи такой недостатокъ, что бритвою бреютъ траву?.. да и какъ бритвою брить?

Оранбаръ. Ah! monsieur, c'est une faèon de parler, pour parvenir à l'êvidence, такъ, напримеръ, говори...

Оранбаръ. Хто это слыхалъ? ити прямо на турки! жди турки! не ходи на турки... онъ самъ пришолъ... меньше труда. Башмакъ дороги... кожи надо купи... денги дай... это худо... денги береги... береги денги... Такъ мой разсуждай... такъ наши во Францiи разсуждай...

Баронъ. Ха! ха! ха! dass dich der Tausend Teufei hol! -- не ходи къ туркамъ, чтобы башмаки не протопчили! ха! ха! Das war raisonirt!.. (Ударя француза по плечу). Однако, mon cher, турки очень битъ!

Оранбаръ. Нашто турка бить... турки человеки... не нады человеки бити...

Меремида. Да какъ ихъ не бить, когда они сами задрали?

Оранбаръ. Но надобни; а попроси мирисся турокъ... но даваитъ денги... наша Франси попроси... оно поможе мирися.

(Въ сiе время Претантена уронитъ изъ рукъ фарфоровую кушу и разобьетъ, говоря: Ахъ! Ну... нетъ, ничего!).

Баронъ. Береги кукла, сударыня! береги денга! Ведь и это денги стоить. Убытка хозяинъ! (Прочiе все громко хохочутъ).

Все прочiе, господинъ Фактотовъ (Когда Фактотовъ входитъ, то все ему кланяются, подбегая, и онъ имъ самъ соответствуетъ).

Г. Фактотовъ. Чему вы такъ много и такъ громко смеетеся?

Уртеловъ. Баронъ фонъ-Доннершлагъ насъ насмешилъ, милостивый государь.

Периловъ. Могу-ли я молвить слово наедине съ его высокопревосходительствомъ?

Тефкинъ. И мне крайняя нуждица поговорить съ нимъ.

Претантена. Велите отворить дверь: я идти къ нему хочу.

Выпивайкова. Меня, батька мой, и целый день изъ дому не выживете; я хоть до полуночи здесь, не пивши не евши, просижу, а таки господина Хрисанфа дождуся.

Уртеловъ. Меня, милостивый государь, прежде всехъ пустите; я для самого его сюда прiехалъ, чтобъ ему въ осторожность нечто донести.

Баронъ. Я чужестранецъ, здесь проживаю, пустите меня къ нему... мне надо объяснени съ господиномъ Хрисанфомъ. Ich schwöre Ihnen das uicht mehr auszuhalten.

Оранбаръ. A я сюда изъ Франци пришелъ, чтобъ. все дурно исправи... Monseigneur Хрисанпи долзно говори со мною, когда люби свое государство.

Дурфеджибасовъ. Бачька мой великамъ человека! я сынъ бачькамъ... давай мне ключа, я самъ прямо ходила...

(Они все сiе скоро, живо, иные вместе, а иные другъ за другомъ говорятъ).

Г. Фактотовъ. Я всемъ вамъ ответствовать бы радъ; но вы все вдругъ почти говорите, то я и разслышать не могу.

Все (вдругъ, и каждый своимъ языкомъ говорятъ). Я господина Хрисанфа видеть хочу, мне нужда говорить съ нимъ.

Г. Фактотовъ. Не изволите-ли согласиться говорить одинъ за другимъ, чтобъ я могъ узнать ваши желанiя, и, записавъ, доложить господину Хрисанфу, который после, увидя ваши нужды, и переговоритъ съ вами.

Баронъ. Я баронъ, баронъ фонъ-Доннершлагъ, у меня шеснатцать дедушки и шеснатцать бабушки въ фамильно реестре, и все знатны дворянство, такъ я перво хочу...

Дурфеджибасовъ. Я турецкъ дворянинъ... Султанъ безъ бачька не кушай... у бачька много бээ! бээ! я перво ступай...

Претантена. Неужто здесь забывается учтивство въ разсужденiи женщинъ? Что ужъ это, и къ дамамъ консидерацiи нетъ! Кажется, мне надлежитъ напередъ идти...

Меремида. А я что? Ведь и я то же, матка моя, право имею, какое и вы; да къ тому и нужда моя и времени не терпитъ...

Выпивайкова. Хорошо, хорошо! а старухамъ отъ васъ и места нетъ! Кажется мне, я постарее васъ; хоть бы уже лета-то почтили да пустили бы меня впередъ; еще кроха во рте сегодня не бывала... где мне васъ натощакъ переждать...

