Екатерина II Великая: Начальное управление Олега

Въ семъ историческомъ представленiи более есть исторической истины, нежели выдумки, ибо исторiя повествуетъ, что "при конце жизни великаго князя Рюрика, когда былъ вельми боленъ и началъ изнемогати, видевъ сына своего Игоря во младыхъ летахъ, отдалъ княженiе и сына своему шурину Олегу, князю урманскому". Олегъ, по сему определенiю Рюрика, въ самомъ деле былъ дядя и дядька Игоря.

Въ "Запискахъ касательно Россiйской исторiи", подъ заглавiемъ "Великiй князь Игорь I", включено, что "Олегъ началъ опекунское свое управленiе объездомъ областей русскихъ: пришедъ на место, где реки Москва, Яуза и Неглинная соединяются, построилъ малый градъ, назвалъ его Москва, и далъ его во владенiе единому изъ своихъ свойственниковъ".

Основываясь на сей истине, заложенiемъ Москвы начинается первое действiе. Тутъ къ Олегу приходятъ присланные отъ Кiевлянъ съ жалобами на Оскольда. Въ "Запискахъ касательно Россiйской исторiи" написано о сихъ жалобахъ тако: "Писатели думаютъ, что причину къ тому подало то, что Оскольдъ во время своего похода въ Царьградъ принялъ веру христiанскую, что, узнавъ, Кiевляне, донесли Олегу, жалуяся, что Оскольдъ безъ ведома великаго князя крестился и хочетъ переменить народную веру. И такъ Олегъ темъ паче побужденъ ехать въ Кiевъ, что онъ съ Севера, Запада и Полудня имеетъ уведомленiе о крещенiи родственниковъ его Гаралда, короля датскаго, и Бориса, царя болгарскаго, такожде Борзивоя, князя чехскаго; въ самомъ деле крещенiя сiи происходили прежде, после и около того времени, о чемъ свидетельствуютъ выписки изъ исторiи техъ народовъ, кои къ "Запискамъ касательно Россiйской исторiи" припечатаны.

Второе действiе начнется проходомъ Угровъ мимо Кiева, и въ то же время Игорь съ Олегомъ съедутся; тутъ отъ исторiи отступлено, понеже Игорь малъ бе, когда Олегъ сменилъ Оскольда, следовательно жениться не могъ, но бракомъ сочетался съ Прекрасою уже несколько летъ спустя, въ Кiеве. Оскольдъ убить былъ при смене, но здесь онъ уходитъ къ Уграмъ; по смене Оскольда, Олегъ и Игорь въедутъ въ Кiевъ, куда и Прекраса перевезена.

Третье действiе открывается свадебнымъ нарядомъ Прекрасы, и почти все действiе сiе занимается древнимъ обрядомъ, при свадьбе наблюдаемымъ. Въ конце онаго Олегъ сбирается ехать въ Царьградъ, что сходственно съ исторiею, такъ равномерно, какъ число людей и судовъ, съ нимъ бывшихъ; при отъезде Олегъ наречетъ Прекрасу Ольгою, и сiе обстоятельство съ исторiею сходно.

Въ четвертомъ действiи Олегъ предъ Царьградомъ заключаетъ славный миръ; сiе происшествiе слово отъ слова почти взято изъ исторiи россiйской и другихъ земель, где о томъ точно упоминается.

Въ пятомъ действiи нимало не отступлено отъ исторiи, ибо Олегъ действительно имелъ свиданiе съ Восточнымъ императоромъ Леономъ; равнымъ образомъ и кончится сiе историческое представленiе согласно съ исторiею темъ, что Олегъ щитъ Игоревъ укрепляетъ на Ипподроме.

Олегъ, князь урманскiй, дядя и дядька Игоря.

Игорь, князь великiй северной и южной Россiи.

Стемидъ, Лидулъ } кiевляне, присланные съ жалобою на Оскольда.

Рагуилъ, военачальникъ при войскахъ князя Олега.

Мастигофоръ, начальникъ надъ играми и зрелищами.

Добрынинъ. За своими ли делами вы сюда пришли, или за государевыми?

Стемидъ. Славяне, живущiе по Днепру, утесняемы бывше отъ Козаръ, кои обладали градомъ Кiевомъ и прочими около лежащими областьми, брали съ нихъ дань тяжкую и требовали сверхъ того всякiя поделiя, ихъ изнуряющiя, прислали къ князю великому Предные мужи просити, да пошлетъ къ нимъ сына или свойственника князя княжити...

Добрынинъ. Сiе я донесъ князю великому, и Рюрикъ далъ имъ Оскольда, пасынка своего, и войски съ нимъ отпустилъ.

Рулавъ. И Оскоiьдъ, отъезжая, выпросилъ у князя великаго позволенiе идти ко Царюграду, и получивъ, собралъ войски, пошелъ на Полдень.

Лидулъ. Да, сперва къ Смоленску, и отъ Смоленска по Днепру на судахъ къ Кiеву, повоевавъ Козаръ.

Въ Кiеве Оскольдъ умножилъ войски Варягами и Славянами, кои ушли изъ Новагорода, имелъ войну съ Польшею и Древлянами...

Добрынинъ. На Грекъ успехи его не соответствовали вооруженiю.

Стемидъ. Онъ ходилъ на Грекъ по Днепру, спустился на лодiяхъ и иныхъ судахъ числомъ до двухъ сотъ по Черному морю ко Царюграду.

Лидулъ. Онъ къ тому выбралъ время довольно удобное, ибо царь греческiй тогда ходилъ съ войсками на Срацынъ, и дошедъ до Черныя реки, епархъ, оставленный въ Цареграде, послалъ къ царю весть, что Руссы идутъ на Царьградъ; услыша сiе, царь возвратился.

Стемидъ. Оскольдъ же съ Поляне, вшедъ внутрь протока изъ Чернаго въ Средиземное море, кораблями Царьградъ обступилъ.

Лидулъ. Царь же, возвратясь, едва могъ во градъ войти.

Стемидъ. Греки помощи къ обороне тогда уже себе не чалiи; но къ утру возстала буря, которою разбросало наши корабли по берегамъ и мелямъ, такъ что малое число домой возвратилось.

Лидулъ. Да. Однако Оскольдъ съ остаточными пришелъ въ Кiевъ, откуда вскоре походъ имелъ на Печенегъ, а после того усмирилъ Кривичъ.

Отъ кiевлянъ къ князю великому Рюрику съ жалобами на князя Оскольда.

Добрынинъ. Рюрикъ уже скончался, и Руссiя по наследству досталась сыну его Игорю; но понеже младъ есть, то делами гражданскими и военными управляетъ по завещанiю Рюрика дядя и дядька Игоря, Олегъ, князь урманскiй.

