Из жизни Рюрика

Гостомыслъ, князь новогородскiй.

Добрынинъ, Трiянъ, Рулавъ } посадники новгородские

Рагуилъ, воевода новогородскiй.

Вадимъ, князь славянскiй, сынъ меньшой дочери Гостомысла.

Рюрикъ, Синеусъ,Труворъ  }князи варягорусскiе, сыновья финскаго короля Людбрата и супруги его  Умилы, средней дочери Гостомысла.

отъ Славянъ, Руси, Чуди, Веся, Мери, Кривичъ и Дряговичъ.

Людбратъ, король финскiй, отецъ Рюрика, Синеуса и Трувора.

Умила, его супруга, дочь Гостомысла.

Едвинда, княжна урманская, супрута Рюрика.

Оскольдъ, пасынокъ Рюрика, сынъ перваго супруга Едвинды.

Олегъ, князь урманскiй, братъ Едвинды.

Рохволдъ, вельможа варягорусскiй князя Рюрика.

Горломъ, Радбратъ} вельможи короля Людбрата.

Бояре новогородскiе.

Бояре варягорусскiе.

Данъ, военачальникъ варяго-русскiй.

Два новогородскiе. 

Гостомыслъ. Бывъ при конце моей жизни, созвалъ я васъ, старейшинъ земли отъ Славянъ, Руси, Чуди, Веси, Мери, Кривичъ и Дряговичъ; я вижу между вами несогласiе; всякъ изъ васъ по своей мысли и прихоти правитъ и судитъ, правленiе земель и делъ медлится, отъ того и разоренiе Великому Новуграду воспоследовать можетъ; сами собою править не можете, и для того, по кончине моей, надобно вамъ князя, который бы надъ вами владелъ. Таковые три брата князя честнаго происхожденiя обретаются въ Варягахъ, кои разумомъ и храбростiю славны; они внуки мои родные, дети средней дочери моей Умилы, супруги финскаго короля, отъ рода Одина, который Северомъ обожаемъ, и сына его Ингваря.

Вадимъ (про себя). Слухъ и умъ мой пораженъ сими словами. (Къ Гостомыслу) Государь и дедъ...

Гостомыслъ. Тебе, Вадиму, любезному моему внуку, въ коемъ вижу образъ меньшой моей дочери а твоей матери, тебе, воспитаннику моему, отказываю собственныя мои славянскiя маетности; ты будешь въ оныхъ отъ рода нашего пятнадесятый преемникъ и князь.

Вадимъ Государь и дедъ! теряя тебя, я все теряю.

Гостомыслъ. Добрынинъ, Рулавъ, Рагуилъ, вамъ поручаю исполненiе моей последней воли... Зренiе помрачается... духъ во мне слабеетъ... Вы, Валки! девы, окружающiя престолъ Перуна, и помощницы Одина, призываю васъ поимянно... Места, Труда, Мила, Голла, Года, Раньгриза, Ротлаза, проводите духъ мой... къ темъ местамъ, где предки мои участвуютъ вечному пированiю после победъ и трудовъ народнаго правленiя. (Гостомысла уносятъ; Вадимъ и Добрынинъ съ нимъ уходятъ). 

Рулавъ. Последнiя слова сего великаго мужа намъ служить имеютъ закономъ.

Трiянъ. Великiй Новгородъ прiобыкъ повиноваться роду славянскихъ князей, отъ которыхъ Гостомыслъ есть последнiй.

Рагуилъ. Опасаться должно упорности отъ одного Вадима; я приметилъ въ немъ немалое смущенiе, когда услышалъ онъ, что варяжскiе князи предпочтены ему.

Рулавъ. Надлежитъ о семъ сказать Добрынину. 

Добрынинъ. знакъ благодарныхъ сердецъ за все его къ намъ милости и благодеянiя! Вы, верноподданные его, рцыте... слезы одне не довольны... Не темъ ли разве однимъ, что безпрекословно приступимъ къ исполненiю последней его воли. Сего часа надлежитъ отправить пословъ изъ первейшихъ гражданъ въ Варяги, трехъ братовъ князей, Рюрика, Синеуса и Трувора, звати владети надъ собою. Согласiе ваше написано въ очахъ вашихъ. Трiянъ, Рулавъ, изъ каждаго народа потребуйте двоихъ пословъ, и съ ними отправьтеся въ путь немешкатно.

Вадимъ. Горесть всего народа есть моя собственная. Старейшины многочисленныхъ народовъ! вы видите предъ собою внука и воспитаннжка Гостомысла, въ молодыхъ летахъ осиротевшаго; вы прiобыкли повиноватися толико по должности, колико по любви и почтенiю ко единокровнымъ моимъ; вы имъ обязаны благодарностiю...

Добрынинъ. Сiи чувства наши изъявить мы долженствуемъ исполненiемъ последней воли государя и князя деда твоего, и для того безпрекословно уже отъ каждаго народа избраны послы, кои обще съ Трiяномъ и Рулавомъ сейчасъ отправятся въ Варяги, трехъ братовъ, князей Рюрика, Синеуса и Трувора, звати владети надъ нами.

Вадимъ. Поспешностiю таковою удручается право мое. Не я ли также внукъ Гостомысла? не я ли воспитанникъ его? не я ли родился и взросъ посреди васъ? Вашъ законъ и обычай мне не чуждъ.