Уртеловъ. Что вамъ ее слушать! Меня, пожалуйте, впустите. Я за собственнымъ господина Хрисанфа деломъ здесь. (Говоритъ будто на ухо, однако слышно). Ему надобно знать, что вчера въ трактире про него говорили; хмель ведь говоритъ правду.

Периловъ. Я никакъ доле ждать не могу: у меня есть кое-какiя любовныя дела.

Тефкинъ. Мое дело въ третьей апелляцiи уже скоро решатъ; пожалуй, не дай разориться, и выслушайте хоть вы. Вотъ краткiй экстрактецъ у меня въ кармане.

Г. Фактотовъ. Сердечно бы желалъ я всехъ васъ выслушать и вамъ помочь; но можно-ли это исполнить, когда вы другъ другу речь перебиваете и одинъ другому не даете времени выговорить? Пожалуйте, имейте терпенiе. Я охотно поодиночке каждаго изъ васъ выслушаю. Прошу только техъ, до которыхъ не дойдетъ еще очередь, выйти въ другую комнату или подале гораздо отойти, пока съ однимъ переговорю; а инако я принужденъ буду оставить васъ всехъ, противъ желанiя моего. (Выпивайковой) Пожалуйте сюда, сударыня...

Меремида и Претантена (вместе). Пьяницу прежде насъ слушать хотятъ! Возможно-ли это сносить!

Г. Фактотовъ. Пожалуйте, сударыни, оставьте насъ съ нею; я и съ вами говорить буду, а инако въ целый день сегодня мы не разделаемся. Извольте сесть между темъ.

(Все удаляются подале, иные садятся, иные прохаживаются въ дали театра).

Выпивайкова. Спасибо, батько мой, что ты-таки призрилъ мою старость и бедности моей не оставилъ...

Г. Фактотовъ. Какую, сударыня, имеете вы до господина Хрисанфа нужду?

Выпивайкова. А вотъ, батька мой, такая-то моя нуждица, Будучи въ деревнишке своей, услышала я, что господинъ Хрисанфъ намъ, беднымъ и неимущимъ вдовамъ, раздаетъ къ празднику деньги: такъ и я притащилась, чтобъ и мне пожаловалъ милостыню. Ныне такъ все дорого, что ни винца, ни сахарцу купить не на что. Да еще пожалуй, попроси господина Хрисанфа, чтобъ приказалъ имяшко мое вписать въ богадельню...

Г. Фактотовъ. Въ богадельню! Да ведь у васъ деревня есть, какъ вы сами сказали; такъ зачемъ вамъ въ богадельню?

Г. Фактотовъ. Не грешно-ли будетъ, если темъ у настоящихъ нищихъ вы отнимите место и пропитанiе?

Выпивайкова. Ахъ, батька!.. какой ты злой человекъ! жаль тебе стало и того, что у меня рубликовъ десятокъ прибудетъ... Что я тебе, бедная, сделала?

Г. Фактотовъ. Напрасно вы такъ слова мои принимаете; я въ требованiи вашемъ отнюдь вамъ не помешаю. Извольте этого искать, только вамъ долженъ то объявить, что богадельни не у господина Хрисанфа въ правленiи, и вы просите о томъ, где оне ведомы.

Выпивайкова. Да хоть изъ раздаточныхъ-то денегъ пожалуете-ли мне что-нибудь?

Г. Фактотовъ. Велика-ли ваша деревня? скажите правду; я ведь выправлюсъ.

Выпивайкова. Душъ сто, а не больше... Да вино-то и сахаръ весьма дороги...

Г. Фактотовъ. Раздаточныя деньги ныне все вышли. А вамъ, сударыня, какъ полно не стыдно что просите милостыни, имея свой достатокъ. Лучше не пить вина и не кушать сахару, нежели такъ таскаться и у неимущихъ, докукою своею, отнимать пропитанiе.

Выпивайкова. Вотъ еще какой чортъ! Хозяинъ жалуетъ, а дворецкiй отказываетъ! О, времячко! времячко! и хлеба куска не выпросить!

Г. Фактотовъ. Старая пословица: говорить правду, такъ терять дружбу!.. Прощайте, сударыня.

Выпивайкова Эдакая диковинка! и полакомиться не можно. Вино дорого, сахарная закуска и того дороже! Охо! охо! то-то развратныя времена.

Г. Фактотовъ (Претантене). А ваше, сударыня, дело въ чемъ состоитъ?

Претантена. Мужъ мой умеръ. Я прiехала къ господину Хрисанфу просить себе награжденiя.

Г. Фактотовъ. Да разве не видали вамъ той суммы, которую изъ казны вамъ дать приказано?