Рулавъ. Олегъ мужъ мудрый и воинъ искусный и храбрый.

Добрынинъ. Онъ началъ опекунское свое управленiе объездомъ областей русскихъ и во многихъ местахъ закладываетъ города.

Рулавъ. И на семъ месте, где реки Смородина, или Москва, Яуза и Неглинная соединяются, онъ намеренъ сегодня еще заложить городъ.

Стемидъ. Мы дорогою все сiе сведали, что вы намъ разсказываете. Донесите ему о нашихъ нуждахъ.

Добрынинъ. Дождитесь его здесь; вы его тутъ сами увидите, къ нему доступъ не труденъ. Васъ по именамъ какъ зовутъ?

Жрецы съ огнемъ и съ первымъ камнемъ для закладыванiя Москвы. Олегъ, Добрынинъ, Рудавъ, Стемидъ, Лидулъ, Радмиръ, вельможи, народное множество.

Первый жрецъ (Олегу). Чтобъ камень сей класть во основанiе града, потребно теперь знать, какъ князь Олегъ велишь назвать сей градъ?

Олегъ. Да именуется сей градъ Москва; для устроенiя же определяю въ немъ начальникомъ свойственника моего Радмира.

Радмиръ. Съ усердiемъ стараться буду выполнить твою волю, милостивейшiй государь.

Второй жрецъ. По всемъ приметамъ, сей градъ будетъ некогда обширенъ и знаменитъ.

Олегъ. Не всегда веру подавать можно приметамъ, оне обманчивы.

Первый жрецъ. Однако дождь шелъ отъ заката солнечнаго во всю нощь, при восходе же видны были стаи разныхъ птицъ, кои слетелись отовсюду и сели на луга, где клевали непрестанно насекомыхъ, выходящихъ отъ мокроты изъ подземныхъ своихъ жилищъ.

Второй жрецъ. Дождь хотя значить богатство, изобилiе, но великое разлитiе оказываетъ затрудненiе; стаи птицъ родовъ разныхъ знаменуютъ, что сiе место служить имеетъ народнымъ убежищемъ и соединенiемъ во времена опасныя.

Олегъ. Хорошо. Въ добрый часъ приступимъ къ начальному созиданiю.

Первый жрецъ. Орелъ летитъ чрезъ градъ сей не понапрасну.

Стемидъ. О, коль прiятно видеть, что здесь держатся древняго обычая!

Добрынинъ (Стемиду). Разве у васъ оный переменяютъ?

Стемидъ. Отъ того возстало народное роптанiе.

Добрынинъ (Олегу). Здесь находятся присланные отъ Кiевлянъ съ жалобами; когда тебе угодно будетъ ихъ выслушать?

Олегъ (Радмиру). (Жрецы и народъ уходятъ).

Олегъ. Кiевляне! въ чемъ состоятъ ваши требованiя?

Стемидъ. Мы присланы отъ Кiевлянъ тебе, государю, объявить, что князь Оскольдъ переменяетъ у насъ во многомъ древнiе обычаи безъ ведома твоего; отъ того въ народе раждается подозренiе, что Оскольдъ во время своего похода на Царьградъ едва не присталъ ли къ тамошнему закону и обряду.

Лидулъ. У насъ много было пленныхъ Грекъ, съ которыми непрестанно беседовалъ; возвратясь же въ Кiевъ, освященныхъ холмовъ и храмовъ не посещаетъ, тризны самъ не совершаетъ, ко жрецамъ оказываетъ презренiе, и отъ кого ожидаетъ противуречiя, техъ всехъ отъ себя и отъ делъ отдаляетъ.

Олегъ. Я самъ вскоре поеду въ Кiевъ, куда и князь великiй Игорь немедленно прибудетъ изъ Новагорода для брака; тутъ ваше дело объяснится. Останьтеся при мне. Рулавъ, имей объ нихъ попеченiе. (Рулавъ, Стемидъ, Лидулъ уходятъ).

Олегъ. Страннее всего, что отовсюда, съ Севера, Запада и Полудня вести те же!.. Какъ будто бы все умы къ тому условились.

Олегъ. Не скрываю отъ тебя, Добрынинъ. Недавно сведалъ я, что Гаралдъ, сынъ короля Горлома, соединивъ Данiю подъ свою державу по смерти брата его Конюда, пошелъ во Францiю въ помощь Рихарда, князя урманскаго, котораго король Людвигъ Заморской лишить хотелъ владенiя. Общими силами они дважды короля французскаго въ пленъ взяли, и наконецъ принужденъ онъ былъ обещать не касаться до владенiя князя урманскаго. Но что последовало!.. Гаралдъ, помирясь, оставилъ древнiй законъ Севера и со всемъ домомъ своимъ и народомъ принялъ веру христiанъ.

Добрынинъ. И супруга его Гунильда, дочь Бела, короля свейскаго, родственника вашего?

Олегъ. Сестра Бориса, царя болгарскаго, содержалась въ плену въ Цареграде; она тамо крестилась и, возвратясь въ Болгарiю, и брата уговорила переменить законъ; примеру царя следовали и подданные... Въ Чехiи князь Борзивой, сынъ Гостиваго, то же недавно учинилъ, но у сего подданные взбунтовались отъ того.

Добрынинъ. Удивительно, какъ все сiе сделалось почти въ одно время, въ столь различныхъ народахъ и краяхъ, отдаленныхъ однихъ отъ другихъ.

Олегъ. Знатно, въ нынешнемъ положенiи умы къ тому наклонны; ты видишь, что то же ученiе коснулось даже до Кiева, и для того положилъ я туда ехать поспешно.

Добрынинъ. Нужно тебе, государю, туда ехать, темъ паче, чтобъ народы не подумали, аки бы Оскольдъ перемены вводитъ по согласiю съ тобою.

Олегъ. Изъ давнихъ уже временъ то есть дело народныхъ правителей, чтобъ сносить людское поношенiе терпеливо. Не знавъ меня въ лицо, всякъ обо мне судитъ по своему смыслу или нраву; оправдать себя не могу и не буду противу всехъ, ибо я одинъ, но оставлю потомству обо мне безпристрастно отзываться повально и подробно.

Олегъ. Нечего более мешкать здесь: городъ Москва заложенъ, Радмиру я поручилъ устроенiе. Поедемъ въ Кiевъ.

(Театръ представляетъ лугъ по берегу Днепра; на противномъ береге видна частъ города Кiева, позади котораго Угры издали идутъ чрезъ горы; спереди шатры княжескiе).

Первый воинъ. Что за народъ идетъ, несколько дней сряду?

Второй воинъ. Напрасно ихъ пропускаютъ чрезъ горы...

Третiй воинъ. Не намъ о томъ судить, мы всехъ обстоятельствъ не знаемъ... Князья наши ведаютъ, что делать надлежитъ.

