Бобринский Н. Н.: Младший сын Екатерины Великой

Младший сын Екатерины Великой

В русской истории среди незаконных сыновей коронованных особ, пожалуй, наиболее известен граф Алексей Григорьевич Бобринский — сын Екатерины Великой от Григория Орлова.

Алексей появился на свет в царствование Петра III, который намеревался заключить Екатерину в Шлиссельбургскую крепость. Конфиденты императрицы решили: как только начнутся роды, кто-нибудь из них, чтобы отвлечь внимание Петра, подожжет свой дом. В пасхальную ночь у Екатерины начались родовые схватки, и дом графа Гендрикова тотчас запылал. Но схватки прекратились. Возобновились они через четыре дня, и тогда загорелся дом Шкурина.

На сей раз Екатерина благополучно разрешилась от бремени. Младенец родился в четверг на Святой неделе, 11 апреля 1762 г. в Зимнем дворце в апартаментах Екатерины, расположенных в юго-западном углу и выходящих окнами на Дворцовую площадь и Адмиралтейство. Немедленно после рождения ребенок, завернутый в бобровую шубу, был вынесен из дворца и, возможно, сразу же увезен в имение Елизаветино (расположенное за Гатчиной), где и провел свои детские годы. Ребенка поместили в семью гардеробмейстера Шкурина под видом его племянника.

К началу царствования Екатерины относится Бестужевский проект, согласно которому императрице предстояло обвенчаться с Орловым. По-видимому, во время этого брака предполагалось «привенчать» младенца Алексея. Именно с этим связано указание генеалога князя Петра Долгорукова, что при дворе младенца Алексея одно время звали Романовым. В конце 1762 г. во время болезни цесаревича Павла наследником престола, по свидетельству князя Федора Голицына, предполагалось объявить младенца Алексея же.

Кажется, только летом 1764 г. Екатерина впервые увидела сына. Для свидания с матерью он был привезен на дачу Кайкуши, расположенную на окраине современного Петербурга. Екатерина ездила в Кайкуши как официально в сопровождении двора, так и тайно.

Вскоре затем у императрицы возник новый проект: младенца Алексея предполагалось причислить к вымершему в XVII в. роду князей Сицких, близких к Романовым по нескольким линиям родства. Императрица набросала проект указа, согласно которому новоявленный князь Сицкий со временем должен был вступить во владение предназначавшимися ему тульскими имениями и положенным в рост капиталом. При этом ему, по-видимому, хотели даровать титул светлости. Этот указ в черновом варианте хранился в сенате и никогда не был обнародован.

Младенец Алексей фигурировал в качестве объекта интриг, связанных с борьбой придворных партий Орловых и Паниных, а между тем, тихо жил в Елизаветине, именуясь в просторечии «младшим Шкуриным». Летом 1767 г. он принял участие в путешествии Екатерины по Волге, лето 1768 г. провел в Швейцарии.

К 1770 – 1774 годам относится пребывание Алексея в Лейпциге, где его по настоянию Орлова воспитывали по-спартански, что дурно отразилось на хрупком от природы здоровье ребенка.

Осенью 1774 г. отрок Алексей был привезен в Петербург и помещен в Сухопутный Шляхетский Кадетский корпус, в гувернеры ему был избран известный впоследствии Рибас. Императрица, которая в течение двенадцати лет все не могла выбрать фамилию для своего сына, называя его то Романовым, то Сицким, то, возможно, принцем Еверским (по своему германскому домену), остановилась, наконец, на самом простом решении: дала Алексею фамилию, производную от названия предназначавшегося ему тульского имения Бобрики.

Накануне своего девятнадцатилетия Алексей получил от императрицы собственноручные записки. В одной записке Екатерина дает возможность молодому человеку догадаться, что она его мать, но не утверждает этого положительно. Перед нами полупризнание, которое не позволяло Алексею Григорьевичу официально утверждать, что он сын императрицы и злоупотреблять этим званием. В другой записке императрица разрешала Бобринскому пользоваться составленным для него гербом, который очень похож на личный герб Екатерины как принцессы Цербстской.