Претантена. Я хотела ее умножить, и для того сделала изъ нея банкъ, и первый Сетелева банкъ сорвалъ. Теперь мне жить нечемъ. Пустите меня къ господину Хрисанфу; я попрошу его, чтобъ онъ опять мне денегъ выходилъ. Где-жъ намъ просить?

Г. Фактотовъ. Я не думаю, чтобъ господинъ Хрисанфъ въ силахъ былъ въ другой разъ доставить вамъ награжденiе.

Претантена. Ахъ, батюшка! какое это неучтивство отказывать даме! Вы жить не умеете!

Меремида. Воля ваша, да долго-ли мне будетъ ждать? ужъ мое терпенiе прошло!

Претантена. Какой это грубый человекъ! Ему, я чаю, кажется, что мне и ничего ужъ давать не надлежитъ, коли одинъ разъ дано! Да полно каковъ попъ, таковъ и приходъ. Вотъ ныне светъ каковы хоть пять мужей погреби, такъ ничего не выпросишь!

Меремида. Неужли вы еще не переговорили? Послушайте и меня...

Г. Фактотовъ (Меремиде). Можно-ли васъ поздравить, сударыня? Я чаю, вы уже вышли замужъ, за того жениха, о которомъ вы сказывали, что за васъ сватается. Помнится, что тогда мы помогли вамъ собрать приданое.,

Тефкинъ. Да какъ не смеяться! этого жениха, за котораго она будто шла, и тогда уже года два на свете не было.

Г. Фактотовъ. Такъ почто-жъ было собирать приданое?

Меремида. Исходательствуйте мне дозволенiе постричься, и дайте мне вкладу въ монастырь.

Г. Фактотовъ. Вы постричься хотите? Не такiе ваши глаза, чтобъ въ пустыне вамъ жить! это новый родъ приданаго. Сверхъ того, бывъ обманутъ однажды, не могу уже я докладывать объ васъ господину Хрисанфу.

Меремида. Куды какое великое, я чаю, дело, что однажды выпросила я у васъ приданое! Откуда-жъ мне было взять? ведь я не украла.

Г. Фактотовъ. Подобные обманы весьма съ кражею смежны.

Меремида (отходя декламируетъ следующiя слова:)

Во мне страдаетъ духъ, въ напастяхъ сердце рвется.

Превратенъ ныне светъ, такъ должно-ль въ немъ робеть?

(Ухвативъ за руку Претантену, уходятъ).

Уртедовъ (г-ну Фактотову). его. По этому можетъ онъ преданныхъ себе отличить отъ непрiятелей.

Г. Фактотовъ. Да какая въ томъ господину Хрисанфу нужда?

Уртеловъ. Какъ, въ этомъ будто нужды нетъ!.. Однако, милостивый государь, я надеюсь, что господинъ Хрисанфъ, вспомня мои услуги, не оставитъ моей просьбы...

Г. Фактотовъ. Да въ чемъ она состоитъ, сударь?

Уртеловъ. Я большимъ не утруждаю: знаю, что много докучныхъ и безъ меня; я только трехъ маленькихъ безделицъ прошу.

Уртеловъ. Пожаловали-бъ мне только деревнишку, да чинишка съ жалованьемъ, да сколько-нибудь деньжонокъ на обзаваживанiе.

Михайло. Государи мои, баринъ мой уехалъ уже съ задняго крыльца, и приказалъ васъ всехъ просить, чтобъ вы на него не погневались, что сегодня васъ видеть онъ не можетъ: по него прислано было изо дворца, чтобъ онъ скоро съ делами туда былъ. (Фактотову) (Г. Фактотовъ хочетъ идти, но около его Оранбаръ, баронъ фопъ-Доннершлагъ, Дурфеджибасовъ, Периловъ, Уртеловъ, Тефкинъ и Выпивайкова, отступя, делаютъ кругъ, и всp3; вдругъ, не выпуская его, говорятъ).

Периловъ. Мясоедъ проходитъ, а мне жениться на госпоже Трихтиной до техъ поръ нельзя, доколе съ мужемъ ея не разведутъ; я всякiй день затемъ здесь таскаюсь, чтобъ только попросить...

Оранбаръ. Ви не смысле, что не слушай l'êvidence; ви мне надобъ слушай, я добро въ карманъ привезъ... безъ мене нетъ добро... все светъ несмысли... я одинъ все знай...

Дурфеджибасовъ. Я турецкъ дворянинъ. У бачька много бээ! бээ! Мне дай земель... дай деньга... дай люда, чина, баранъ, кони, корова, птичка... и всяко животъ...