Первый воинъ. Какъ сей народъ бишь называютъ?

Второй воинъ. Ну, какъ остановятся здесь!..

Третiй воинъ. Нетъ, они идутъ въ Волохи и Волынь.

Первый воинъ. Теперь вижу я самъ, что мне старикъ одинъ съ-молоду разсказывалъ. будто на его памяти какой-то народъ шелъ мимо Кiева.

Третiй воинъ. Не единожды Угры здесь проходили.

Актьевъ (Олегу). Князь Оскольдъ старался взять все возможныя осторожности, чтобъ отъ прохода Угровъ мимо Кiева не учинилюсь подданнымъ ни малейшаго вреда или безпокойствiя.

Олегъ. Взятыя меры обыкновенно одобриваетъ лишь успехъ одинъ.

Актьевъ. Тебя, государь, князь Оскольдъ ждетъ къ себе въ городъ, где самъ съ тобою объясниться намеренъ.

Актьевъ. Князь Оскольдъ хочетъ встретить князя великаго у городскихъ воротъ.

Олегъ. Скажи ему, что я говорю, чтобъ вышелъ изъ города для встречи. (Актьевъ уходитъ).

Олегъ (идетъ къ кулисамъ, откуда Игорь идетъ).

Игорь (обнимая Олега). Дядя и дядька князь Олегъ, радуюсь всемъ сердцемъ, что, по совершенiи твоего путешествiя, нахожу тебя здесь здравымъ! Какiе ты имелъ успехи?

Олегъ. Я, государь, основалъ города, кои строить уже начали; въ города определилъ начальниковъ; наложилъ дани на Новгородъ, на Древлянъ, на Северянъ; Радимичамъ запретилъ платить Козарамъ, a велелъ приносить дань тебе, князю великому, и обещалъ именемъ твоимъ ихъ оборонять противу Козаръ.

Игорь. Где же князь Оскольдъ? что его не видно здесь?

Олегъ. обитая, яко Половцы, въ степяхъ, ныне переходитъ горы. идетъ къ сродникамъ своимъ на Волынь и въ Волохи. Но более всего Оскольда безпокоитъ неудовольствiе части Кiевлянъ противу него: они прислали ко мне двухъ изъ Предныхъ своихъ мужей сказать о своемъ подозренiи, будто князь Оскольдъ отсталъ и покинуль праотцовскiя преданiя, и старается вводить новыя, имъ принятыя во время своего похода отъ Грекъ.

Игорь. Имеютъ ли на то основательныя доказательства?

Игорь. Если правда, то Оскольду Кiевъ вверять далее опасно.

Олегъ. Часть Кiевлянъ предана Оскольду; но я приказалъ ему сказать, чтобъ онъ вышелъ изъ города, и когда онъ сюда придетъ, тогда уже его не трудно будетъ сменить и наказать.

Олегъ (Дану). Скажи Рулаву, чтобъ привелъ сюда Стемида и Лидула. (Данъ уходитъ).

Олегъ Постой, не подходи къ князю великому, дондеже не оправдаешься.

Олегъ. Кiевляне! (указывая рукою на Игоря) сей есть наследникъ всехъ княженiй русскихъ, а Оскольдъ не есть самовластный князь, ни рода Рюрика, но подданный Игоря, который властенъ его сменить, когда ему угодно.

Оскольдъ (къ Игорю). Я, государь, предъ тобой невиненъ.

Игорь. Кiевляне! скажите мне, какiя вы имеете жалобы на князя Оскольда?

Стемидъ. Мы донесли дяде и дядьке твоему, князю Олегу, что Оскольдъ во время своего похода въ Царьградъ едва не принялъ ли законъ и обычай христiанъ.

Лидулъ. И что безъ ведома князя великаго старательства имеетъ переменить праотцовскiя преданiя.

Второй бояринъ. Онъ понапрасну много потерялъ людей и кораблей въ его походе на Царьградъ.

Третiй бояринъ. Онъ освященныхъ холмовъ не посещаетъ.

Олегъ. Оправдайся теперь, князь Оскольдъ, буде можешь.

Оскольдъ (къ Игорю). Верность моя къ тебе, о государь, безпорочна, хотя народнымъ слухомъ обвиняюся я предъ тобою. Но буде я влекомъ свыше, потаенно къ спознанiю лучшей веры, то сей даръ есть души моей. Истиною я напоенъ, я не скрою, и смело предъявлю, что вскоре искры ея, разсыпанныя повсюду, воспламенятся во всехъ сердцахъ. Чести и достоинства сего света вы вольны снимать съ меня, они суть пыль и прахъ земной; но образъ мыслей моихъ не въ вашей власти; святость веры въ душе, въ сердце и размышленiи моемъ никакая сила извлечь не въ состоянiи; меня венцы нетленные ожидаютъ въ вечности.

Олегъ (къ Игорю). Самъ, государь, ты слышалъ жалобы кiевлянъ, равномерно видишь и слышишь, въ какомъ онъ умоположенiи. Кiевляне! вашъ князь сменяется. Стражи, отведите его въ Кiевъ, пусть тамъ ожидаетъ своего дальняго жребiя. (Оскольдъ со стражею уходитъ).

Данъ (Олегу). Буря велика возстала на Днепре и волненiе немалое; прикажете ли страже съ княземъ Оскольдомъ переправляться чрезъ реку въ сiю непогоду?

Игорь. О потере кораблей и людей въ походе на Царьградъ и о прочемъ онъ ничего не упомянулъ.

Олегъ. Сiя жалоба едва ли основательна: предпрiятiя не всегда счастiемъ увенчаны, несчастiе же само собою беда, коего въ вину почесть ему не должно.

Игорь. Однако, сожалительно, что неудача такова случилась.

Олегъ. Безспорно, и дело сiе въ нынешнемъ положенiи остаться не должно; но надлежитъ стараться оное исправить. По прiезде твоемъ, князь великiй, въ Кiевъ, нужнее всего привести ко окончанiю дело брака твоего.

Игорь. Сказываютъ, что нареченная моя невеста какъ именемъ Прекраса, такъ и собою.

Олегъ. Пуще всего, что она украшена добродетельми; родъ ея изъ веси, именуемой Выбутска; правнука Гостомысла, внука старшей его дочери; однимъ словомъ, она родомъ, добродетелью и красотою достойна быть твоя супруга.

Олегъ. Она уже давно выехала изъ Изборска и вскоре ее ожидать надлежитъ. По окончанiи твоего брака, я пойду на коняхъ и на корабляхъ съ числомъ осьмидесяти тысячъ воиновъ изъ реки Днепра Чернымъ моремъ въ Греческую державу, и буду стараться доставить тебе миръ, соответствующiй таковому вооруженiю.

Данъ. Ахъ, Государь! какое сделалось несчастiе.