Добрынинъ. Варяжскiе князи суть внуки Гостомысла, сыновья средней дочери его, а братья твои старшiе; они разумомъ и храбростiю славны. Кому не известно, коликое они участiе имели въ морскихъ походахъ северныхъ народовъ? Лучшiя свои лета и часть жизни они провождали на море, имея непрестанныя войны и наезды на полуденныя и западныя области въ Свеи, Данiи, Норвегiи, Англiи, Скоттландiи, Францiи, Ишпанiи и Португалiи, и во все края вселенной, где Урманскiе князи прославились.

Вадимъ. Не помрачая славу ихъ, со временемъ прославиться могутъ те, кои рождены съ качествами, славу производящими.

Добрынинъ. Народы, прiобыкши повиноваться государю, деду твоему, не поважены иметь тутъ пренiе, где следуетъ воле его чинить исполненiе; кто изъ насъ не умеетъ повиноваться, тотъ не способенъ другими повелевать. Славяне! вы имеете надъ собою местнаго князя Вадима, онъ же подвластенъ великому князю Рюрику новогородскому и варягорусскому. Кто сему не противуречитъ, тотъ со мною прогласитъ: да здравствуетъ Рюрикъ, великiй князь новогородскiй и варягорусскiй!

Все старейшины. Да здравствуетъ Рюрикъ, великiй князь новогородскiй и варягорусскiй!

Добрынинъ. (Добрынинъ, Трiянъ, Рулавъ, Рагуилъ, Старейшины отъ Руси, Чуди, Веси, Мери, Кривичъ и Дряговичъ уходятъ). 

1-й старейшина. Ты нашъ князь местный теперь, мы твоему начальству будемъ послушны.

2-й старейшина. Дедъ твой насъ жаловалъ, мы ждемъ отъ тебя равныя милости.

3-й старейшина. Не давай насъ во удрученiе никому.

Вадимъ. Вамъ-ли опасаться удрученiя! Вы, храбрые Славяне, пришедъ съ Дона, Руссами овладели и, соединясь съ ними, дали имъ языкъ вашъ.

1-й старейшина. Мы всегда имели князей родовъ своихъ, а не чужихъ.

2-й старейшина. И имя нашего народа происходитъ отъ славныхъ делъ предковъ нашихъ.

3-й старейшина. Славянская одна пехота на востоке, юге, западе и севере овладала толикими областьми, что въ Европе едва осталась землица, до которой не дошли.

Вадимъ. Все то такъ; но вамъ быть ныне подъ властiю варяжскихъ князей; вы слышали, что тако определилъ дедъ мой, князь Гостомыслъ, при изнеможенiи телесныхъ его силъ.

Варяжскiе князи прибудутъ съ Варягами, коимъ дадутъ всю доверенность.

2-й старейшина. И начальство будетъ въ рукахъ Варягъ.

3-й старейшина. Варяги не знаютъ ни нашего языка, ни нашихъ законовъ и обычаевъ.

Вадимъ. Вы слышали, что князи варяжскiе на море прославились.

1-й старейшина. Наши войны были сухопутныя.

2-й старейшина. Намъ морскiе начальники не столько нужны, какъ добрые предводители, кои бы ратное наше дело знали.

3-й старейшина. Ты, князь Вадимъ, между нами выросъ и воспитанъ, мы тебе ради.

Вадимъ. Что же вы сделаете для меня?

1-й старейшина. Мы тебе будемъ послушны.

2-й старейшина. И я.

3-й старейшина. И я.

Ну какъ я вздумаю сесть на престолъ деда моего, поможете ли вы мне?

1-й старейшина. Не наше одно согласiе на то нужно, окроме насъ есть Руссы и Чудь...

2-й старейшина. И Веси и Мери...

3-й старейшина. И Кривичи и Дряговичи...

Вадимъ. Что они сказать могутъ?

1-й старейшина. Что ты, князь, молодъ...

2-й старейшина. Что ты, бывъ сынъ меньшой дочери, менее права имеешь, нежели братья твои, рожденные отъ средней дочери Гостомысла.

3-й старейшина. Что братья твои разумомъ и храбростiю славны, а ты, князь, еще ничемъ не отличился, и начинаешь свой векъ темъ, что у старшихъ братьевъ отнимаешь наследiе, которое премудрый дедъ вашъ имъ назначилъ.

Вадимъ. Я князь вашъ, а вы не хотите подкрепить моихъ намеренiй!

1-й старейшина. Ты князь нашъ местный, но подвластенъ великому князю.

Ну, такъ дождитесь великаго князя, тогда увидите, каково вамъ будетъ отъ Варягоруссъ.

2-й старейшина. Хорошо будетъ, останемся.

3-й старейшина. Худо будетъ, уйдемъ на полдень.

Вадимъ. Я, испытавъ умы ваши, вижу, колико кому на васъ полагаться можно. Подите отсель, соединитесь съ прочимъ народомъ на площади, где Добрынинъ посадникъ, подобно пастуху, стада гоняетъ къ пастбищамъ, ему угоднымъ. Я пойду отдать последнiй долгъ деду моему Гостомыслу. 

Умила (Людбрату). Много кораблей, любезнейшiй супругъ, я вижу издали подъ парусами.

Людбратъ. Если ветръ сей способной несколько времени продолжится, то, надеюсь, что сегодня еще будемъ иметь удовольствiе обнимать мы съ тобою, Умила, трехъ сыновей нашихъ, а ты, Едвинда, супруга своего Рюрика, возвращающихся со славою изъ походовъ въ полуденныхъ краяхъ Европы.

Умила. Сыновья наши Синеусъ и Труворъ на одномъ-ли корабле съ Рюрикомъ?