Баронъ. Я знатной и старой дворянство, Gott soil mich strafen, es ist erbärmlich! ничего нетъ. Я всемъ хочу казать, что драться умею со всеми, и одинъ на одинъ; прошу прежде за проектъ мой деньги...

Тефкинъ. Что вы слушаете этихъ безтолковыхъ немцевъ? Помогите мне, дело мое въ третьей апелляцiи скоро решится; вотъ маленькiй экстрактикъ... (Суетъ въ руки пукъ великiй бумагъ).

Уртеловъ. За все мои господину Хрисанфу услуги и сказанныя ему осторожки, и за все, что я ему доносилъ, что объ немъ люди говорятъ, и что, по моему мненiю, объ немъ думаютъ, неужель я останусь безъ награжденiя...

Выпивайкова. Хоть ты съ господиномъ Хрисанфомъ сто разъ уходи, какъ воля ваша, но я до утра васъ обоихъ здесь ждать стану.

Г. Фактотовъ (вертясь между ими, говоритъ). Пожалуйте, выпустите меня. Господинъ Хрисанфъ меня спрашиваетъ. Пустите, перестаньте здесь шуметь. Всехъ васъ удовольствовать мудрено; однако я стараться стану, чтобъ справедливость показана вамъ была.

Выпивайкова (Михайле). Что-жъ ты, Михайлушка, не поднесъ мне, бедной, чарки водки. Я давеча у тебя еще просила, а безъ нея, право, не выйду; не могу, батька.

Михайло. Тотчасъ! (Уходя). Добро, я тебя выживу; да и самъ между темъ выпью.

Выпивайкова Выпивши чарку водки, подожду-таки я здесь до обеда. Авось назадъ прiедутъ, такъ поклонюсь; а после поеду домка въ три, да поразскажу, что здесь видела: такъ и тамъ что-нибудь попадется. Въ первомъ скажу, что здесь происходило; въ другомъ, коли упомню, такъ все, что слышала... а и забудется, такъ дополнить можно... а въ третьемъ поплачу да пожалуюсь на Хрисанфа и на всехъ его домашнихъ. Я ведь ведаю, что тамъ его не любятъ; такъ авось-либо за то что-нибудь и дадутъ. И если что попадется, то поеду купить винограднаго винца, да сахарцу заесть. A коли и не дадутъ ничего, такъ еще съезжу разбить две свадьбы, да одну составить; туда меня ждутъ, и на сердце у меня это лежитъ... После, если успею, то вотрусь какъ-нибудь и въ бесовскiя сени маскараднаго дома, чтобъ видеть, какъ одеты барыни, которыя туда входятъ и оттуда выходятъ. И это надобно, чтобъ завтра было что поразсказать той благодетельнице, къ которой колобовый пирогъ повезу. А! да вотъ Михайло...

Выпивайкова, Михайло съ двумя чарками водки, а другой слуга со щеткою, что полъ метутъ. Михайло подноситъ одну Выпивайковой, а другую самъ пьетъ.

(принимая чарку). Благодарствую, мой батька. Да что у васъ такъ чарочки-то малы?

Михайло. Не погневайся, сударыня; пожалуй, изволь теперь выйти: надобно здесь очистить, такъ вамъ пыльно будетъ. Ну, делай свое дело.

Выпивайкова. Ахъ, батька мой, неужто ты выгнать меня хочешь? Ведь я дворянская жена, и хочу посидеть еще здесь. (Слуга мететъ, и старается ее выжить, но не делая ей большой обиды).

Оставь насъ, сударыня: право, комнату прибрать надобно; разве вы хотите, чтобъ мы бранены были?

Выпивайкова (другому слуге). Тфу, батька, какъ ты пылишь! Чортъ васъ, проклятыхъ, возьми и съ хозяиномъ! Я его завтра въ одномъ доме увижу, куда онъ частехонько ездить, да и пожалуюсь ему, какъ вы неучтиво съ людьми обходитесь...

Михайло. Вотъ еще какая барыня! сидитъ между слугъ, мешая имъ отправлять ихъ дела, да за неучтивость и пеняетъ! Смотри, чтобъ между сора не вымести иногда и алмаза, выметай бережно; иногда и то случится, что между пыли и драгоценныя попадаютъ вещи, подобно какъ и между вышедшими теперь отсюда бываютъ и такiе, кои не съ пустяками, но отъ крайней приходятъ сюда нужды. Кто проситъ справедливаго, я радъ тому обои двери отворить. Помогать достойнымъ людямъ есть каждаго гражданина долгъ. (Къ партеру) Не правда-ли это, господа? Но вы мне не ответствуете, бывъ однакожъ моего мненiя: такъ, по крайней мере, въ знакъ вашего согласiя, побейте немножко въ ладони.