Данъ. Князь Оскольдъ со стражею пошелъ въ ладью, поплыли къ Кiеву; посреди реки усилившiйся ветръ толь сильно судну противился, что опрокинулъ ладью. Дважды мы видели съ берегу Оскольда, плывущаго между волнами, дважды онъ у насъ пропадалъ изъ глазъ; многiя суда кинулись спасти какъ его, такъ и стражу, но за сильнымъ ветромъ едва предуспеютъ ли.

Вестникъ. Все здорово; онъ надеется вскоре благополучно довезти сюда, во исполненiе вашего приказанiя, Прекрасу, нареченную невесту князю великому.

Въ одно время приходятъ дурныя и хорошiя известiя.

Олегъ. Человекъ аки шаръ: счастiе и несчастiе, играющiя между собою, кидаютъ его изъ угла въ уголъ къ стенамъ горницы; не повреждается душевно отъ того лишь тотъ, кто довольно имеетъ въ себе твердости, чтобъ бодрость духа его не понесла урона отъ чрезвычайной скорби, или же не позабылась при безмерной радости.

Рулавъ. Князь Оскольдъ, плывучи посреди волненiя и бури, стремленiемъ реки влеченъ былъ къ тому месту, где на сихъ дняхъ Угры переходили Днепръ; стража ихъ, оставленная на семъ берегу, увидя, что человекъ плыветъ съ опасностiю, бросила къ нему доски и канаты, за которые ухватясь, вытащенъ живъ изъ реки.

Игорь. Я радъ, что живъ остался. Спасена ли стража?

Лидулъ. Онъ предпрiимчивъ и храбръ, не учинилъ бы мести за поступокъ князя великаго.

Олегъ. Чужестранецъ у незнаемаго имъ народа едва можетъ ли быть опасенъ: либо доверенности или почтенiя народнаго къ себе не привлечетъ, либо самъ не будетъ иметь къ тому народу.

Добрынинъ. Кiевляне докладываются, где и какъ имъ ждать прихода въ городъ князя великаго?

Олегъ. Лишь бы утихла буря, тебе, государь, надобно въехать въ городъ.

Добрынинъ. Буря утихаетъ, уже и волненiе уменьшилось.

(Театръ представляетъ палату княжескаго дома въ Кiеве; две боярыни свахи вводятъ Прекрасу подъ руки въ чертоги; она въ телогрее парчевой, рукава кисейные, въ перевязке, въ косахъ висящихъ, и фатою флеровою покрыта).

Трiянъ. Государскимъ веленiемъ, княжна Прекраса, привезли мы тебя благополучно изъ Изборска въ сей славный градъ Кiевъ, введена ты въ чертоги княжескiе и наречена государынею княжною великою и невестою князя великаго.

(Свахи сажаютъ Прекрасу за дубовый столъ за скатертьми браными; потомъ четыре свахи садятся на одной лавке въ рядъ, а четыре сидячiя барыни на другой лавке въ рядъ. Стоящiя девушки поютъ и музыка играетъ).

Перекатно красно солнышко, перекатно,
И ты, звезда, закатилася,
Перехожа наша подруженька,
Изъ горницы въ горницу, въ столовую во новую,

Сидючи она задумалася,
Что задумавши заплакала,
Во слезахъ слово молвила:
Государь родимый батюшка
И родимая матушка,
Можно ли думы раздумати,
Меня девицу не выдавати
За могучаго великаго богатыря?

Трiянъ. Подобаетъ теперь нареченную невесту княжну великую Прекрасу нарядить по своему чину, какъ ей, государыне, итти на место, въ платье и въ венецъ золотой съ городы, съ каменьи и съ жемчуги.

(Свахи, барыни и девушки наряжаютъ Прекрасу, какъ выше сказано, и верхнее русское платье на нее налагаютъ, и пока наряжаютъ, поютъ свадебныя песни и музыка играетъ).

По сенечкамъ, сенечкамъ
Тутъ ходила, гуляла
Молодая боярыня,
Во рукахъ она носила
Блюдо сфребряное,
На блюдечке носила
Два яхонта червчатые,

Сама проговаривала:
Ахъ вы, яхонты, яхонты,
Две алмазныя запоны!
Положите малешенько,
Покуль я молодешенька
Схожу въ светлую светлицу,
Во столовую горницу,
Где сидитъ мой сердечный другъ,
Где ныне прохлажается,
Музыкой забавляется,
А мной похваляется:
У меня де жена умная,
У меня душа разумная,
Походка павлиная,
Тиха речь лебединая,
Очи яснаго сокола,
Брови чернаго соболя.

(Нарядивши Прекрасу и покрывъ ее покровомъ, а на покровъ убрусцомъ, а убрусецъ низанъ жемчугомъ съ дробницами золотыми, посадятъ ее попрежнему, и свахи и боярыни сидячiя сядутъ по своимъ местамъ, потомъ поютъ).

Отцу, матери на честь, хвалу,
Роду, племени на похвальбу,
Всему мiру на завидость;
Пусть люди дивуются:
У боярина дочь хороша,
Калачами была вскормлена,
И сытой была воспоена.

Дружка (входя поклонится Прекрасе). Государь князь великiй велелъ тебе княжне великой Прекрасе итти на место. (Прекраса, свахи и боярыни сидячiя встаютъ, две свахи берутъ Прекрасу подъ руки бережно, дружка идетъ напередъ, свахи и боярыни, и девушки идутъ за нею съ театра долой).

Первый мещанинъ. Ты, знатно, за темъ же сюда пришелъ, за чемъ и я?

Второй мещанинъ. Я шелъ смотреть ходъ князя великаго изо дворца ко храму для свадьбы.

Первый мещанинъ. И я затемъ же сюда пришелъ.

Второй мещанинъ. Что за свертокъ у тебя въ рукахъ?

Первый мещанинъ. Я досталъ изо дворца списокъ, какъ кому за кемъ въ ходу изо дворца следуетъ итти.

Второй мещанинъ. Лишь бы скорее пошли, мне недосугъ долго здесь мешкать, я подрядился возить сухари на суда... у насъ спешатъ.

Второй мещанинъ. Прочти же мне: я читать не умею...

Первый мещанинъ. (Опъ попеременно то на ходъ, то въ бумагу глядитъ). А строилъ и уряжалъ бояринъ...

Первый мещанинъ. Дружки, а за дружками бояры, да окольничiе, да думные люди. Тысяцкiй ведетъ князя великаго подъ руки, а конюшiй бояринъ идетъ возле него...

Второй м123;щанинъ. Посмотри! какъ государь-то наряженъ.

Первый мещанинъ. Онъ наряженъ въ кожухъ золотный, аксамитный, на соболяхъ, да въ шубу русскую соболью, крытую бархатомъ золотнымъ.