С 1779 г. Бобринский начал вести дневник и вел его по 1786 г. Из дневника видно, что Алексей Григорьевич посещает балы, маскарады, заводит амуры со смолянками, регулярно бывает у государыни в Эрмитаже. К сожалению, в дневнике не описан двадцатилетний юбилей Бобринского, а между тем, он был отпразднован с большой торжественностью: о нем известили всех послов, аккредитованных в Петербурге.

Окончив курс в корпусе, Бобринский был отправлен в путешествие по России и по Западной Европе. Инкогнито сына императрицы во время путешествия было весьма относительным: Бобринского принимали многие коронованные особы.

Весной 1785 г. Бобринский прибыл в Париж, где находился долгое время. Здесь он продолжает вести дневник, но одновременно делает заметки в записной книжке. И если автор дневника предстает перед нами суховатым педантом, то хозяин записной книжки выглядит совсем иначе. Пометки его касаются самых различных сторон человеческих знаний. Бобринский покупает карты всех частей света, коллекционирует древние манускрипты, посещает Академию наук и обсерваторию. Это, правда, не мешало ему вести в Париже самую беспорядочную жизнь, быть неразборчивым в амурах и постоянно впадать в долги. Мать знает обо всем этом, образ действий сына объясняет наследственными странностями и об этом сообщает известному энциклопедисту Гримму, заботам которого был поручен Бобринский.

Курляндское. В это время Алексей Григорьевич путешествовал по северной Италии, где был принят дожем и обменялся с ним дипломатическими речами.

В 1787 г. Бобринский снова в Париже. Там он окончательно запутывается в долгах, которые исчислялись уже миллионами и заметно превысили всю сумму положенного в России на его имя капитала. Императрица пришла к выводу, что Алексей Григорьевич ни на что доброе не годен. Она приказала ему немедленно вернуться в Россию, но долги его не заплатила, а передала сына в опеку. Опекуном его был назначен Завадовский, бывший фаворит Екатерины.

Весной 1788 г. Бобринский прибыл в Ригу. Там ему от имени императрицы было приказано не покидать пределов Остзейского края. Алексей Григорьевич написал покаянное письмо матери. Ответное письмо императрицы было очень милостивое. В своем новом письме Бобринский пишет, в частности: «Я хотя и виновен, но сохранил неиспорченной душу». Письмо заканчивается просьбой о свидании. Можно предполагать, что свидание ему было дано и что в ходе его вспыльчивый Бобринский, унаследовавший от Орлова приступы бешенства, наговорил государыне дерзостей. В 1793 г., кажется, состоялось новое свидание Бобринского с матерью, но оно осталось без последствий для его статуса.

Во второй половине 90-х годов Бобринский задумал жениться на баронессе Анне Владимировне Унгерн-Штернберг. Это шло вразрез с планами государыни, намеревавшейся, как кажется, женить его на принцессе Фредерике Баденской, сестре невесты великого князя Александра Павловича. Тем не менее, Бобринскому удалось получить разрешение на брак с Анной Владимировной. Свадьба состоялась в начале 1796 г. Затем императрица вызвала новобрачных в Петербурге и благословила их, но снова отправила в Ревель. Накануне смерти Екатерина подготовила указ, легализующий статус Бобринского, но не успела его обнародовать.

Павел сразу после своего воцарения вызвал Бобринского в Петербург, издал указ о даровании ему графского титула, подарил ему дом в столице и богатые имения. Император в сенате открыто объявил Бобринского своим братом и представил его как родственника членам царской фамилии. Вскоре, однако, Бобринский вышел в отставку и удалился в провинцию. Павел писал Алексею Григорьевичу в его Богородицкое имение, но эти письма впоследствии погибли во время пожара.

княжество Еверланд. Еще больше интересовался Бобринский уточнением предания, согласно которому для него государыней был положен в Лондонский банк капитал на сумму в три миллиона рублей. Розыски этого вклада тщетно предпринимались как при жизни Алексея Григорьевича, так и после его смерти (вплоть до советского периода).

В противоположность Алексею Григорьевичу его потомки никогда открыто не именовались родственниками Романовых, но пользовались неизменной благосклонностью царей. Ныне Бобринские живут, в основном, за границей (в Париже и в Чикаго), в России к их числу относится Николай Николаевич, живущий в Москве со своим сыном и малолетними внуками.