Людбратъ. Они, у острововъ соединясь, пересели на корабль старшаго брата; о семъ уведомился я сего утра чрезъ присланнаго отъ нихъ на легкомъ судне.

После толикихъ трудовъ здоровъ-ли мой супругъ?

Людбратъ. Все здоровы...

Едвинда. Братъ мой, Олегъ, съ ними-ли?

Людбратъ. Съ ними. Пошлю теперь гребныя суда навстречу къ нимъ. (Уходить). 

Едвинда. Съ неописанною радостiю ожидаю я прiезда моего возлюбленнаго супруга; горестное время злой разлуки миновалось, онъ живъ, онъ здоровъ и возвращается со славою! Все мои желанiя совершились!

Умила. Твоя радость, Едвинда, чистосердечна и безпорочна, твое счастiе не смешано со опасенiемъ; я же хотя радуюсь прiезду сыновей моихъ после долговременной разлуки, но притомъ изъ ума моего не выходитъ приближающаяся кончина родителя моего, новогородскаго князя Гостомысла, который при дверяхъ гроба находился по последнеполученнымъ известiямъ. Меня тревожитъ паче всего сонъ мой; сiю ночь я видела во сне, будто высокiе хоромы повалились предо мною съ ужаснымъ трескомъ, отъ нихъ пыль и щепки полетели повсюду, и покрыли даже до царской моей одежды. 

Умила. Горломъ сюда идетъ съ весьма печальнымъ видомъ. (Горлому)

Горломъ. Милостивейшая королева, король Людбратъ, вашъ супругь, проситъ васъ войти въ его шатеръ; изъ Новагорода получены сей-часъ немаловажныя вести.

Умила. О, боги!.. живъ-ли мой родитель? (Уходитъ). 

Горломъ. Предчувствiе королевы не понапрасно; родитель ея скончался.

Едвинда. Въ печали моей свекрови я участвую по долгу родства, но радостное свиданiе и встреча моего супруга восторгомъ превосходитъ всякое иное во мне чувствованiе.

Едвинда. Радбрадъ ждетъ къ намъ съ радостнымъ видомъ. (Къ Радбрату) Не присталъ-ли мой князь къ берегу?

Радбратъ. По переменившемуся ветру не уповательно, чтобъ корабли сегодня могли доехать до пристани, но отъ нихъ гребныя суда спешатъ къ берегу; король же приказалъ изготовить все къ великолепной встрече.

Пойдемъ скорее въ шатеръ королевскiй. 

Людбратъ. Для родителя нетъ радости подобной, вожделенной въ сей часъ мне отъ всещедрыхъ боговъ! я вижу предъ собою трехъ сыновей, Небомъ мне данныхъ; покрыты они славою, победами увенчаны!

Едвинда. Нетъ счастливее меня! любовь почтенiемъ подкрепляема, сердце мое объято прiятнейшими чувствованiями.

Рюрикъ. Государь и родитель! успехи наши по справедливости приписать мы долженствуемъ принятому предками нашими и вами правилу тому, чтобъ во всемъ Севере княжескаго или иного знатнаго отродiя не было ни единой особы, коя бы во младосги не участвовала въ вооруженiи или предпрiятiи сухопутномъ или морскомъ.

Людбратъ. Разскажите мне хотя короткими словами походъ вашъ во Францiю.

Рюрикъ. Сперва завоевали мы города Нантъ и Бурдо, потомъ по реке Сене пришли къ Парижу; наезды посылали на Лимузенъ; отрядами овладели городами Туръ и Орлеаномъ, и въ потомъ взяли Людвига, аббата монастыря святого Дениса, родственника королевскаго, который противу насъ выезжалъ вооруженною рукою.

Людбратъ. Пойдемъ къ королеве; мать ваша васъ ожидаетъ съ нетерпенiемъ, вы будете ей утешенiемъ въ теперешней ея горести.

Что причина печали таковой?

Людбратъ. Дедъ вашъ Гостомыслъ скончался.

Труворъ. Гостомыслъ?

Людбратъ. Тесть мой, князь новогородскiй, при кончине назначилъ васъ троихъ, любезные сыновья, преемниками своего княженiя. Новогородцы уже сюда отправили пословъ, они прибытъ имеютъ въ скорости; и увидимъ, можетъ-быть, въ одинъ день возвращенiе нашихъ кораблей съ Запада и приплывшее съ Востока знаменитое посольство, которое васъ зоветъ на владенiе Северомъ. Горломъ, распусти войско, и имей попеченiе о снабденiи нужнымъ и о помещенiи съ кораблей прибывшихъ. (Людбратъ, Рюрикъ, Едвинда, Синеусъ, Труворъ, Горломъ, Радбратъ и войско уходятъ). 

Олегъ. Твои мысли, князь Оскольдъ, заняты какимъ ни есть важнымъ размышленiемъ.

Оскольдъ. Любезный дядя, князь Олегъ! смерть Гостомысла открываетъ мыслямъ обширное поле.

Олегъ. Наипаче же предпрiимчивымъ умамъ.

Оскольдъ. Видя предъ собою примеръ великихъ делъ, чей духъ не воспалится къ подражанiю? Славенъ тотъ, кто прославился; прочiе питаются надеждою. 

Олегъ. Радбратъ, поспешно таково съ вестiю каковою идешь?

Радбратъ. Известить иду короля о приходе къ островамъ кораблей съ новогородскими послами; ради противнаго ветра они пристали за большой косой, а придутъ сюда уже сухимъ путемъ.