Второй мещанинъ. Государь идетъ, заметавъ полы назадъ за плеча...

Первый мещанинъ. А поясъ на государе кованый золотой.

Первый мещанинъ. И въ черныхъ шапкахъ и въ ожерельяхъ стоячихъ и отложныхъ...

Второй мещанинъ. Вотъ нареченная невеста; свахи ее подъ руки бережнёхонько ведутъ...

Первый мещанинъ. За ней меньшiя свахи да боярыни сидячiя...

Второй мещанинъ. Это что за робятки по сторонамъ идутъ?

Первый мещанинъ. Робятки, видишь, для сбереженiя, чтобъ между государя князя великаго и государыни княжны великой пути не переходилъ никто; это детки боярскiе.

Второй мещанинъ. Изголовье на что, и сорокъ соболей?

Первый мещанинъ. На изголовье женихъ и невеста сядутъ, a coболями ихъ опахиваютъ; такъ водится.

Первый мещанинъ. Чтобъ поставить подъ ноги.

Второй мещанинъ. Что князя Олега въ ходу не видать?

Самъ возишь сухари на суда, а спрашиваешь... Онъ, знатно, занятъ вооруженiемъ; сказываютъ, будто по окончанiи веселья онъ, съ первымъ благополучнымъ ветромъ, отправится съ войскомъ въ Греческую державу.

Второй мещанинъ. Ахти!.. побегу я, чтобъ за сухарями дело не стало. Прощай.

Олегъ (Рагуилу). Скажи мне, много ли у насъ кораблей числомъ по Днепру теперь въ готовности?

Рагуилъ. Большихъ и малыхъ до двухъ тысячъ стоятъ готовы.

Олегъ. Какiя же на суда войски уже посажены?

Рагуилъ. Действительно на судахъ уже сидятъ Варяги, Славяне, Руссы, Чудь, Кривичи, Мери, Древляне; Радимичъ же, Полянъ, Северянъ и Вятичъ теперь сажаютъ; остались только Хорваты, Дулебы и Тиверцы, коихъ еще следуетъ сажати, и сiе будетъ сделано, когда последнiе сухари до ихъ судовъ довезутся, въ чемъ и сегодня упражняются, хотя на несколько часовъ сухопутные возчики разбежались, чтобъ смотреть празднество.

Олегъ. Когда князь великiй возвратится изъ храма, тогда, простясь съ нимъ, поеду; а ты, Рагуилъ, довези до меня последнее.

Добрынинъ. Отъ Угровъ, государь, какiя вести?

Олегъ. Они ушли къ Волохiи и Волыни. Я къ нимъ посылалъ, они намъ обещаютъ союзъ; а что лучше всего, есть то: я узналъ, что Болгары вступили въ земли греческiя, требуя удовлетворенiя своимъ торгующимъ подданнымъ.

Рулавъ. Князь великiй возвращается изъ храма.

(Бояринъ, что вместо отца, съ хлебомъ, и боярыня, что вместо матери, съ осыпаломъ на золотой мисе; миса окружена соболями, и положенъ на мису на три угла хмель; у обоихъ шубы собольи шерстью вверхъ, входятъ изъ внутреннихъ покоевъ и встречаютъ Игоря и Прекрасу, приходящихъ изъ храма, съ хлебомъ-солью и осыпаютъ ихъ хмелемъ при входе).

Бояринъ (что вместо отца). Вели, государь, всемъ видеть очи княгини великой.

Игорь (боярину, что вместо отца). Тебе подобаетъ раскрывать очи ея.

(Бояринъ, что вместо отца, взявъ стрелу, подходитъ къ Прекрасе и подымаетъ легонько покровъ; боярыни приступаютъ и снимаютъ съ нея убрусецъ и покровъ; тогда Игорь возьметъ Прекрасу за руку и подведетъ ее къ Олегу).

Игорь (обнимая Олега). Дядя и дядька, князь Олегъ, тебе счастiемъ своимъ я обязанъ, ты избралъ Прекрасу именемъ и собою.

Прекраса (целуя руки Игоря). Позволь, о государь! чтобъ драгоценнымъ именемъ дяди, дядьки и попечителя твоего я бы впередъ называлась, дабы благодарность моя къ тому, кемъ я взыскана и выдана, предъ светомъ была явна.

Олегъ (беретъ Прекрасу за руку). Тебе имя дано по справедливости, ты Прекраса не токмо снаружи, но и душою. По желанiю твоему и твоего супруга, нареку тебя Ольгою; не именемъ моимъ, но добродетелью въ народе прославишься. (Обнимаетъ ее).

Добрынинъ. О семъ, государь, объявить надлежитъ всенародно.

Сiе учинить можно по веленiю князя великаго по отъезде уже моемъ. Ветръ способный не должно пропустить, и для того, государь, я теперь съ тобою и съ твоей безценной супругой принужденъ проститься.

Игорь. Хотя и трудно мне съ тобою разстаться, но надеюсь, что предпрiятiе твое на Греческую державу увенчается наисчастливейшимъ успехомъ. Мудрость, искусство и храбрость твоя производятъ во мне и въ народе доверенность къ тебе ту, что идешь къ славе.

Прекраса. Ожидаемое всеми сбудется съ тобою несомненно. (Олегъ обнимаетъ Игоря и Прекрасу).

Олегъ. Живите счастливо и здорово. (Олегъ уходитъ).

Тысяцкiй. Государь, ествы на всехъ столахъ поставлены.

(Театръ представляетъ предъ Константинополемъ вооруженiе и войски Олеговы, стена городская видна, суда Олеговы на море, часть войскъ высажена для приступа, и шатры видны).

Олегъ (въ латахъ и сабля въ рукахъ). Хотя непрiятель железную толстую цепь чрезъ Босфоръ протянулъ и намъ проходъ заперъ, но, увидя, что мы, высадя войски изъ судовъ, готовы приступить къ Константинополю, то скорее выслалъ людей для переговора. (Кладетъ саблю въ ножны).

Сей часъ еще царь греческiй Леонъ прислалъ къ тебе чиновныхъ людей.

Феофанъ. Отъ нашего императора Леона мы изъ града присланы къ тебе, князь Олегъ, со съестными припасами, и объявить тебе о искренномъ желанiи государя нашего возстановить миръ и дружбу, а дондеже закончится перемирiе, просимъ, избавь отъ дальняго разоренiя града и невинныхъ людей страждущихъ отъ военнаго пламени.

Олегъ. Поблагодарите отъ меня вашего императора. Въ съестныхъ припасахъ я поныне нужды не имею, повезите ихъ назадъ; они осажденному городу необходимее, нежели осаждающимъ. На переговоры мирные я согласился. Города же, чтобъ не потерпели более отъ военныхъ людей, это зависитъ отъ васъ самихъ; платите мне за нихъ откупъ, я не много требую, лишь по двадцати гривенъ на каждаго воина, со мною же две тысячи судовъ, а на каждомъ судне по сороку человекъ.

Фотiй. Мы имеемъ дозволенiе отъ нашего императора согласиться на некоторую денежную дачу; прикажи намъ поговорить съ твоими вельможами.

Олегъ. Я назначилъ уже изъ ближнихъ моихъ бояръ и воеводъ, a именно: Карла, Фарлова, Варемунда, Рулава и Стемида, кои о семъ и о прочемъ условятся; они съ вашими первоприсланными пошли въ другой отсель шатеръ, тамо кладутъ договоръ на бумагу. Подите и скажите имъ. (Фотiй и Феофанъ уходятъ).

Олегъ. Какъ заплатятъ, такъ отступлю отъ города, и остановлюсь недалеко отсель, дондеже миръ утвердятъ.

Добрынинъ. Знатно, имъ пришла нужда великая,

Олегъ. Миръ ли сделается, иль нетъ, я хочу побывать въ городъ.

Добрынинъ. По подписанiи договора, государь, можешь иметь свиданiе съ императоромъ греческимъ, будто для утвержденiя новой дружбы.

Рулавъ. Государь! по твоему приказанiю, мы съ греческими полномочными написали условiя мирныя. Вотъ они, каковы тебе покажутся? Мы пришли узнать твое дальнее изволенiе.

Рулавъ. Первое, чтобъ Греки дали на две тысячи кораблей, считая на каждомъ корабле по сороку воиновъ, по двенадцати гривенъ на человека...

Олегъ. Я имъ сказалъ по двадцати гривенъ...

Стемидъ. Девятьсотъ шестьдесятъ тысячъ гривенъ.

Рулавъ. Второе, чтобъ впредъ давали дань ежегодно.

Стемидъ. Соглашаются дать, но подъ именемъ подарка.

Рулавъ. Третья статья содержитъ посольское и торговыхъ людей содержанiе и снабденiе, какъ прiидутъ въ Царьградъ,

Не забудьте якори, паруса и канаты, ибо наши люди къ нимъ ходятъ водою.

Рулавъ. Четвертое: обиды не чинить въ градахъ и селахъ, проходя мимо водою или сухимъ путемъ.

Олегъ. Это само по себе разумеется, a то бы посреди мира хуже было жить, нежели въ войне.

Рулавъ. Они насъ такъ опасаются, что въ пятую статью включили, чтобъ торговымъ судамъ остановляться у мыса Мамы; а въ шестую внесли, чтобъ входить въ городъ безъ оружiя, и не более пятидесяти человекъ вдругъ, и то еще съ присмотромъ со стороны Грековъ.

Стемидъ. Седьмая и последняя статья одна изъ лучшихъ.

Купцы русскiе отъ платежа пошлины въ Цареграде уволены.

Стемидъ. Прикажешь ли, государь, подписать договоръ?

Олегъ. Подпишите, и по подписанiи скажите греческимъ полномочнымъ, что я намеренъ посетить императора Леона въ городе. (Стемидъ и Рулавъ уходятъ).

Добрынинъ. Договоромъ симъ ты, государь, получаешь дань, выгоды и торговлю.

Рагуилъ. Государь! войски, услыша, что ты выгодный весьма миръ заключаешь, просятъ тебя приказать имъ парусы исткать, а именно для судовъ Руссамъ шелковые, Славянамъ бумажные.

Рагуилъ. Варяги хотятъ паруса холстинные попрежнему.

Добрынинъ. Не балуй ихъ, государь; на что имъ паруса шелковые и бумажные?

Олегъ. Нетъ, не балую, но отучу ихъ отъ прихотей; шелковые и бумажные паруса какъ издерутся отъ ветра, тогда увидишь, что скажутъ.

Первый вестникъ. Я присланъ къ тебе, государь, отъ царя болгарскаго Симеона.

Первый вестникъ. Что царь Симеонъ одержалъ верхъ надъ Греками, хотя императоръ призвалъ и нанялъ Печенегъ или Турокъ противу него; такъ же слышно у насъ, что Лонгобарды отняли у Греческой имперiи ныне почти все, что къ оной принадлежало въ Италiи.

Добрыкинъ. Не удивительно теперь, что съ нами спешили миръ заключить. (Вестникъ уходитъ).

Рулавъ. По приказанiю твоему, о государь! мы мирный договоръ подписали и разменяли; вотъ онъ.

Олегъ. Стемидъ, скажи Рагуилу, чтобъ приказалъ (войскамъ) отступить отъ города и чтобъ везде проезды были свободны.

Рулавъ. При самой размене сведали мы, что Греки потеряли островъ Самосъ.

Рулавъ. Они изстари все имена по своему переделываютъ, ведь и Оскольда они прозвали князь Росъ; а Самосъ, сказываютъ, взятъ мусульманами.

Добрынинъ. Сказывали ли вы, что государь свиданiемъ хочетъ утвердить миръ?

Рулавъ. Сказали, и о семъ тотъ часъ послали сказать въ городе.

Второй вестникъ. Я присланъ изъ Кiева къ тебе, о государь!

Второй вестникъ. Получено известiе,что король французскiй Карлъ ІІІ уступилъ Нострiю, подъ названiемъ Урманiи, урманскому князю, родственнику твоему Олофу, и выдалъ дочь свою Гизелу за него.

Добрынинъ. Много добрыхъ и любопытныхъ вестей мы сегодня сведали. (Вестникъ уходитъ).

Стемидъ. Отъ царя Леона присланы къ тебе вельможи знатные, чтобъ тебя, государя, звать и проводить въ городъ, где тебе, сказываютъ, готовятъ встречу великолепную. Многому ли прикажешь за собою войску въ городъ войти?

Рагуилъ. Нетъ, государь, наша выдумка никуда не годилась.

Рагуилъ. Лишь на первыя суда шелковые и бумажные паруса надели, то ветръ ихъ скоро изодралъ.

Это я напередъ зналъ. Что же теперь говорятъ?

Рагуилъ. Говорятъ, что ветръ не знаетъ, что дорого, но что крепко.

Олегъ. Пойдемъ съ присланными отъ императора говорить.

(Театръ представляетъ великолепную палату императорскаго дворца въ Константинополе. Императоръ Леонъ, императрица Зоя и Олегъ идутъ рядомъ. Предъ ними идетъ стража греческая и придворные императорскiе; за темъ идутъ боярыни греческiя и вельможи Олега, такожде военачальники и вельможи греческiе. Императоръ, императрица и весь ихъ дворъ въ великолепномъ наряде).