Оскольдъ. По приходе скоро-ли допущены будутъ къ королю?

Радбратъ. Обычай Людбрата изстари есть немешкатно допустить къ себе всякаго, имеющаго дело до него.

Оскольдъ. Не дивлюсь ни мало, что все дела его идутъ съ успехомъ. (Радбратъ уходитъ). 

Олегъ. Любопытенъ я узнать, каковой успехъ имели родственники наши, урманскiе князья, въ Англiи, после девяти битвъ, кои они имели съ королемъ Этелредомъ, и подтверждается ли слухъ, будто Этелредъ самъ убитъ въ последнiй бой?

Оскольдъ. Счастливъ тотъ, кто съ оружiемъ въ рукахъ за отечество скончается! здесь приметъ хвалу и честь, и прямо переселится въ жилище Одина, где съ нимъ участвуютъ вечному пированiю. 

Людбратъ (Радбрату). Приведите пословъ ко мне безъ дальнаго доклада. Предки наши и мы сами люди были ратные, пускай видятъ насъ посреди стана нашего деятельными более, нежели занимающимися пустыми и продолжительными обрядами, въ которыхъ часто лишь одно драгоценное время понапрасну тратится.

Оскольдъ. О, коль прiятно слуху моему подобное разсужденiе!

Олегь (къ Людбрату). Несогласiе, своеволiе, прихоти и безпорядки новогородцевъ прекратились ли ныне?

Рюрикъ. Деду моему Гостомыслу причинили они различныя заботы.

Людбратъ. Онъ старался при кончине своей будущiя неустройства упредить советомъ.

Оскольдъ. Разумомъ и храбростiю преодолеваются затрудненiя и препятствiя.

Синеусъ. Бодрость духа твоего, князь Оскольдъ, находитъ ли едва мысленно где препоны!

Оскольдъ. Непрiятельскiя явныя препоны, по крайней мере, не почитаю столь опасными, сколь скрытныя отъ завистниковъ.

Мы со младенчества поважены единодушно слушать гласъ трубы, зовущей насъ на дела, общую пользу замыкающiя; рвенiемъ и усердiемъ мы долженствуемъ все быть братьями, завистниками же ничьими; въ добродетели подражая старшимъ, примеры даемъ младшимъ себя. 

Трiянъ. Милостивейшiй король финляндскiй и упландскiй! мы, избранные послы отъ Славянъ, Руссовъ, Чуди, Веси, Мери, Кривичъ и Дряговичъ, предстали предъ тобою, бывъ присланы къ вамъ во исполненiе последней воли премудраго нашего князя Гостомысла; съ нимъ родъ князей славянскихъ пресекся. При кончине сей государь говорилъ намъ, что надобно намъ князя, который бы надъ нами владелъ; что таковые обретаются между Варягоруссъ, три брата, князи рода Одина и сына его Ингваря, рожденные отъ средней его дочери, королевы Умилы, вашей, король Людбратъ, почтенной супруги. (Къ Рюрику) Князь Рюрикъ варягорусскiй, и вы, князи Синеусъ и Труворъ, единоутробные братья, внуки Гостомысла! земля наша велика и обильна, а порядку въ ней нетъ; придите владети нами, установите согласiе, правосудiе; избавьте Великiй Новгородъ отъ разоренiя; вы разумомъ и храбростiю славны.

Людбратъ. Многочисленнаго народа высокостепенные послы! Извещенiе о кончине премудраго вашего князя приноситъ мне и всему дому моему чувствительную скорбь и печаль; любовь и дружеское его къ намъ расположенiе ознаменилось и при конце жизни его, такъ какъ ваше къ нему почтенiе, послушанiе и благодарность; таковыя народа вашего качества подаютъ справедливую надежду, что вы достигнете желаемаго вами. Но касательно важнаго предложенiя вашего о сыновьяхъ моихъ предоставляю себе о семъ съ вами решительно изъясниться; подобныя дела подлежатъ зрелому уваженiю: они все трое лишь ныне возвратились изъ долговременныхъ и многотрудныхъ походовъ. Вы, гости мои, устали отъ дороги; нужно вамъ теперь более всего отдохновенiе, после чего вскоре сообщу вамъ то, что боги на сердце мне положатъ. 

Умила. Отъ супруга своего Умила не имеетъ мыслей сокровенныхъ. Слезами я плачу долгъ природе; оплакивая родителя, утешенiемъ мне служило бы въ сей горести лицезренiе сыновей моихъ; но таковой не имею слабости, чтобъ удовольствiе зренiя моего предпочитать благополучiю детей моихъ; я люблю ихъ не для себя, но для нихъ самихъ. Умила съ твердостiю умеетъ лишиться выгоды, сердцу ея драгоценной, тогда, когда будущее счастiе детей ея, иль общая польза, иль добро отъ того зависитъ; она жертву такову вменяетъ себе за честь, за славу.

(обнимаетъ Умилу). О ты, предостойная жена, мать и королева! такового разсужденiя ожидалъ я отъ тебя; возвышенный твой духъ сходствуетъ съ твоею природою; бодрость предковъ нашихъ, северныхъ героевъ, блистаетъ совершенно въ речахъ твоихъ; ты будущимъ векамъ сама служить имеешь примеромъ. 

Радбратъ (Людбрату). Князи и бояре собрались предъ шатромъ.

Людбратъ. Скажи имъ, что я ожидаю ихъ здесь. (Радбратъ уходитъ).

Умила (хочетъ уходитъ). Опасаюсь бытъ излишня.

Людбратъ. Не уходи, Умяла; твое присутствiе излшне быть не можетъ.

Умила. Повиноваться твоей воле безпрекословно я обыкла; я ведаю, колико скромность полу моему прилична. Ты король, твои дела суть королевства, я твоя жена, но испытать тайны места твоего было бы отъ меня любопытство неуместное и несходный душе моей поступокъ. 

Людбратъ.

Рохволдъ. Снаружи оно довольно лестно.

Олегъ. Известно намъ всемъ, государь, что князь Вандалъ, имея три сына: Избора, Владимира и Столпосвята, разделилъ между ними весь Северъ, и что Владимiръ, сынъ Вандала, по смерти братiй своихъ, соединилъ паки подъ своей властiю отцовскiя владенiя, исключая уделы, данные его супруге, прекрасной и мудрой Адвинде; и такъ соединенiю всего Севера уже примеры есть.

Синеусъ. После смерти Владимiра и Адвинды княжили сыновья его и внуки, девять до Буривоя, но Северъ весь не былъ имъ подвластенъ.

Оскольдъ. Буривой имелъ войну съ Варягами многократно.

Труворъ. Онъ победилъ ихъ; потомъ самъ былъ побежденъ Варягами, кои дань тяжкую наложили на градъ великiй, на Славянъ, Русь и Чудь.

Умила. Буривоя, деда моего, и я помню; по его кончине народы, отягченные данью, послали къ родителю моему Гостомыслу просить, да избавитъ ихъ отъ Варягъ; но мудростiю его какъ времена переменились! Ныне сами те же народы отправили посольство звать внуковъ его, варягорусскихъ князей, на владiнiе!

Людбратъ. Сему дивиться нечему: Гостомыслъ былъ мужъ храбрый, мудрый, соседями почитаемъ, а людьми любимъ ради правосудiя; многiе же князи отъ далекихъ странъ приходили моремъ и землею послушати мудрости, видети судъ, просить совета и ученiя его, яко темъ прославися повсюду.

Рохволдъ. То все такъ, государь; однако тесть твой много виделъ безпокойства отъ своихъ подданныхъ, кои суть народы, различные природою, нравомъ, обычаемъ, языкомъ и законами, и несходны одни съ другими.

Людбратъ. Твои примечанiя, Рохволдъ, основательны и безспорны; но сiе есть дело того, кто народами будетъ управлять. Ты, мой любезнейшiй сынъ Рюрикъ, къ сему призванъ со братьями, оно более до тебя касается, нежели до кого; что размышляешь?

Рюрикъ.

Людбратъ. Ответъ надлежитъ дать посламъ.

Олегъ. Не спеши, о государь! ответомъ...

Оскольдъ. Соединенiе Севера можетъ ли подвержено быть малейшему пренiю?

Рохволдъ. Посреди Севера храбрейшiе три князя не должны ехать безъ помощи отсель; новые подданные имъ неизвестны, и князья ими незнаемы.

Синеусъ. Буде решится темъ, чтобъ намъ ехать, то войски здешнiя необходимы.

Труворъ. Нельзя намъ тамъ пробыть безъ знатнаго числа Варягоруссъ.

Оскольдъ. По себе судя, за охотниками съ вами итти дело не остановится; я первый сердечно желаю съ вами ехать.

Рюрикъ (Людбрату). Не будетъ ли тебе, государь, угодно, вторично призвать знатнейшихъ изъ пословъ и разспросить у нихъ подробнее о внутреннихъ ихъ обстоятельствахъ?

Людбратъ (Радбрату).

Олегъ (Людбрату). Въ какомъ-то ныне Новогородцы положенiи съ Полянами и Горянами? а более всего, въ какихъ самъ, государь, находишься обстоятельствахъ со своими соседями?

Людбратъ. О первомъ твоемъ вопросе, князь Олегъ, послы намъ скажутъ; касательно же моихъ соседовъ: Свея ныне разделена на многiя малыя княженiя, кои воюютъ между собою, не имея одно передъ другимъ поверхности; отъ Норвегiи и Данiи опасаться нечего, они въ равномерномъ положенiи. Набережiе Варяжскаго моря безсильно, многiе изъ техъ народовъ съ нами въ союзе. 

Людбратъ (посламъ). Правда ли, что въ вашемъ народе ныне великое несогласiе?

Трiянъ. Правда.

Оскольдъ. Отъ чего?

Рулавъ. Отъ зависти.

Синеусъ. Отъ зависти!

Трiянъ. то скорее другъ ко другу заражаются завистью; но разумный государь, не судя особенно по страстной о комъ молве, а более по качествамъ, по заслугамъ, безъ труда обуздаетъ въ насъ зависть и несогласiе.

Труворъ (къ Рулаву). Сказываютъ, что между вами часто было своеволiе, непослушанiе?

Рулавъ. Когда приказанiя сходственны съ общею и частною выгодою, тогда своеволiе и непослушанiе исчезаютъ.

Рюрикъ. Вы сами сказывали намъ при первомъ свиданiи, что у васъ порядку нетъ?

Трiянъ. Придите, заведите порядокъ, мы того и желаемъ.

Олегъ. Ответы весьма ясны...

Рохволдъ. Всеобщая речь и желанiе есть порядокъ, дондеже не коснется лицъ; коснувшись же до кого, часто почитается тягостью!

Олегъ (посламъ). Поляне и Горяне въ какомъ ныне положенiи?