Коликой славой днесь блистаетъ
Сей градъ въ прибытiи твоемъ!
Онъ всехъ веселiй не вмещаетъ
Въ пространномъ зданiи своемъ;
Но воздухъ наполняетъ плескомъ,
И нощи тьму отъемлетъ блескомъ.

Олегъ. Я былъ въ морскихъ походахъ северныхъ народовъ, часть жизни провождалъ на море, по обычаю предковъ моихъ, въ войнахъ на полуденныя и западныя области: въ Свеи, Данiи, Норвегiи, Англiи, Скотландiи, Францiи, и везде, где прочiе урманскiе князи, родственники мои, побывали; недоставало мне только видеть сей славный градъ Константинополь, въ которомъ днесь обретаюсь.

Леонъ. (Леонъ и Зоя съ Олегомъ садятся за столъ).

Царей и царствъ земныхъ отрада,
И класы на поляхъ желтеютъ;
Возлюбленная тишина,
Сокровищъ полны корабли
Блаженство селъ, градовъ ограда,
Дерзаютъ въ море за тобою;
Коль ты полезна и красна!
Ты сыплешь щедрою рукою
Вокругъ тебя цветы пестреютъ
Свое богатство по земли.

(Флора и Помона входятъ со своими нимфами; нимфы на голове несутъ корзины съ цветами и плодами и оныя ставятъ на столе предъ Леономъ, Зоею и Олегомъ; потомъ начнутъ танцовать балетъ съ пришедшими, тихими Зефирами при игранiи прiятной весьма музыки).

Олегъ. Слыхалъ я, что поныне сохраняется здесь древнiй греческiй обычаи представлять военныя позорища предъ народомъ.

Сiи позорища бываютъ на иподроме, тамо они для зренiя изготовлены и ныне; когда все къ представленiю готово, тогда о семъ напередъ повествуютъ.

Необходимая судьба
Во всехъ народахъ положила,
Дабы военная труба
Унылыхъ къ бодрости будила,
Чтобъ въ недрахъ мягкой тишины
Не зацвели водамъ равны,
Что вкругъ защищены горами,
Дубравой, неподвижны спятъ,
И подъ ленивыми листами,
Презренный производятъ гадъ.

Леонъ, Зоя, Олегъ (за столомъ); Мастигофоръ (онъ одетъ въ малиновую одежду), два провозвестника

Мастигофоръ (къ Леону). На иподроме зрелища готовы. Прикажешь ли, о государь, чинить обычайныя объявленiя?

Леонъ. Вставъ изъ-за стола, идемъ на иподромъ. А ты, Мастигофоръ, исполняй свою должность.

Мастигофоръ. Провозвестники! чините объявленiе. (Да трубахъ играютъ и съ литавры бьютъ).

Первый провозвестникъ. Во девятьсотъ седьмомъ году (месяцъ и число представленiя) въ двадесять первое лето державнейшаго восточнаго императора Леона Премудраго и его супруги императрицы Зои, въ присутствiи урманскаго князя Олега, дяди и дядьки россiйскаго князя великаго Игоря, сына Рюрика, на иподроме царствующаго града Константина Великаго будутъ отправляться древнiя греческiя игры, какъ-то: ристанiе, борьба, бегъ, скаканiе, ручной бой безъ орудiя и съ орудiемъ и иныя гимнастическiя и театральныя представленiя.

Зоя. Установленiе сiе было еще прежде, нежели Римляне завоевали Грецiю; по завоеванiи же случилось во время истмическихъ игръ, посреди стеченiя на оныя безчисленнаго народа, что Римляне прислали ко Грекамъ объявленiе о возвращенiи завоеванному народу вольности, преимуществъ, выгодъ и древнихъ законовъ, и отъ такого великодушнаго поступка во Грекахъ радость сделалась столь сильна, что уже не имели къ играмъ на тотъ часъ вниманiя. (Леонъ, Зоя и Олегъ встаютъ изъ-за стола и уходятъ какъ пришли; пока идутъ, хоръ, замыкая, поетъ).

Героевъ въ мiръ раждаетъ славныхъ,
Обширныхъ областей есть щитъ,
Могущество крепитъ державныхъ.
Воззримъ на древни времена:
Россiйска повесть темъ полна;
Уже изъ тьмы на светъ выходитъ
За ней великихъ полкъ мужей,
Что на театръ всесветный взводить
Одетыхъ солнечной зарей.

(Театръ представляетъ ипподромъ константиноградскiй; Леонъ, Зоя и на приготовленномъ для нихъ возвышенномъ месте, противу котораго надлежитъ быть сцене для театра на театре для театральнаго представленiя; сцена та закрыта занавесою. Трубами и литаврами дается знакъ, потомъ балетъ съ играми начнется, то-есть: бегъ, борьба, скаканiе, ручный бой безъ орудiя и съ орудiемъ, посреди котораго поднимается занавеса, закрывающая сцену, и играно будетъ здесь следующее, а именно: изъ Еврипидовой Алкисты действiе третiе, явленiя первое, второе и третiе).

Хоръ, составленный изъ старейшинъ ферейскихъ.

Хоръ. Застанешь, Ираклiй: Феретовъ сынъ обретается дома; но вещай, кая тебя въ фессалiйскiй градъ сей Фереянъ влечетъ надобность.

Ираклiй. Иду подвигъ некiй исполнить, Эврисееемъ мне предложенный.

Хоръ. Куда же шествуешь? и куда твое предлежитъ странствованiе?

Ираклiй. Во Фракiю, за Дiомида четвероконной колесницей.

Хоръ. И какъ сiе возможешь совершить? иль ты не сведущъ о госте ономъ?

Ираклiй. Никакъ не сведущъ. Въ Вистонской я стране никогда не былъ.

Хоръ. Коньми оными завладеть тебе нельзя будетъ безъ брани.

Ираклiй. Да и отказать мне подвигъ сей нельзя было также.

Хоръ. Следственно иль ты его убивъ, возвратишися, или самъ, отъ него убiенъ, останешься тамо.

Ираклiй. Не первый подвигъ я сей отправляю.

Хоръ. Впрочемъ, какую ты возъимеешь пользу, буде князя сего преодолеешь?

Ираклiй. Взявъ коней онаго, отведу я къ Тиринеiйскому Эврисеею.

Хоръ. Не удобное-жъ предпрiятiе наложить узду на челюсти оныхъ.

Хоръ. Ну, однакожъ, свирепыми челюстьми своими растерзываютъ часто людей.

Ираклiй. Сiе горныхъ зверей брашно, а не коней, что ты разсказываешь.

Хоръ. Увидишь самъ ясли, обагренныя кровью.

Ираклiй. А содержатель коней оныхъ котораго слыветъ отца чадомъ?

Хоръ. Арея, щитоносныи дарь велезлатой Фракiи.