Рулавъ. Славяне, живущiе по Днепру, зовомые Поляне и Горяне, утесняемы бывше отъ Козаръ, кои обладали градомъ Кiевомъ и прочими около лежащими областьми, брали съ нихъ дань тяжкую и требовали сверхъ того всякiя поделiя изнуряющiя, прислали ныне въ Новгородъ просити, да пошлется къ нимъ свойственникъ князя княжити.

Рохволдъ. Едва осталось ли что сказать...

(посламъ). Подите, изготовьтеся къ отъезду; вскоре вы узнаете решительный нашъ ответъ.

Трiянъ (къ Умиле). Королева Умила, отчизна твоя требуетъ твоего заступленiя.

Умила. Драгоценна мне отчизна; но супруга я имею, онъ определитъ по своей мудрой воле. (Послы уходятъ).

Людбратъ. Приметилъ я давно, что самыхъ важныхъ делъ конецъ часто аки судьбою, или вдохновенiемъ, во всехъ умахъ решится разомъ, прежде нежели те, отъ кого зависитъ, успеютъ о томъ определить решительно. Изъ происшедшихъ разговоровъ я понимаю довольно ясно, что умы ваши все наклонны и готовы ко принятiю посольскихъ предложенiй. Пусть соединенiе Севера въ сей знаменитый день свершится, но прилично въ семъ случае начать дело приношенiемъ жертвы богамъ, и для того пойдемъ на освященный холмъ, потомъ отделимъ войски для следованiя за вами, сыновьями моими любезными, въ Русь.

Олегъ. Для скорости, пошли, о государь, корабли те, съ коихъ войски еще не сняты.

Рюрикъ. Если за благо, государь, разсудишь, то мы, своими домами собравшися, не мешкатно съ первымъ способнымъ ветромъ отъ сихъ бреговъ къ рубежамъ русскимъ поедемъ съ ними.

Людбратъ. Хорошо, пойдемъ. Князь Олегъ, Оскольдъ и ты, Рохволдъ, поезжайте съ ними.

Едвинда. Дубовыя рощи по Волхову весьма прiятны.

Рюрикъ. Сей замокъ Ладогу я еще вящше укрепить велю, кой часъ остальныя наши войски прибудутъ.

Едвинда. Признаться должно, что ветръ намъ весьма способствовалъ въ переезде нашемъ чрезъ Варягское и Русское моря. 

Рюрикъ (Олегу). Отъ всехъ чиновъ русскихъ мы приняты съ великою радостiю.

Олегъ. Надежда -- ихъ причина радости.

Рюрикъ. Надлежитъ стараться, чтобъ надежда всехъ не тщетна была; прилежанiе иметь должно теперь о расправе земли и правосудiи. Я для того хочу послать князей, со мною пришедшихъ, начальниками по градамъ. Я жду посадника Добрынина; онъ усерденъ къ намъ, и ему известны более другихъ сей земли обычаи и связи.

Олегъ. Онъ идетъ за мною. 

Рюрикъ (Добрыпину). Въ какiе именно города нужнее послать начальниковъ?

Добрынинъ. Позволь, о государь, открыть предъ тобою чистосердечно то, что ревностное усердiе къ тебе и къ отчизне во мне вселило мысли: на Белоозеро пошли ты брата старшаго, въ Изборскъ же младшаго; оба сiи края для областей твоихъ важны; первое доставляетъ пропитанiе, другой къ торгамъ на Западе и Полудни нужное. Градъ Ижору определи уделомъ своей супруге, темъ самымъ кончишь надолго споръ о рубежахъ съ отцомъ твоимъ и прочими народами. Знатнейшiе за симъ города суть: къ закату Полоцкъ, къ полудню Смоленскъ, къ востоку Муромъ и Ростовъ.

Рюрикъ. Кто нелицемерно радеетъ о пользе делъ своихъ, тотъ охотно выслушиваетъ советы. Истину любя, я-бъ почиталъ ее, хотя-бъ мне и непрiятна была; но въ речахъ твоихъ, посадникъ Добрынинъ, я нахожу все сходственно существу делъ положенiя.

Олегъ. Имея, государь, подъ своею властiю толико местныхъ князей, прилично тебе для различiя отъ подданныхъ твоихъ именоваться отныне: князь великiй.

Добрынинъ. О семъ уже у насъ объявлено всенародно. Пошли еще, о государь, въ Кiевъ изъ родственниковъ твоихъ кого.

Рюрикъ. Все сiе решу я немедленно. Пойдемъ въ мой шатеръ, где насъ ожидаютъ многiе. 

Рюрикъ.

Синеусъ. Государь и братъ, любовь и верность моя тебе известны. (Рюрикъ его обнимаетъ).

Рюрикъ. Тебе, брату моему, князю Трувору, вверяю княженiе Изборское.

Труворъ. Твоимъ я былъ и есмь вечно. (Рюрикъ его обнимаетъ).

Рюрикъ. Князь Олегъ, сестре твоей, любезнейшей супруге моей Едвинде, даю во уделъ градъ Ижору и всю Ингрiю; править же тебе отъ имени ея.

Олегъ. Воле твоей повинуюсь за себя и за сестру съ верностiю нелицемерной.

Рюрикъ. Князь Оскольдъ, тебя послать съ войскомъ я намеренъ въ Кiевъ, избавить тотъ градъ отъ Козаръ, кои угнетаютъ Славянъ, живущихъ по Днепру.

Оскольдъ. Лестна мне весьма сiя доверенность твоя, о государь! но буде усердiе мое въ порученномъ деде увенчается успехомъ, прошу дозволить мне итти ко Царюграду на Грекъ, кои набеги многiе чинили на кiевскiя границы.

Рюрикъ. Сперва, собравъ войско, поди къ Смоленску, и оттуда по Днепру на судахъ къ Кiеву, и буде предуспеешь въ порученномъ деле, не запрещаю тебе тогда предпринимать общему делу что полезное; ибо обычай мой таковъ, -- излишними приказанiями благосмысленнымъ и съ доверенностiю употребленнымъ особамъ къ добру руки не связывать. Мореплаватель знающiй, приметилъ я, придерживая паруса, даетъ однако волю ветру, надувши оные, подвинуть судно туда, куда попутно; неискусный же корабельщикъ круто натягивая паруса, темъ самымъ убавитъ ходъ корабля.

Оскольдъ.

Рюрикъ. Тебе, Рохволду, поручаю начальство въ Полоцке. 

Вестникъ (Рюрику). Государь, я присланъ къ тебе изъ Новагорода отъ воеводы Рагуила.

Рюрикъ. Что вестей?

Вестникъ. Не весьма прiятны на сей часъ.

Добрынинъ. Что тамо сделалось?

Вестникъ. Безпокойства въ народе заводятся.

Рюрикъ. Отъ кого?

Отъ славянскаго князя Вадима.

Синеусъ. Онъ намъ братъ двоюродный!

Труворъ. Кому отъ чужихъ, а намъ отъ своихъ.

Добрынинъ. При отъезде моемъ все спокойно было.

Вестникъ (Добрынину). Въ день отъезда твоего Рагуилъ известился, что князь Вадимъ начинаетъ разсевать въ народе: будто Славяне въ уничиженiи находятся и мало уже где въ знатности; что великое число Варягъ съ княземъ великимъ придетъ въ Русь; что повсюду они пошлются и употреблены будутъ и угнетутъ Славянъ и Русь; что Варяги более искусны на море, нежели на сухомъ пути и что ратнаго дела Славянъ и Руси отнюдь не знаютъ и не смыслятъ; что князь Вадимъ выросъ и воспитанъ въ Новегороде Гостомысломъ; что въ наследiи не столько смотрели изстари на старейшество, колико на того, отъ кого народу более ожидать выгоды; что князь Вадимъ рожденъ точно таковъ, какъ народу надобно.

Труворъ. Слухи таковые какой имели успехъ?

Вестникъ. Сперва мало кто на оные делалъ примечанiе потомъ Славяне день ото дня начали более приходить въ городъ подъ разными предлогами, собираясь малыми толпами во всехъ пяти пятинахъ, по всемъ почти улицамъ, угрожая обывателей разоренiемъ, буде не соединятся съ ними.

Добрынинъ. Рагуилъ, взялъ ли какiя меры къ усмиренiю безпокойства?

Вестникъ. Онъ, приславъ меня сюда съ вестiю, прибавилъ только что будетъ стараться.

Рохволдъ.

Вестникъ. Того точно не могу сказать, только онъ между Славянами видимъ былъ; унималъ ли, или поощрялъ, того не ведаю.

Оскольдъ. Чего же они хотятъ?

Вестникъ. Чтобъ Варягъ не допустить до города, до знатныхъ местъ; чтобъ иметь князя рода славянскаго.

Добрынинъ (Рюрику). Прикажи, о государь, чтобъ я поехалъ самъ въ Новгородъ.

Оскольдъ. (Добрынину). Мы все охотно пойдемъ съ тобою

Трiянъ (Рюрику). Мы, послы, будемъ твои аманаты, дондеже въ городе кончатся крамолы.

Рохволдъ. Надобно послать скорее отрядъ войскъ въ помощь Рагуилу.

Олегъ. Можетъ-быть, дело кончится скорее, нежели дойти успеютъ.

Войски наши не все еще пришли.

Труворъ. Новогородскихъ судовъ не пропустимъ въ море, они должны здесь итти мимо.

Рюрикъ. Трудно располагать приличныя по делу меры, не знавъ все обстоятельства; редко замыкаются они въ первомъ извещенiи. Добрынинъ пусть поедетъ въ городъ, Трiянъ, Рулавъ и все прочiе оставайтеся при мне, я самъ не мешкатно пойду впередъ. (Вестнику) О семъ весть отнеси Рагуилу. (Вестникъ уходитъ). 

Данъ (Рюрику). Последнiя суда съ варягорусскимъ войскомъ пристаютъ къ берегу.

Рюрикъ. Хорошо, пойдемъ все изготовить къ походу. 

Безпокойства въ Новегороде отъ Славянъ кончились скорее, нежели кто думать могъ.

Едвинда. Разскажи, пожалуй, братецъ, какъ?

Олегъ. Вероятiю почти не подобно, какъ скоро народный слухъ разносится обыкновенно; но сей разъ думаю я, что более по догадке вдругъ повсюду разсеялась весть, будто князь великiй съ немалою силою идетъ къ городу; Славяне отъ того стали колебаться; Рагуилъ, приметя то, посылалъ ихъ уговаривать то ласкою, то угрозами, чтобъ разошлись по домамъ въ послушанiи попрежнему; многiе изъ нихъ ушли изъ города, иные переловлены, въ томъ числе самъ князь Вадимъ.

Едвинда. Самъ князь Вадимъ!

Олегъ. Да, онъ взятъ подъ стражу и сюда къ супругу твоему, сестрица, отправленъ; скоро, чаю, его привезутъ.

Едвинда. Охъ! для чего онъ не ушелъ! что съ нимъ будутъ делать?

Олегъ. Милость и судъ въ рукахъ князя великаго. 