Ираклiи. И сiе къ вящему мне, какъ говоришь, затрудненiю отъ жестокой судьбы моей, которая въ непрестанныя ввергаетъ меня неудобности. Видно, что должно мне будетъ вступить въ брань со всеми Арея детьми; ибо, во-первыхъ, имелъ я сраженiе съ Ликаономъ, потомъ съ Кикномъ, и се еще къ третьему сему приступаю днесь подвигу, где потребно будетъ мне сражаться какъ съ господиномъ, такъ и съ конями онаго. Но нетъ того, который увидитъ когда-либо сына Алкмины робеющаго противничей силы.

Хоръ. Да вотъ и самъ идетъ изъ палатъ своихъ страны сея владетель Адметъ.

Адметъ. Радуйся, Зевесовъ сынъ! отрасль Персеевой крови!

Ираклiй. И ты радуйся, Адметъ, Фессалiйскiй даръ!

Адметъ. Желалъ бы я, и ведаю всегдашнее твое ко мне доброжелательство.

Ираклiй. Почто постриженный печально тако зришься?

Ираклiй. Отврати, Боже, бедствiе сiе отъ детей твоихъ!

Адметъ. Дети все мои живы обретаются въ доме.

Ираклiй. Буде же родитель твой умре, тотъ, престарелый?

Адметъ. Живъ и онъ, какъ и родшая меня, Ираклiй.

Адметъ. Объ ней двоякую речь предлежитъ сказать.

Адметъ. Она жива и не жива, и меня весьма оскорбляетъ.

Ираклiй. Изъ сихъ твоихъ словъ ничего не разумею, не ясно что-то говоришь.

Ираклiй. Знаю; сиречь, что она за тебя смерть воспрiиметъ.

Адметъ. Какъ же она жива быть можетъ, когда сiе предлежитъ ей исполнить?

Ираклiй. Да тебе не должно оплакивать супруги своей прежде времени; отложи рыданiе свое до смертнаго часу оныя.

Адметъ. Уже умре: ни будущаго умереть, ниже умершаго на свете больше нетъ.

Ираклiй. Быть и не быть не едино почитается.

Адметъ. Ты тако разсуждаешь, Ираклiй, а я инако.

Адметъ. Жена. О женщине мы и предъ темъ упоминали.

Ираклiй. Иноплеменная, иль тебе сродница какая-либо?

Иноплеменная, но впрочемъ къ дому моему вельми привязанная.

Ираклiй. Како же она въ доме твоемъ кончила жизнь?

Ираклiй. Увы, Адметъ! о ежели бъ тебя обрелъ я не оскорбленна!

Адметъ. Дабы что сотворить? къ чему сiе соплетаешь слово?

Адметъ. Никакъ, князь! да не постигнетъ толикое меня несчастiе.

Адметъ. Умершiе умерли, а ты вниди въ мои палаты.

Ираклiй. Не лепо при плачущихъ странникамъ пировать.

Суть у меня особыя для гостей храмины, въ которыя тебя отвести можно.

Ираклiй. Однако, отпустя меня, за что великую тебе воздамъ благодарность.

Адметъ. (Къ служителю) А ты проводи его въ отдаленнейшiя изъ назначенныхъ для гостей храмины, и тамо настоятелямъ завещай, да яствы были бъ изобильны, и заперли бы къ тому жъ наружныя двери; ибо не благопристойно рыданiями нашими возмущать пирующихе гостей и темъ навести онымъ печаль и скуку.

Хоръ. Что сiе ты делаешь, Адметъ? при толикой скорби и домашнемъ несчастiи дерзаешь гостепрiимствовать! въ мысляхъ ли ты обретаешься?

Что же? тогда бы ты меня восхвалилъ, когда пришедшаго сего ко мне странника изгналъ бы изъ своего дома и вне града сего? Нетъ, того никакъ не будетъ, несчастiе мое ни мало темъ не уменьшилось бы, а къ прочимъ бедамъ моимъ новое сiе приложилось бы прискорбiе, что домъ моя сталъ бы называться не страннопрiимнымъ, и наипаче въ разсужденiи пришельца сего, котораго самъ взаимно иметь могу я себе гостепрiимцемъ, если когда буду во маловодной стране Аргоса.

Хоръ. Почто же, коли такъ, сокрылъ ты отъ него настоящее свое несчастiе?

Адметъ. Потому единственно, что онъ, узнавъ о моихъ злоключенiяхъ, въ мой домъ внити никакъ бы не согласился; буде же кому, симъ образомъ поступая, не благоразуменъ кажуся, пусть меня не похвалитъ, а домъ мой возбранить входъ гостямъ и пренебрегать онымя никакъ не умеетъ.

Хоръ (строфа первая). О, многочисленныхъ гостей пристанище! О, всещедрый мужа сего бывшiй всегда домъ! Тебя и самъ Пифiйскiй благой лиры бряцатель Аполлонъ сподобилъ своего некогда пребыванiя. Въ тебе обитая, соблаговолилъ онъ пастырскую на себя воспрiять должность, и следуя по долинамъ за твоимъ стадомъ, пастушiя воспевать песни.

Антистрофа первая. Тогда-то пятнистые линги, прiятнымъ онаго услаждены будучи пенiемъ, стали купно съ его стадомъ пастися и рыжистыхъ толпа львовъ выходить изъ дубравъ горы Оерiя. О, Фебъ! по гласу лютны твоея взыгралъ тогда и испещреннымъ руномъ украшенный младый елень; и объятъ восторгомъ твоего песнословiя, толико воспрянулъ онъ своею легкою голенью, колико елевое древо власистыя ветви свои вверхъ къ нему простираетъ.

Съ техъ поръ, Адметъ, и домъ твой при благоструйномъ озере семъ Вивiи изобиловать сталъ скотами. Нивамъ же и пространнымъ полямъ твоимъ съ запада пределъ положилъ ты, Малосскiй Эфиръ, а съ востока Эгейскiй понтъ до не имеющихъ пристани бреговъ Пилiевыхъ.

Антистрофа вторая. И днесь отверзши домъ свой, Адметъ прослезными очесами отъ оплаканiя недавно жизнь кончавшiя возлюбленныя своея супруги тщится странника сего угощать. Истинное благородство бываетъ склонно къ почитанiю, такъ что въ добрыхъ людяхъ вселены съ природы премудрыя дарованiя, и я въ душе своей совершенно уверенъ, что благочестивый мужъ долженствуетъ благоденствовать. (Потомъ игры продолжаются. Раздадутъ венцы лавровые первымъ действующимъ лицамъ; после чего Леонъ_:

Олегъ. При отшествiи моемъ я щитъ Игоревъ на память оставляю здесь; пусть позднейшiе потомки узрятъ его тутъ.

Леонъ. Во всякое время нарекутъ тебя мудрымъ и храбрымъ.