Добрынинъ. Не въ указъ тебе, государь: какъ князя Вадима привезутъ, отдай его на судъ удельнымъ князьямъ и собери ихъ нарочно для того; буде же и то тебе не угодно, то прикажи его судить по закону прародителя твоего Одина; сей пришедъ съ Дона, проходилъ часть Руссiи, его законъ есть законъ Славянъ; въ немъ написано: "Аже где взыщетъ на друзе, то ити на изводъ предъ двунадесять человекъ". И такъ, назначь дванадесять мужей равнаго состоянiя Вадиму, кои судъ составятъ и его будутъ судить.

Едвинда. Да заподлинно виноватъ ли онъ?

Славяне показываютъ на него, что онъ ихъ уговаривалъ учинить измену.

Олегъ. Сiе немедленно изследовать должно, несмотря на лицъ.

Едвинда. Не наказанъ ли князь Вадимъ уже довольно темъ, что въ своихъ намеренiяхъ успеха не имелъ и что подверженъ всенародному сужденiю?

Рюрикъ. О, коль прiятно мне, Едвинда, видеть въ душе твоей при каждомъ случае чувствительность, милующую человечество.

Едвинда. Любезнейшiй супругъ, я подражаю лишь тебе! ты въ винномъ видишь смертнаго, рожденнаго со страстьми, слабостьми и пороками; не всякой въ уме своемъ имеетъ довольную силу обуздать свои хотенiя кстати и ко времени; иной грешитъ отъ легкомыслiя. Вадимъ молодъ, съ младенчества при деде вашемъ воспитанъ, окруженъ былъ ласкателями, кои бодрость духа его поощряли къ блистательнымъ предпрiятiямъ; родъ князей славянскихъ храбръ... кровь ихъ течетъ въ васъ, государь... Вадимъ братъ вашъ двоюродный... подданные обожаютъ милосердiе.... Прости мне государь, что я такъ смело изъясняюсь; ты не токмо любишь слышать правду, ты поощряешь всехъ своимъ снисходительнымъ обхожденiемъ говорить истину, дерзость одна тебе противна, ее ты прекращаешь по должности.

Вестникъ. Многiе Славяне бегутъ изъ Новаграда къ Кiеву, говорятъ, что не хотимъ яко рабы быть Варягамъ.

Рюрикъ. (Вестникъ уходитъ). 

Данъ. Князя Вадима ведутъ сюда подъ стражею; самъ Рагуилъ воевода съ нимъ.

Скажи князьямъ и боярамъ, чтобъ сюда пришли. (Данъ уходитъ).

Добрынинъ (Рюрику).

Олегь. Колико княжескiй престолъ ни лестенъ но окруженъ всегда многоразличными заботами. 

Рюрикъ.

Вадимъ. Не ожидай отъ меня оправданiя или извиненiя.

Синеусъ. Ты, сказываютъ, хотелъ Славянъ и прочiе народы отвлечь отъ должнаго повиновенiя?

Хотелъ.

Труворъ. Какiя же ты имелъ при томъ намеренiя?

Вадимъ.

Рохволдъ. Дедъ твой Гостомыслъ хотя тебя любилъ, но инако определилъ.

Вадимъ. Да, ослабевъ силами при конце своей жизни.

Нетъ, онъ по справедливости и всенародному желанiю отдалъ наследiе старшему своему внуку, а ты младшiй.

Оскольдъ. Къ чему пренiе тутъ, где дело само по себе ясно?

Вадимъ.

Рюрикъ. Бодрость духа твоего, князь Вадимъ, не унываетъ; она написана въ речахъ, въ чертахъ твоихъ!

Вадимъ. Духъ всякаго человека наполненъ чувствами, сходными съ истиной, или же предубежденiями.

Неоспорима по крайней мере есть истина на сей часъ та, что ты теперь во власти моей, что я могу тебя судить, аки местнаго князя, аки подданнаго.

Едвинда (тихимъ и скромнымъ голосомъ). Либо простить, аки брата.

(ко всемъ). Но пусть Рюрикъ въ сей день окажется, каковъ есть. Онъ, видя винныхъ предъ собою, съ горячей ревностiю возьмется всегда за изследованiе общему добру причиненнаго ущерба или обиды; но кой часъ вина уже известна, винный изобличенъ, и надлежитъ, вынувъ мечъ, приступить ко мщенiю, (вынимаетъ мечъ изъ ноженъ) тогда мечъ тотъ, который не выпалъ никогда изъ моей десницы, благодаря боговъ, противу общихъ непрiятелей, падаетъ изъ дрожащихъ рукъ моихъ, и въ виннмъ вижу я лишь человека. Теперь судите сами, отдамъ ли я на осужденiе брата моего двоюроднаго, князя Вадима. Бодрость духа его, предпрiимчивость, неустрашимость и прочiя изъ того истекающiя качества могутъ быть полезны государству впередъ. Онъ съ тобою, князь Оскольдъ, пусть поедетъ; Славяне же пошли къ Кiеву, онъ тамъ ихъ соберетъ и будетъ тебе верно помощникомъ. Освободите его изъ-подъ стражи и пошлите о семъ сказать въ Новгородъ, куда я самъ сей часъ поеду.

Вадимъ (становясь на колени). О, государь, ты къ победамъ рожденъ, ты милосердiемъ враговъ всехъ победишь, ты дерзость ею же обуздаешь... Я верный твой подданный вечно.

(1786)

*) Поставленныхъ въ скобки словъ въ рукописи нетъ.